— Да-да, мисс Прайс, — нетерпеливо перебил ее Эллери, — мы все это уже знаем. Пожалуйста, переходите к тому человеку, который вошел к вам.
— Да, сэр, — вспыхнула сестра. — Человек — я думала, что это доктор Дженни, — вошел в предоперационную через десять — пятнадцать минут после того, как доктор Лесли и мисс Клейтон удалились. Он...
— В какую дверь он вошел? — спросил Эллери.
— В эту. — Медсестра указала на дверь, ведущую в помещение анестезиологов.
Эллери быстро обернулся к Минхену:
— Джон, кто находился в кабинете анестезии в это утро? Он использовался?
Минхен в недоумении молчал. Мисс Прайс уточнила:
— Там готовили к анестезии пациента, мистер Квин. Я полагаю, там работали мисс Оберманн и доктор Байер...
— Хорошо.
— Этот человек... он вошел хромая, одетый как хирург перед операцией, закрыл дверь...
— Быстро закрыл ее?
— Да, сэр. Он сразу же закрыл дверь за собой и подошел к каталке, на которой лежала миссис Дорн. Он склонился над ней, затем поднял голову и... как бы в задумчивости сделал движение руками, приказывая мне приготовить дезинфицирующий раствор.
— Что-что?
— Да, сэр, он не сказал ни слова — просто потер кисти рук друг о друга, будто омывая. Конечно, я немедленно поняла, чего от меня хотят. Это типичный жест доктора Дженни. Он означает, что ему нужно продезинфицировать руки... может быть, для того, чтобы окончательно осмотреть пациентку перед операцией. Поэтому я пошла вот в это стерилизационное помещение... — она указала на кубический отсек в углу предоперационной, — и приготовила бихлорид ртути и спиртовой раствор. Я...
— Как долго, как вы считаете, вы пробыли в стерилизационной? — видимо довольный результатом, спросил Эллери.
— Минуты три или около того. — Сестра явно колебалась. — Точно не помню... Я вошла обратно и поместила дезинфицирующие растворы возле умывальника. Доктор Дженни — я имею в виду, тот человек, которого я за него приняла, — быстро поднял руки...
— То есть более быстро, чем обычно? — уточнил Эллери.
— ...да, я заметила это, мистер Квин, — ответила она, отвернувшись от Дженни, который, облокотясь о колено, пристально смотрел на нее. — А затем он вытер руки хирургическим полотенцем, которое я ему протянула, и подал знак, чтобы растворы убрали. Пока я несла их в стерилизационную, я заметила, как он подошел к каталке и снова наклонился над пациенткой. Когда я вернулась, он как раз распрямился, вернув простыню на место.
— Очень хорошо, мисс Прайс, — похвалил Эллери. — А теперь несколько вопросов, если позволите... Когда вы стояли возле этого человека, а он мыл руки, вы отметили, какие у него руки?
Она нахмурила брови.
— Руки... нет, ничего особенного. Видите ли, я ничего не заподозрила и все это восприняла как нечто совершенно обыденное...
— Жаль, что вы не рассмотрели его руки. Это очень важно. Мисс Прайс, скажите-ка мне: надолго ли вы выходили в стерилизационную вторично — когда относили растворы?
— Не больше чем на минуту. Я просто вылила растворы, сполоснула посуду и тут же вернулась.
— И как скоро после вашего возвращения этот человек ушел?
— Да сразу же!
— Он ушел через ту же дверь, через которую вошел, — через кабинет анестезии?
— Да, сэр.
— Так... — Эллери прошелся по комнате, постукивая в задумчивости пенсне по подбородку. — То, что вы нам рассказали, мисс Прайс, совершенно меняет дело. И то, что ваш таинственный посетитель не произнес ни слова за это время... может быть, хоть одно слово, какое-нибудь ключевое приказание?
— Вы знаете, мистер Квин... он рта не раскрыл за все это время! — Мисс Прайс выглядела изумленной своим открытием, и взгляд ее был направлен в пространство.
— Это неудивительно, — сухо сказал Эллери. — Гениально сработано... И вы ничего ему не говорили, мисс Прайс? Вы не поприветствовали его, когда он вошел?
— Нет, я не приветствовала его, сэр, но я обратилась к нему, когда готовила растворы в отсеке.
— Что именно вы ему сказали?
— Ничего важного, мистер Квин. Я достаточно хорошо знаю характер доктора Дженни: он иногда бывает нетерпелив. — На ее губах появилась улыбка. Она тут же исчезла, как только доктор Дженни хмыкнул. — Я... я предупредила его: «Еще секунду — и все готово, доктор Дженни!»
— Вы назвали его «доктор Дженни», так? — Эллери вопросительно взглянул на хирурга. — Превосходный у вас помощник, я скажу, доктор. — Дженни что-то неясно пробормотал. Эллери вновь обратился к медсестре: — Мисс Прайс, не вспомните ли еще что-нибудь? Вы совершенно точно описали нам, что случилось, пока этот человек был в комнате?
Она задумалась.
— Ну, если я правильно помню, случилось еще кое-что. Но это не важно, мистер Квин, — извиняющимся тоном произнесла она, смущенно глядя на детектива.
— Поймите, здесь очень важны детали, мисс Прайс, — улыбнулся Эллери. — Так что же случилось?
— Пока я была в первый раз в стерилизационной, я услышала, как в предоперационной открылась дверь, и мужской голос сказал после некоторого колебания: «О, простите!» — а затем дверь закрылась. По крайней мере, я слышала звук закрываемой двери.
— Какая именно дверь?
— Простите, сэр, но я не знаю. Ведь нельзя определить издалека направление звука; по крайней мере, я не смогла. И конечно, мне не было этого видно.
— Ну что ж. А узнали ли вы голос?
Ее пальцы нервно задвигались.
— Боюсь, я не смогу вам сказать, сэр. Он показался мне знакомым, но мне не было до этого дела — и я не вслушивалась. В самом деле, не знаю, кто это был.
Хирург устало встал, в отчаянии бросил взгляд на Минхена.
— Бог мой, какая чушь! — почти прорычал он. — Глупость несусветная. Джон, хотя бы ты веришь, что я не замешан в этом деле, — или нет?
Минхен нервно поправил воротничок.
— Доктор Дженни, я не могу... я не могу не верить. Но я не знаю, что и думать.
Сестра быстро поднялась, подошла к Дженни и успокаивающе положила руку ему на плечо.
— Доктор Дженни, пожалуйста... я не хочу вам причинить вреда... конечно, это были не вы... мистер Квин это понимает...
— Хорошо, хорошо! — воскликнул Эллери. — Время, время! Давайте не будем разыгрывать в такой неподходящий момент мелодраму. Пожалуйста, сядьте, сэр. И вы тоже, мисс Прайс.
Они сели и напряженно застыли.
— Не показалось ли вам что-либо необычным, странным, когда этот... назовем его «налетчик»... когда он находился в комнате?
— В то время — нет. Но конечно, теперь я понимаю, то, что он не произнес ни слова, и его требование помыть руки, и все это... теперь я вижу, что это странно.
— А что случилось после того, как «налетчик» вышел?
— Ничего. Я поняла это так, что доктор пришел осмотреть пациентку и убедиться, что все в порядке. Так что я просто сидела и ждала. Никто больше не заходил, ничего не происходило, пока персонал операционной не пришел за пациенткой и не увез ее. Я последовала в операционную за ними.
— Вы не смотрели на миссис Дорн все это время?
— Я не подходила, чтобы осмотреть ее или сосчитать пульс, если вы это имеете в виду, мистер Квин, — вздохнула сестра. — Конечно, я время от времени посматривала на нее, но я знала, что она в коме — лицо ее было очень бледно, — да и доктор осмотрел ее...
— Понимаю, — серьезно заметил Эллери.
— Во всяком случае, мне было приказано не беспокоить пациентку, пока не случится чего-либо серьезного...
— Конечно! Но еще один вопрос, мисс Прайс. Вы не заметили, на какую именно ногу опирался наш «налетчик»? Вы помните, вы сказали: он хромал?
Ее тело на кресле как-то обмякло.
— Хромал — на левую. Она была явно слабее. Он — как и доктор Дженни — опирался на правую ногу. Но впрочем...
— Да, — подтвердил Эллери, — любой, кто хотел бы ввести нас в заблуждение, был бы внимателен к этой детали. С вами — все, мисс Прайс. Вы нам очень помогли. Можете идти.
— Спасибо, — полушепотом сказала она, посмотрела на доктора Дженни, улыбнулась Минхену и вышла через дверь амфитеатра.
