От этих размышлений меня отвлек какой-то молодой человек с яркими синими глазами. Он стоял у забора, что-то Финал по-сербски и протягивал ко мне руки.

– Я не понимаю, – сказала я по-английски.

– Прыгай, я тебя ловлю! – крикнул он, тоже переходя на Международный язык.

Я прыгнула и оказалась в его объятиях. "Позавтракайте Со мной", – предложил он, глядя на меня васильковыми глазами. Я с достоинством освободилась из плена его рук и заявила, что очень религиозна и не знакомлюсь на улице с легкомысленными молодыми людьми. Произнеся отповедь замогильным голосом, я опустила вуаль на лицо и степенным шагом пошла прочь от церкви. Вслед мне раздался смех синеглазого юноши.

Вечером мы ужинали с Бани в ресторане. Это была прощальная встреча. Я уезжала в

Венгрию, чтобы завтрашним утром вылететь из Будапешта в Москву. Мы болтали с Бани на своем птичьем языке, который у нас сложился за три дня путешествия, – на языке, состоящем из жестов, мимики, взглядов и настоящей каши из сербских, русских и английских слов. Моя любовь давила своей тяжестью на душу, как непереваренная пища на желудок. Мне нужно было с кем-то поделиться ею.

– Бани, я хочу тебе сказать, – начала я, – что у меня с Игорем было все. Я влюбилась, Бани.

– Так я и думал, – сказал он, и глаза его смеялись. – Это великолепный роман.

Прими мои поздравления.

– Ты издеваешься надо мной. Ты же знаешь, что я замужем.

– Ну и что? Это был лишь прелестный эпизод, одна сцена из книги жизни, притом красивая сцена. Завтра ты вернешься к своему мужу, и все будет по-прежнему.

– Ты не осуждаешь меня?

– Вовсе нет. Без таких встреч жизнь была бы однообразна.

– Бани, а почему не ты? – вдруг спросила я с любопытством.

– Ты слишком молода для меня. Я предпочитаю женщин за тридцать. Они понимают толк в любви.

Я надулась как индюк и с важностью сказала, что я тоже кое-что смыслю в сексе.

Бани рассмеялся и ответил с какой-то странной нежностью в голосе:

– Ты милое дитя, девочка. У тебя впереди столько приключений, ты всему научишься и будешь прелестной женщиной в тридцать лет. А пока в тебе больше энергии и напористости молодости, чем подлинного чувства.

В девять вечера Бани посадил меня в автобус, идущий Д° Будапешта. Я помахала ему букетом цветов и почувствовала желание пустить слезу. Прощай, милый Бани! Вряд ли мы когда-нибудь увидимся. До свидания, Белград! Я однажды вернусь к тебе теплым майским днем.

. В шесть утра я приехала в аэропорт Будапешта. До самолета на Москву оставалось еще четыре часа. Я познакомилась с тремя русскими мальчиками; дождавшись семи часов утра, времени открытия бара, мы заняли столик и пьянствовали до самой посадки. В самолете я дошла до хорошей кондиции и в Москву прилетела пьяная и веселая. Это помогло мне легко перенести первый момент встречи с Советовым. Он вручил мне букет роз, чмокнул меня в щеку и тут же спросил, кто те три мужика, что вертелись вокруг меня на границе. Я ответила, что просто познакомилась с ними в дороге.

По дороге домой я болтала без умолку, чтобы скрыть неловкость и предупредить его вопросы. "Как я рада тебя видеть, любовь моя!" – воскликнула я голосом, исполненным страсти, поймав его цепкий взгляд. "Вот это меня и настораживает, – спокойно заметил Советов. – Ты ведешь себя так, как кошка, вылакавшая хозяйскую сметану, как будто ты в чем-то провинилась". Я разыграла сцену справедливого негодования, но это не произвело на Советова большого впечатления.

Дома он тщательно просмотрел все мои фотографии, привезенные из Югославии. "Кто это?" – спросил он, ткнув пальцем в снимок, запечатлевший меня и Игоря. Я подивилась, что из стольких мужчин, окружавших меня на фотографиях, он выбрал именно Игоря. Какой тонкий нюх у ревнивых мужей! "Это русский наблюдатель", – невинным голосом ответила я, стараясь скрыть правду под видом незначительности.

"Как его зовут?" – продолжил допрос Андрей. Я сделала вид, что припоминаю, и после паузы ответила: "Игорь. А почему ты, собственно, спрашиваешь?" (Мысленно обругала себя за этот вопрос, демонстрирующий мою нервозность.) "Так просто", – сказал Андрей, не сводя с меня внимательного взгляда. Он безошибочно чуял запах измены. "Вот уж не думала, что ты ревнив", – с легким смешком бросила я. "Я не ревнивец, – надменно ответил он. – Просто я не люблю, когда моими вещами пользуются другие". Ночью мы занимались любовью, и мне казалось, что Анд-Рей несется по следу измены, как гончая, принюхивается к Ней, ловит фальшь в моих стонах и словах, пытается выхватить чужое имя из моего рта. Утомленная его страстью, я скоре уснула и без его ведома увидела чудесный сон. Мне снился Игорь, его тело, его улыбка, я чувствовала, как его Руки ласкают меня, касаясь самых чувствительных точек, и я застонала от острого наслаждения. Я слышала его шепот "Даша, это я, Игорь, обними меня скорее". "Сейчас, мой любимый", – ответила я, придвинулась к нему ближе и обняла руками его тело, чувствуя, как колотится его сердце. Но это уже не сон, это реальность. Я действительно обнимаю кого-то, кто шепчет: "Это я, Игорь". В душу мне закрался страх Где я? В Боснии или в Москве? Кто в моих объятиях? Я нажала выключатель ночника, и в комнате зажегся свет. Андрей лежал с дьявольской улыбкой на губах, и я в ярости закричала: "Что за идиотская комедия! Ты совсем спятил?!" "Любовь моя! Ты не умеешь обманывать, – сказал он, привлекая меня к себе. – Лучше сознайся, что у тебя было с тем парнем на фотографии? Я подкараулил тебя во сне. Когда я назвался Игорем и позвал тебя, ты сразу кинулась ко мне в объятия и зашептала слова любви". "У тебя больное воображение", – осторожно ответила я, чувствуя, что попала в ловушку. Я выключила свет и прижалась к нему всем телом, стараясь лаской усыпить его бдительность.

. "Наслаждение вспоминать свои наслаждения", – утверждал Казанова. У многих замужних женщин в чулане памяти есть специальный уголок, где хранятся сладкие воспоминания о всполохах запретной страсти – и постыдных, и романтических, согревающих сердце. Я говорю об изменах, молевых дырочках в ткани супружеской жизни.

Для женских измен больше подходит изящное словечко "адюльтер" – секс в этих случаях чаще всего лишь восклицательный знак в конце любовной фразы. Женщины вспоминают не минутный трепет в постели, а прелюдию к нему – лихорадочное биение сердца, слабеющее сопротивление, шепот признаний, распухшие от поцелуев губы.

Если б можно было понежиться в атмосфере влюбленности и при этом обойтись без секса, чтобы не испытывать потом угрызений совести, они бы так и поступали. Но, по выражению Наполеона, нельзя приготовить яичницу, не разбив яиц. Мужчины, которые понимают в женской психологии не больше, чем свинья в апельсинах, требуют от своих жен признаний: "Было или не было?" Для них факт физической измены – главная проблема, душевные движения их редко занимают.

Мужчины не могут удовлетвориться сладкой водицей поцелуев и прогулок при луне.

Женатый мужчина, вспоминав свои запретные любовные приключения, чувствует, как шевелится и пробуждается его плоть. Все, что в нем есть от мартовского кота, облизывается, урчит и, слегка устыдившись, и изменам больше подходит слоновье слово вского кота, облизывается, урчт и утихает. Мужским изменам больше подходит слоновье слово прелюбодеяние поскольку ими движет алчная плоть. А женщины, как истин прелюбодеяние имеют понятия о грехе и тянутся к золо- А алии ясь ей, они сознают, что решал.,, дочери Евы, не имеют понятия о грехе и тянутся к золо-шга без опаски и с любопытством.А если ные дочери Евы, не имеют понятия и \умм " тому яблоку без стыда, без опаски и с любопытством. А если сей укол сомнений, то всегда найдут себе тому яблоку без стыда, без опаски и с uuu.l и почувствуют легкий укол сомнений, то всегда найдут себе "Лтп прпь не измена. Это все равно что глоток оправдание: "Это ведь не измена. мlu u воды, чтобы утолить жажду". Мужчины, угадывая истинную -" пяино уже насадили их, как бабочек, на оды, чтобы утолить жажду", мужчипт, ущность своих жен, давно уже насадили их, как бабочек, на " ппишпилили их легкие крылышки догмами л" Г1ГЧПТЯсущность своих жен, давно уже намадм булавку морали, пришпилили их легкие крылышки догмами -тгпяя себе любое приключение, они постабулавку морали, пришпилили их леичаь rvV и запретами. Позволяя себе любое приключение, они поста-"-"ть свой семейный очаг и уготовили моральи запретами. Позволяя сеое люиис "у…" рались обезопасить свой семейный очаг и уготовили мораль-…" кртпеным женам. Горе бедным грешницам. рались обезопасить свой семейный ича! ".:."