– Зато хотя бы не своими ногами топать, – вздохнула я, потрепав мальчишку по голове. Тот уклонился, но уже больше по привычке – после того как он помогал меня штопать после нападения нежити, относиться ко мне он стал более уважительно.

– По-хорошему, тебе бы еще неделю постельного режима, а не в промозглый холод на земле ночевать, – негромко отозвался Данте, ненавязчиво подталкивая меня в сторону горницы.

– Если напросимся в обоз, то и не придется. Думаю, что местечко в телеге мне найдется. А чем быстрее мы до наставника доберемся, тем лучше. Его заживляющие снадобья только вытяжка из огнецвета переплевывает, и то не в любом случае.

– Если я хорошо помню карту Росского княжества, то до твоего наставника нам еще ехать и ехать. Даже если пробираться самым коротким путем через Болотную Окраину, то это все равно пара недель с учетом вероятных незапланированных остановок. – Аватар был сама вежливость, но за каждым словом скрывалось раздражение. Знаю, я его уже успела достать настолько, насколько это вообще возможно. – А климат там из-за близости к протокам Вельги-реки очень сырой и холодный, особенно в первой декаде грудена.

– Короче, ты что сказать пытаешься? Что у меня ревматизм разыграется? – Я скользнула в приоткрытую дверь горницы, усаживаясь на небольшую лавку у самой печки и осторожно снимая куртку, стараясь лишний раз не бередить рану. Как я уже успела выяснить с раннего утра, боевые заклинания у меня получаются так же хорошо, как и прежде, но вот из-за невозможности толком воспользоваться пальцами левой руки их точность снизилась процентов на двадцать. Нет, комки синего огня, по-видимому, будут летать так же, как и раньше, но вот с цепными молниями и огненными дугами лучше повременить: улетит заклинание непонятно куда и непонятно в кого – и соображай потом, как выкручиваться.

– Только то, что твоя левая рука будет ощущать себя Далеко не самым лучшим образом. – Данте пропустил вперед себя Ветра и прикрыл дверь, по привычке прислоняясь к слегка рассохшемуся от времени косяку.

– Это я и без тебя знаю. Сходи лучше переоденься, неизвестно, когда тот торговый человек захочет отправиться в путь.

– Если ты считаешь его настолько глупым, что он захочет ехать на ночь глядя, то могу сказать только одно: либо ты держишь торговых людей за совсем уж идиотов, которыми они вряд ли являются, иначе не были бы торговцами. Либо, – Данте сделал паузу, делая шаг в сторону за секунду до того, как дверь распахнулась и в горницу вошла улыбающаяся дриада, – ты зачем-то чересчур торопишься к своему наставнику.

– А у меня хорошие новости! – Ланнан поманила к себе девушку-разносчицу и попросила ее принести в горницу самовар с кипятком и испеченные с раннего утра пироги – идти в общий обеденный зал никому из нас не хотелось, да и поговорить было о чем, без желания отвлекаться на посторонние возгласы. – Нас берут в обоз, хотя от обоза там одно название – две телеги да одна подвода, торговец и четыре человека в сопровождение. Да и с оружием они знакомы постольку-поскольку, поэтому, когда я предложила хозяину услуги двоих магов с подмастерьем, он согласился с радостью. Да еще и приплатить в Ижене обещал, если мы его самого и товар в Маровой Лещине сбережем.

– Не вопрос, – хмыкнула я, украдкой потирая левую ладонь и в очередной раз убеждаясь, что онемение никуда не делось. Как не чувствовал мизинец ничего, так и не чувствует.

– Ев, кстати, как твоя рука? – вкрадчиво поинтересовалась Ланнан, наблюдая за моими манипуляциями. – Тебе полежать бы надо, отдохнуть…

– Не надо, наотдыхалась уже, – отмахнулась я, глядя на то, как две девушки-разносчицы накрывают на стол, ставят разогретый, пышущий жаром самовар на березовых углях, а потом приносят большое деревянное блюдо с подогретыми пирогами.

Замечательное у них тут обслуживание. Даже боюсь спрашивать у Данте, что и как он сказал местному корчмарю ночью, пока я спала, если с нас поутру начали сдувать пылинки и без вопросов предоставили пострадавшей, то есть мне, отдельный стол в горнице. Пока Ланнан разливала по деревянным кружкам душистый липовый отвар, добавляя по паре ложек темного гречишного меда, я помогала Ветру разбирать записки наставника. Он дошел до того места, где Лексей Вестников описывал Гномий Кряж, а эти страницы мало того что были исчерканы настолько неровным почерком, будто бы наставник писал, пристроив пергамент на колене, так еще и походная жизнь наложила на них свой отпечаток. Где-то чернила расплывались от капель не то дождя, не то отвара, в одном месте целое слово было смазано, но все же могло быть прочитано… В общем, от потрепанной книжицы мы с Ветром оторвались, только когда Ланнан без разговоров отобрала у нас «светоч знаний» и придвинула поближе кружки с ароматным настоем и блюдо с пирогами.

– Вам есть надо, а не с книжками возиться. По крайней мере, сейчас. Ева, тебе вообще надо усиленно питаться, чтобы побыстрее выздороветь, а будущему ведуну тем более, ему еще расти и расти.

Мы с Ветром подняли головы и, переглянувшись, дружно послали дриаду по извилистым тропкам к лесному царю, после чего с чувством выполненного долга вернулись к потрепанной книге. Впрочем, изучение дневника Лексея Вестникова не помешало нам слопать добрую половину пирогов с деревянного блюда, запивая их горячим отваром. Интересное дело, минут через двадцать меня начало клонить в сон с такой силой, что я справедливо заподозрила Ланнан в партизанской деятельности. То-то мне вкус отвара показался подозрительным – ведь наверняка дриада подсыпала туда сонного зелья, чтобы я хотя бы денек в постели полежала. А вот и не дождетесь! Я все же айранит, снотворное на меня действует слабее, чем на человека, а в чародейской сумке лежит хороший нейтрализатор. Только бы добраться… Я не могу спать сутки напролет…

Встать мне удалось, добрести до лестницы, пошатываясь, как пьяная, тоже, но на второй ступеньке я едва не упала. Господи, сколько же Ланнан вбухала сонного зелья в этот отвар?! Небось столько, что человек запросто мог бы заснуть и не проснуться…

Чьи-то руки подхватили меня, не давая упасть, а потом над ухом раздался приглушенный голос аватара:

– Еваника, поверь, это для твоего же блага. Тебе просто необходимо отдохнуть.

– В гробу… отдохну… – еле слышно пробормотала я, уже проваливаясь в сон.

Последняя мысль перед тем, как сознание окончательно заволокло пеленой дурмана, была о том, что утром мы можем опоздать…

Свеча на низенькой лавке уже сгорела до половины, украсив глиняную тарелку-подставку потеками ярко-желтого воска. Ставни были плотно закрыты, но я и так поняла, что на дворе ночь – слишком уж тихо, как за окном, так и внизу, в обеденном зале. Такая тишина бывает только в предрассветные часы, особенно в «волчий час», перед самым рассветом, когда ночь идет на убыль, но до третьих петухов еще минут сорок. Именно в «волчий час» нечисть наиболее активна, а не в полночь, как считают большинство людей. Незадолго до рассвета самый крепкий сон, часовым тяжелее всего не заснуть и выстоять смену. В «волчий час» волхвы проводят самые опасные обряды, а знахарки и гадалки получают наиболее точные предсказания на будущее.

Я с трудом села, протирая глаза. На удивление, голова почти не болела, несмотря на то что Ланнан опоила меня приличной дозой снотворного – кажется, я проспала детый день и половину ночи, а для того, чтобы уложить айранита спать так надолго, требуется мало того что сильнодействующий дурман, так и доза, раза в два превышающая нормальную для человека. Ну дриаде я спасибо еще отдельно скажу. Заодно объясню, почему нельзя опаивать друзей, пусть даже для их блага.

Лепесток пламени пугливо пригнулся к фитилю, почти затухая, словно по комнате прошелся легкий ветерок, но потом снова выпрямился, кое-как освещая лавку и цветастую плетеную дорожку на полу. А я задумчиво смотрела на небольшое зеркало, висящее на стене. Предсказание безыменя не давало покоя, осталось холодным камешком на сердце, и что с ним было делать, я не знала. Рассказать Данте? Возможно, аватар станет еще осторожнее, чем обычно, но вряд ли это поможет. Если не знать, откуда придет возможный удар, то ничего изменить или хотя бы смягчить не получится.