– Что ты будешь делать в следующий четверг, в День Благодарения?

– Буду готовить праздничный обед для Кевина,– к своему удивлению, выпалила Нелл и быстро добавила: – И для Рози, конечно.

– Кевин? Кто такой Кевин? – спросил Джонни, поднимая брови.

– Мой друг, с которым я встречаюсь,– ответила она, считая, что лучше сказать правду,– и брат Рози.

Нелл, чуть прищурившись, предупреждающе взглянула на изумленную Рози.

– К этому времени мы вернемся в Нью-Йорк,– продолжила она,– и я намерена приготовить для двоих своих самых близких друзей настоящий старомодный обед ко Дню Благодарения – индейку, клюквенный соус, сладкий картофель с зефиром, хлеб из кукурузной муки – в общем, все в лучших традициях. Я люблю отмечать День Благодарения, как положено, Джонни, хотя я и англичанка.

– В тебе больше американского, чем в яблочном пироге,—со смехом ответил тот, добавив с некоторой грустью: – Отличная идея.

– А почему бы и тебе не присоединиться? – спросила Нелл.– Ты тоже будешь в Нью-Йорке и мне было бы приятно накормить и тебя.

– Не могу, я уже обещал дяде, что проведу этот праздник с ним и его... э-э... друзьями. Но все равно, спасибо, что пригласила.

Вонзая вилку в рыбу, Джонни пробормотал:

– Друг, а? Вот еще новости. От меня, конечно, скрывала.

«И от меня»,– подумала Рози, глазами телеграфируя это послание Нелл.

Та закусила губу, прекрасно понимая удивление и растерянность Рози, и отвернулась. Потом тихонько рассмеялась в ответ на реплику Джонни и уткнулась в тарелку, как бы поглощенная едой.

Через некоторое время Джонни опять завел разговор о турне, беспокоясь о своих обязательствах на следующий год. Нелл уже знала, что его не остановить, он будет твердить об этом, пока все не утрясется. Поэтому она отнеслась к его словам с полным вниманием и как могла постаралась помочь ему дельными советами.

Рози, со своей стороны, углубилась в мысли о Нелл и Кевине. Естественно, она сгорала от любопытства, но понимала, что придется подождать удобного момента, когда они вернутся в отель, чтобы расспросить Нелл об этом новом повороте в их жизни. Если он действительно новый. Возможно, они встречаются уже давно. Но тогда почему ни один из них не сказал ей об этом? Она была в полном недоумении, что, однако, перекрывалось чувством глубокой радости. Это замечательно, что у них роман, и, конечно, они счастливы вместе. Особенно она радовалась за Кевина. Жизнь ее брата была настолько наполнена опасностями, что ему просто необходима поддержка близкого человека.

Рози еще глубже ушла в себя, строя планы относительно Рождества в Монфлери, обдумывая праздничное убранство, меню, перебирая в уме купленные подарки и те, что еще предстояло выбрать.

Наконец мысли ее вернулись к настоящему, к тем нескольким дням, которые еще оставалось пробыть в Лос-Анджелесе, и, самое важное, к ее встрече с Гэвином. Завтра за ленчем они собирались обсудить его следующий фильм. Он еще почти ничего не рассказал ей, но в любом случае она знала, что будет делать костюмы к этой картине.

На этой неделе у нее состоялась успешная деловая встреча с Гарри Маршаллом, во время которой он четко выразил свое желание об ее участии в его новом проекте. Если бы предложение Гэвина не маячило на горизонте, она бы с восторгом взялась за эту работу. Но, поскольку дело обстояло по-другому, она не стала связывать себя какими-либо обязательствами с Гарри, честно сказав ему о предварительной договоренности с Гэвином, и обещала еще вернуться к этому вопросу.

Рози знала, что фильмы Гэвина всегда будут стоять для нее на первом месте. И не только благодаря его выдающемуся таланту актера и необычным сюжетам, но прежде всего потому, что Гэвин так много значил для нее.

Нелл что-то сказала. Рози очнулась от своих мыслей о Гэвине и посмотрела на нее, чуть нахмурившись.

– Так что, если вы оба меня извините, я пойду и позвоню прямо сейчас, чтобы покончить с этим,– проговорила Нелл, поднимаясь со стула.

– Ладно,– ответил Джонни,– можешь воспользоваться телефоном в моем кабинете.

– Благодарю,– сказала Нелл и выпорхнула из столовой.

Джонни откинулся на спинку стула, взял бокал с вином и сделал несколько глотков, старательно игнорируя Рози.

Рози какое-то время смотрела на него, потом отвела взгляд, не зная, что сказать. От столь очевидно проявленной к ней антипатии она растерялась и никак не могла найти общую тему для разговора.

В комнате воцарилась мертвая тишина.

Рози чувствовала себя крайне неловко.

Она сидела не двигаясь, глядя прямо перед собой. Даже ресницы не вздрагивали, а дыхание было едва заметно. Она не знала, как поступить. Вне всяких сомнений Джонни вел себя очень странно, и как Рози ни пыталась, она не могла найти этому объяснения.

Ей пришло в голову, что единственно правильным сейчас было бы извиниться, выйти из-за стола, найти Нелл и сказать ей о своем возвращении в «Риджент Беверли Уилшир». Нелл ее поймет. Они уже обменялись за столом многозначительными взглядами, и по обеспокоенному лицу Нелл можно было заключить, что она тоже в полной растерянности от непонятного и подчеркнутого поведения Джонни.

На какое-то время Рози отвела взгляд от больших серебряных ваз для десерта, стоявших на столе по обе стороны от подсвечников, но вскоре вновь обратилась к ним. За этот вечер она изучила их досконально и должна была признать, что ничего более изысканного ей не встречалось. На возвышающемся основании каждой из них помещался леопард в окружении двух амуров, их пухлые детские ручки поддерживали серебряную оправу хрустальной чаши. Серебро было покрыто необычайно красивой патиной и поражало тонкостью работы. Она сразу угадала руку искусного серебряных дел мастера. Это были редкостные и, несомненно, очень дорогие вещи.

Оторвав взгляд от ваз, Рози посмотрела на Джонни, решительно намереваясь поблагодарить его и удалиться. Но вместо этого почему-то сказала:

– Вазы для десерта совершенно восхитительны. Они, вероятно, периода английского Регентства и, если не ошибаюсь, работы Пола Сторра. Верно?

В изумлении Джонни долго смотрел на нее. Потом наконец кивнул и сказал: