Нас взялся подбросить до города владелец белого жигуленка", дородный мужчина лет сорока, из тех, что довольны всем на свете. Он излучал добродушие и победную уверенность в себе. "Я вас, ребята, бесплатно довезу, – заявил он. – Вижу, что вы молодожены. Ну что, угадал?" Он подмигнул Советову, который сразу же воспарял духом и принял вид благонравного молодого человека. Он даже обнял меня за плечи и, застенчиво улыбаясь, сказал водителю, что женаты мы всего три месяца. Тот засыпал нас ворохом прочувствованных пожеланий и всю дорогу рассказывал нам байки о своей жене и детях. Он хохотал жирным, утробным смешком, громогласно рассуждал о смысле жизни и хвастался своими успехами, а мы поддакивали и льнули друг к другу, как и подобает влюбленным. Поездка прошла куда как весело.
Водитель довез нас до Института русского языка, снабдил на прощание множеством советов, пожелал счастья, энергично пожал нам руки и укатил, оставив нас на дороге, растерянных и грустных. "Эх, Андрюшка, были б у тебя деньги", – сказала я, тяжело вздыхая, и с удовольствием отметила, как гнев искажает его черты. "Ты меня недооцениваешь! – выкрикнул он. – Я из тех солдат, что непременно будут генералами". "И когда это будет? Лет через двадцать? – насмешливо спросила я. – Я не могу ждать". Он посмотрел на меня так, как будто я его ударила. "Прощай", – сказала я и зашагала в институт, стряхивая с себя остатки вчерашнего романтического вечера в лесу. Душа моя гибнет без денег. Это ерунда, что человек может жить богатой духовной жизнью, не имея средств к существованию. Такую жизнь могут вести только святые или боги, их не заботит хлеб насущный. Железная рука нищеты душит творчество. О чем я могу думать скитаясь по свету в поисках теплого угла и сытной еды? Только о сегодняшнем дне. За два месяца я не написала ни одной статьи, в редакции уже смотрят на меня косо. Единственно мое творчество – эти случайные записи, сделанные на мятых листках. Когда же придет человек, который избавит меня от житейского груза и укроет любовью, как плащом? 2 апреля. Я по-прежнему живу в состоянии хронической неустроенности, ночую в случайных местах и ем когда придется. Мои вещи разбросаны по всей Москве, и, чтобы собрать их, потребуется не один день. С собой я ношу только небольшой пакет с кремами, французскими духами, мочалкой, зубной щеткой и блокнотом. На мне надето вечно черное длинное платье, подходящее для всех случаев. Оно хорошо и тем, что на нем не видно грязи. Я выгляжу в нем как молодая вдова. Мне не часто приходится мыть голову, и я заматываю волосы в строгий пучок, выбеливаю лицо пудрой до мертвого цвета, а губы мажу красной помадой, и это прибавляет мне добрый десяток лет. Часто непогода застает меня врасплох, и мне приходится занимать теплые вещи у хозяев. Я и сама уже не помню, что позаимствовала, а что принадлежит мне.
Мой завтрак, как правило, – сигареты и чашка чая, обед обычно не значится в расписании, а вечером мне удается поужинать на очередной презентации, поскольку я веду светскую хронику в газете и посещение подобных мероприятий входит в мои обязанности. Иногда мне везет, и я попадаю на утренний прием какой-нибудь богатой фирмы, где можно вдоволь есть сладких булочек. От беспорядочной жизни я похудела, осунулась, у меня затравленный вид и выражение глаз как у пловца, который выбился из сил, а берега все еще не видит. Больше всего я напоминаю заброшенную квартиру, уже много лет сдававшуюся внаем.
Я бродяга с дерзаниями Наполеона, странствующая в поисках звезды своего счастья.
Но я растеряла множество блестящих перышек из своих крыльев и утратила сердечную легкость, позволяющую воспринимать все события как череду захватывающих приключений. Смердящий мир надвигается со всех сторон, чтобы погубить меня и втоптать в грязь. Я плыву по течению и мечтаю прибиться к берегу.
Я так устала от финансовой неустойчивости, что малодушно принимаю денежные подачки от Саши, с которым мы снова помирились, но общаемся теперь только как друзья. Он больше не пытается предъявить на меня права. Не в моих приемках самой зарабатывать себе на хлеб, и я получаю от него помощь без стыда. Я не испытываю морального гнета. Когда ты один против всего мира, все правила добродетели теряют смысл. Саша для меня как перила на узком мостике через горную пропасть, за которые цепляешься, чтобы не упасть. 3 мая. Случилось то, что должно было случиться. Меня выгнали с работы и лишили места в общежитии Института русского языка. Я купила билет в Хабаровск и вернулась в родное гнездо с подбитыми крыльями. Простодушие домашнего уюта обладает свойством залечивать душевные раны. Я заболела ангиной, но даже это доставляет мне удовольствие – меня холят и лелеют, исполняют все мои капризы и всячески стараются угодить. У меня есть своя постель, вкусная еда и книги – этого достаточно, чтобы вновь почувствовать уверенность в себе. У меня масса времени для размышлений. Я пытаюсь ответить на вопрос: почему у меня ничего не получилось? Грезы улетучились как дым, на пепелище тлеют лишь угольки надежды.
Хрустальный башмачок не подошел Золушке по размеру. Я ринулась на большой город, вооруженная темпераментом авантюристки и повадками выскочки, и потерпела поражение. Теперь я должна сделать выбор – либо остаться в провинции и жить, как королева в изгнании, либо вернуться в Москву, где у меня нет ни жилья, ни работы. Через десять дней защита диплома, который я даже не начинала писать, а потом я потеряю призрачный статус студентки и возможность поселиться на следующий год в общежитии. Неужели это конец? А я ведь ничего не сделала в своей жизни. В моей голове теснятся созвучия слов, стройные и мощные фразы, восхитительные вариации предложений. Я представила себе сочувствующие лица своих коллег, которые говорят между собой: "Да, она была многообещающей девочкой, но пропала ни за грош". Нет, я не желаю быть эстетствующей несостоявшейся провинциальной звездой с ярким прошлым и тусклым настоящим.
Главная задача – найти крышу над головой и человека, который избавил бы меня от денежных хлопот и не лез ко мне в душу, довольствуясь моим телом. Потом можно будет подумать и о карьере. На свете полно лопоухих мужчин, которые только и мечтают о том, чтобы кто-нибудь прибрал их к рукам. Чтобы заманить их в ловушку, необходимо хорошие, бархатные перчатки, которые прячут коготки, легкий, Ложный шаг и глаза, умеющие гасить алчный блеск.
1о мая. Вчера прилетела в Москву и только в аэропорту впервые четко осознала, что мне некуда идти. Можно поехать к Катюше, но она уже тяготится своим гостеприимством. Я стояла посреди зала прилета, окруженная вещами, слегка поглупевшая и неловкая. Меня толкали со всех сторон, в уши мне лился многоголосый шум, а в голове был полный сумбур. Мне бы только найти убежище на два дня, а там появится какой-нибудь выход. И тут я вспомнила случайный разговор с Катюшей, которая рассказывала мне, что Советов ушел из редакции журнала "Студенческий меридиан", где он был корреспондентом, и сейчас работает брокером.
Более того, он заработал достаточно денег, чтобы снять двухкомнатную квартиру. Я тогда не приняла все это всерьез, но записала его телефон.
С бьющимся сердцем подошла к автомату и набрала номер, наспех нацарапанный в записной книжке, умоляя судьбу, чтобы Андрей был дома. "Я слушаю", – раздался знакомый голос в трубке. "Андрей, это Даша, – быстро заговорила я, не давая ему опомниться. – Я сейчас в Домодедове, хочу приехать к тебе в гости денька на два.
Можно?" "Приезжай", – неуверенно ответил Советов. Мы не виделись почти три месяца, но большой радости я в его голосе не почувствовала. Впрочем, какая разница! Я швырнула трубку, всучила вещи навязчивому таксисту и уже через сорок минут была у Советова.
Он встретил меня довольно любезно и даже успел приготовить обед. Квартира оказалась обтрепанной, но вполне уютной. Особенно мне понравился настоящий писательский стол – внушительный и располагающий к работе. "Мне вполне подойдет маленькая комната", – великодушно сказала я за обедом. "Видишь ли, Даша, – осторожно взялся объяснять Андрей, – я здесь живу не один, а вместе со своим другом Ромой". "Ну и прекрасно, – ответила я, жуя котлеты. – Ты и Рома поселитесь в большой комнате, а я в маленькой. Только ко мне без стука не входить". Советов вздохнул и взялся за Мытье посуды.
