Чиркудай понял – это не воины, а банда людей длинной воли. По сути, начинающие разбойники, которые впоследствии станут такими же, как те, что напали на караван. Он сообразил, по молодости они пока что занимаются мелкими кражами и грабежом слабых. А сейчас подбирают вещи оставшиеся от сражения.
Определившись, решил не убегать, зная, что может в любое время скрыться в лесу: конь под ним был хорош. Рассчитывал на суеверный страх степняков перед ночным лесом. Небо стало быстро темнеть. Наступала ночь.
От группы отделился предводитель подростков. Ему негоже было пасовать перед незнакомым малолеткой. Он подъехал шагов на двадцать, держа на коленях лук со стрелой, и хрипло приказал:
– Ну, ты, выходи ко мне!
Чиркудай только сейчас решил: одному будет очень трудно и нужно примыкать к ним, раз судьба послала разбойников. Но быть просто рядовым нукером ему не хотелось. Почувствовав свободу, он не хотел от нее отказываться. Поэтому придумал, как охладить пыл главаря.
Резко тронув коня, Чиркудай выехал на опушку, и быстро остановился, натянув удила. Конь загарцевал под ним.
От неожиданности главарь испугался, вскинул лук и выстрелил в сторону Чиркудая, как тот и рассчитывал. Стрела должна была пролететь в трех метрах слева, Чиркудай бросил послушного коня влево и поймал стрелу на лету. Увидев это, главарь испугался еще больше. Он торопливо положил новую стрелу и выстрелил. Чиркудай без труда поймал и ее. Отправив полтора десятка стрел без всякого успеха, главарь перестал упражняться, непонимающе рассматривая странного незнакомца на черном боевом коне.
Чиркудай слегка поддал пятками под бока коню, и тот неторопливым шагом пошел на предводителя банды. Главарь заерзал на войлочном потнике: седла, как у Чиркудая, у него не было. Ему хотелось убраться отсюда, но он боялся унизиться в глазах своих нукеров наблюдающих за ним издали.
И он попытался испугать Чиркудая, нервно хватаясь за саблю, висящую на боку, подталкивая своего коня на шаг вперед и тут же останавливаясь. Но было заметно, что он не желал даже предполагать о том, что будет, если незнакомец на черном боевом коне вдруг выхватит свою саблю. В наступившей темноте главарь не мог рассмотреть, есть ли у Чиркудая оружие или нет.
Чиркудай понял мучения разбойника, но они его не тронули. Дав ему поволноваться, он медленным шагом подъехал к испуганному главарю, немного постоял рядом, и неторопливо направился в сторону замершей банды, объезжая павших в битве коней с уже вырезанными из их ляжек кусками мяса. Ничего непонимающий предводитель последовал сзади, отстав на четыре корпуса коня.
Подростки в смятении сбились в тесную кучу. Чиркудай ощутил повисшую в воздухе нервозность, но, не обращал на это внимания. Он развернул своего коня головой к остановившемуся напротив отряда главарю, и встал рядом с группой, очевидно, таких же, как и сам, сирот. Своим молчаливым въездом в строй банды и поворотом, Чиркудай показал, что вступает в отряд, признавая главенство предводителя. Никто не осмелился спросить у вожака о новеньком, подумав, наверно они договорились. Наконец это сообразил и сам главарь. Немного поколебавшись, хрипло бросил:
– Поехали к юртам, – и, хлестнув своего коня, помчался в ночную степь.
Чиркудай пустил Чёрного за ним. Следом загрохотали копытами лошади остальной ватаги. Роли распределились, так как хотел Чиркудай: он сразу стал вторым, после предводителя.
Они быстро мчались в кромешной тьме безлунной ночи. В Ляояне Чиркудай узнал, что ночью хорошо видят лишь отдельные люди. Большинство становились слепыми, будто им надевали повязку на глаза. Ему, эта немощь людей, казалась странной и неудобной. Он мог рассмотреть человека даже в наглухо закрытом помещении. Бай Ли проверял это, удивлялся и недоверчиво сопел, придумывая новые испытания. Чиркудай их все выдержал. Но сейчас он сам не мог понять, как вожак в кромешной темноте вывел их через какие-то солончаки, проваливающиеся под копытами коней, к спрятанным в ложбинке, между высоких кустов, двум юртам. Поэтому стал подозревать, что не он один может видеть ночью.
Ехали несколько часов. Его новые соратники изредка обменивались ничего не значащими фразами. Но в основном напряженно молчали, очевидно, остерегаясь незнакомца.
У юрт все спешились. Чиркудай разглядел под обрывом за юртами груду старых кошм, и направился в ту сторону. От полусгнившего войлока повеяло чем-то родным, полузабытым. Рядом рос редкий кустарник.
Стреножив передние ноги коня, Чиркудай отпустил его пастись между кустов. А сам уселся на кошмы, издали, наблюдая за суетой всей братии, разжигавшей костёр. Его не спрашивали, почему он отделился. Очевидно, поняли, что он им не доверяет так же, как и они ему.
Когда звезды сильно повернулись на небе вокруг оси, а Чиркудай, вдосталь насмотревшись слипающимися глазами на Большую повозку и Северную звезду, стал проваливаться в омут дремы, неожиданно зашуршали осторожные шаги.
К нему подошли двое подростков. Один молча протянул кусок вареной конины, другой пустую чашку для воды. Где-то неподалеку журчал ручеек. Чиркудай не спеша, чинно, взял еду и слегка кивнул головой, в знак благодарности. Подростки ушли.
Впотьмах, по серебряному журчанию, отыскал ручеек, зачерпнул воды. Когда поел, снова стал рассматривать звездное небо. С удовольствием вдыхал родной запах старых кошм. Уснул незаметно для себя, но по привычке, чутко прислушиваясь к окружающему миру, разделяя звуки. До утра к нему никто не приближался. Все спали в юртах, даже не думая выставлять дозор. Наверное знали, что топь солончаков, непроходимая, для чужих.
Утром, когда из-за горизонта брызнули первые солнечные лучи, его разбудили крики и возня. На площадке между юртами дрались двое мальчишек. Они вырывали друг у друга синий халат найденный на поле боя. Рядом с ними стоял крепкий парень лет шестнадцати и подбадривал драчунов. Остальные, не вмешиваясь, смотрели со стороны. А из юрты, с довольной ухмылкой, выглядывал главарь. Только сейчас Чиркудай рассмотрел его коричневое, рябое от оспы, лицо, с неприятно перекошенными толстыми губами.
– Давай-давай! – подбадривал шестнадцатилетний крепыш мальчишек, поддергивая пояс с висевшей на нём длинной, не по росту, саблей. Оружие было старым, в ободранных ножнах. Крепыш подпрыгивал от нетерпения, советуя одному из дерущихся:
– Джурка, а ты его ножом снизу! Он сразу отцепиться.
И действительно, один из парнишек выхватил нож из-за голенища рваного сапога. Другой, увидев это, сразу же отпустил халат и возмущенно закричал, обращаясь к предводителю:
– Это нечестно!..
– Всё по правилам, – ответил за главаря советчик-крепыш, который был удивительно похож на предводителя. И Чиркудай понял, что временно занял его место в банде. Этот крепыш, наверное, брат главаря. И скоро Чиркудаю придется с ним столкнуться.
К будущему поединку с крепышом Чиркудай относился спокойно. Он видел, на что способен этот советчик. Брат главаря мог исподтишка ударить ножом, но открытую схватку не выдержит. Значит, нужно будет скорее решать вопрос о своем месте в банде и по тем правилам, которые выберет Чиркудай.
Обдумав это, Чиркудай встал и не спеша, создавая иллюзию медлительного увальня, как его учил Бошу, направился к сопящим соперникам. А крепыш с удовольствием рассматривал почти новый халат, который забрал у дерущихся. Все стразу же обратили внимание на приближение Чиркудая и притихли, наблюдая за ним. Он прошел сквозь расступившихся подростков, подошел к крепышу и, одним движением, вырвал у него халат. Так же не торопясь, вернулся к своим кошмам. Уселся на них, бросив халат рядом, поднял с земли два камешка и стал ими играть.
– Ты что?! – зло крикнул крепыш и направился к Чиркудаю, подбадривая себя ругательствами: – Да я тебя с землей смешаю!.. Да я тебя скормлю воронам!..
Он был метрах в десяти, когда Чиркудай бросил один из камешков в крепыша и попал ему прямо между глаз. Тот дико завопил от боли, схватившись за голову, и упал. Банда притихла. Растерявшийся главарь пошарил рукой в юрте, вытащил из ножен вжикнувшую саблю, выбрался на улицу и остановился в нерешительности, поигрывая клинком.
