Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Как бы там ни было, Графиня, с величайшим сожалением увидев, как эта девица заняла место, какое она сама весьма желала бы сохранить, подучила своего любовника передать Королеве обо всем, что происходило. Эта Принцесса любила Короля с безмерной страстью, в том роде, что никогда жена так не любила своего мужа, как она любила своего. Было не так-то просто, как было подумала Графиня, передать Королеве новость, вроде этой, без того, чтобы кто-нибудь этого не заметил. Когда Ее Величество явилась во Францию, она не знала ни единого французского слова; она выучила их еще совсем немного с тех пор, как она сюда прибыла, так что, когда ей хотели сказать о чем бы то ни было, нужно было всегда начинать с начала три или четыре раза, прежде чем она могла бы это понять. Частенько даже приходилось пользоваться жестами, дабы подать ей известие, в том роде, что в таком положении старина Гито был бы более пригоден, чем любой другой, потому как он один мог бы сообщить ей эту новость иначе, чем в полный голос, по меньшей мере, не шокируя ее скромность. Я не слишком неправ, говоря это о нем, поскольку однажды он сообщил знаками Королеве-матери новость, какую она любопытствовала узнать, и о какой ей никто не осмеливался открыто рассказать. Она несколько раз слышала об одном Наместнике. Провинции, как он спокойно терпел, что его паж был в наилучших отношениях с его женой. Она спрашивала у всех на свете, как такое могло быть, и каждый хранил молчание по этому поводу, потому что боялся, как бы, нарушив это молчание, не оскорбить ее уши. Она прекрасно понимала, что здесь была какая-то тайна, и это лишь сильнее разжигало ее любопытство, но она никак не осмеливалась никого попросить открыть ей эту тайну, потому как она уже однажды попалась в ловушку, когда держала такие речи при подобных обстоятельствах с одной из ее фрейлин, и та наговорила ей величайших непристойностей в мире, настолько та была неспособна пользоваться вуалью.

/Язык жестов. / Между тем, любопытство ее никак не покидало, вопреки всему этому, и она спросила однажды у Гито, кто только что вошел в ее комнату, не будет ли он более сообразителен, чем другие, дабы ее удовлетворить. Гито спросил ее, о чем шла речь. Она ему это сообщила в то же время, на что Гито сказал, если дело стало всего лишь за этим, то она немедленно будет удовлетворена; пусть она себе вообразит, что его левая ладонь, какую он начал вытягивать, была жена Наместника, что его правая ладонь, какую он тут же положил сверху, был его паж, потом, убрав левую из-под правой, он сразу же положил ее сверху, — вот, — сказал он, — теперь это Месье Наместник; имеющий глаза да воспользуется ими, и пусть он рассудит, что я хотел сказать.

Королева нашла это вполне доходчивым, как на самом деле это и было таковым. Итак, любовник Графини, разумеется, воспользовался бы тем же языком для передачи молодой Королеве всего того, что его любовница пожелала ей через него сообщить, если бы он был так же находчив в этом, как был друтой. К тому же то, что сделал Гито, было сделано в течение несовершеннолетия, когда, казалось, все было позволено; тогда как в настоящее время малейшее пренебрежение почтением рассматривалось, и по праву, ни более, ни менее, как тяжкое преступление. Итак, Графиня изменила намерение и вместо разговора с Королевой решила ей написать. Граф де Гиш, кто был с ними в сговоре, едва вернулся из Лотарингии, как предложил им свои услуги, дабы понравиться, как полагают, одной персоне высочайшего происхождения, в какую он был влюблен. Дело исполнилось еще не столь рано, из-за каких-то нежданных неурядиц; но так как ревность Графини не позволяла ей оставаться в покое, не было такого сорта коварства, до какого бы она не додумалась, лишь бы унизить Мадемуазель де Ла Вальер. По отношению к ней это означало то же самое, что и по отношению к Королю, и подлежало наказанию в то же время, если бы Его Величество не прощал действия, учитывая его причину. Король знал, что это была всего лишь ревность, заставлявшая ее выкидывать подобные штучки. Итак, он полагал, что она вполне достаточно сама себя наказала своим злобным поведением, и ему не следовало прикладывать к этому руку, поскольку она и так уже растрезвонила на весь свет о том, что должно было бы остаться скрытым, если бы она была более мудрой.

Дела Короля

/Граф де Шомберг в Португалии. / Испанцы жаловались в это время, якобы помогали Португальцам вопреки данным им обещаниям при заключении Пиренейского Мира. В сущности, это было правдой; но так как им всего лишь возвращали в этих обстоятельствах то, чем они нас одалживали в бесконечном числе других ситуаций, от них отделались пустыми фразами, тогда как было решено делать не больше, но и не меньше. Ограничились только, ради их утешения или, скорее, ради соблюдения приличий, молниеносными десантами против тех, кто будет отныне перебираться в эту страну, тогда как им втихомолку предоставлялись суда и деньги для совершения этого пути. Министры слегка протестовали против этой войны, что стоила многих денег Его Величеству. Месье Кольбер особенно не одобрял подачу помощи этим народам, потому как все расходы, какие там делались, почти целиком шли за наш счет. Едва только был заключен Мир, как Король, как ни в чем не бывало, отправил туда армейский корпус под командованием Графа де Шомберга. Эти войска были предварительно расформированы для видимости, дабы все это совершалось как бы без приказа Короля — в качестве иностранца этот генерал придавал еще больше веса всему делу, тем более, что он не был, казалось, привязан ко Двору никакой должностью. У него не было больше Наместничества, а то, какое он имел в течение войны, оказалось в числе Мест, что были возвращены Испанцам. Это Месье де Тюренн назвал его Королю для похода в эту страну, потому как вместе с качеством иностранца, какое казалось там необходимым, он обладал всеми способностями, каких только можно было желать от Генерала. Португальцы были не слишком счастливы, когда узнали, что Король послал к ним гугенота. Двор Португалии, казалось, даже насторожился, принимать ли его и дозволять ли ему отправление его религии, на каком он особенно настаивал, и без которого он и вовсе не желал служить. Он боялся навлечь на себя гнев Инквизиции, этого тем более опасного Трибунала, что он никогда не пренебрегает прикрывать все, что он делает, покровом Религии. Итак, понадобилось отыскать оправдания всему этому, прежде чем позволить ему ступить на их землю. Однако, так как Испанцы были сильны на границе, и они вознамерились заставить вернуться к исполнению долга этих мятежников (именно так они называли Португальцев), те были вынуждены поладить с ним, все равно как если бы он был римским католиком. Инквизиция тоже ослабила рвение по поводу собственных интересов в подобной ситуации, так что она позволила ему иметь Пастора не только в его резиденции, но еще и когда он будет в Армии. Он им оказал великие услуги и защищал их настолько хорошо, что вместо осуществления расчетов Испанцев разбить их повсюду, те сами оказались весьма частенько битыми.

306
{"b":"98533","o":1}