Двадцать охранников и сыщик с оружием в руках теснились у двери, на которую указал испуганный Патрик. Грамон послал одного из охранников за полицейским. Именно за полицейским… Официальная форма придаст его действиям законность, но не помешает расправе… Полицейского все не было, выступление близилось к концу, и Грамон выходил из себя от нетерпения.

И вдруг голос оборвался! Тишина обрушилась на толпу, словно нож гильотины. Людям показалось, что их бросили на произвол судьбы. Оратор привел их на край бездны и ушел, не сказав ни слова в утешение. Тысячи людей боязливо и недоуменно мялись, опасаясь смотреть друг другу в глаза. Потом кто-то заметил охранников, понял, в чем дело, и призвал остальных.

Толпа надвинулась грозной волной… Охранников смяли…

Когда первые участники конференции вышли из парадного, людское море колыхнулось и раздвинулось, давая им проход.

Последними появились Клод Паскье, Альдо, Леа и докладчик. От полной неожиданности они на мгновенье застыли на пороге…

Альдо слишком поздно заметил опасность… Пьер Коль с искаженным от бешенства лицом подскочил к ним.

Грянул выстрел… Вскрикнув, эколог рухнул на руки юноши.

Второй раз Коль выстрелить не успел — десятки рук скрутили его.

Альдо с беспокойством склонился над раненым.

— Никудышный стрелок! — прошептал профессор, теряя сознание.

Спал Альдо беспокойно. Он снова и снова переживал во сне события дня, и каждый раз слышал сдавленный крик падающего ему на руки раненого человека. В этот момент юноша просыпался, натягивая на себя одеяло, не понимая, от чего его бьет дрожь — от холодной ночи или от трагического воспоминания. Стоило ему только смежить веки, как кошмар повторялся…

Наконец Альдо решил встать, он ощущал смутное беспокойство. Что-то было не так! Часы показывали половину девятого, а еще не рассвело.

Он бросился к окну, сообразив вдруг, что не слышит привычных городских шумов. Похоже, город крепко спал. Альдо отдернул штору: над городом висел плотный туман, в котором тонуло все вокруг. Туман походил на плотную грязно-серую вату, едва подсвеченную занимавшейся зарей…

Альдо поспешно оделся, заскочил на кухню, приготовил чашку кофе. Вскоре появилась мать.

— Доброе утро, Альдо. Смотри, какой ужасный туман! К счастью, отец ушел до того, как он появился… Я ходила за хлебом — ни одной машины, улицы кажутся вымершими! Ты уходишь?

Альдо, глотая на ходу, уже натягивал пиджак. Он перехватил обеспокоенный взгляд матери и нежно чмокнул ее в щеку.

— Мне надо в больницу. Как там наш раненый?

— Альдо, после всего этого я надеялась, что ты…

— Ну конечно, мама, успокойся! До скорого!

Улицы были непривычно тихими, наверно, люди боялись садиться за руль — видимость не превышала и десяти метров… По пути в больницу Альдо не покидало ощущение, что он попал в какой-то заколдованный город, где остановилось время. Иногда из тьмы возникал и тут же бесшумно исчезал, растворясь в тумане, человеческий силуэт.

В приемном покое он увидел Клода Паскье.

— Здравствуйте, господин учитель! Новости есть?

Клод Паскье обнял его за плечи.

— Думаю, ничего страшного, малыш… Если бы он провел тяжелую ночь, нам бы сообщили.

Медицинская сестра появилась нескоро и сказала, что до обхода врача видеть раненого нельзя. Утро прошло в томительном ожидании. Туман не рассеивался, а, казалось, наоборот сгущался.

Наконец к ним вышел хирург. Он успокоил:

— Не волнуйтесь! Думаю, пострадавший вне опасности. Пуля прошла в нескольких сантиметрах от сердца и застряла в левом легком. Вчера мы извлекли ее. Операция прошла удачно. Можете повидать раненого, но недолго, чтобы не утомить! Кстати, наш пациент обратил внимание на туман и очень обеспокоен этим…

Хотя близился полдень, в палате был полумрак. Бледный, с осунувшимся лицом, профессор улыбнулся им и тихо спросил:

— Что это за туман?

— Не волнуйтесь! Сейчас главное — ваше здоровье! — ответил Клод Паскье, словно не слыша вопроса.

Эколог нетерпеливо тряхнул головой:

— А все же, что это за туман?

— Я никогда такого не видел, — признался Альдо. — К этому часу туман обычно рассеивается! А этот висит, словно клочья грязной ваты!

— Ночью резко похолодало. Может, в этом дело… — предположил Паскье.

— А не кажется ли вам, что это смог?

Клод Паскье нехотя согласился:

— Наверно, вы правы.

— А это серьезно? — обеспокоился Альдо.

— Когда воздух неподвижно висит над городом, как сейчас, промышленные выбросы зависают вместе с ним. Смесь дыма, взвешенных частиц и тумана порождает смог.

— И чем это грозит?

— Среди всего прочего промышленность выбрасывает громадное количество сернистого газа. Он окисляется, и, соединяясь с содержащимися в воздухе капельками воды, образует серную кислоту…

— Смог пагубно действует на сердечно-сосудистую систему, органы дыхания, — перебил Паскье эколог, — а это нередко влечет за собой летальный исход!

Он умолк, обессилев, а потом отрывисто приказал:

— Вывозите детей, стариков, ослабленных, всех, кто кашляет! И побыстрее!

Ученый закрыл глаза, его лицо исказилось от боли, грудь часто вздымалась от прерывистого свистящего дыхания. Альдо, глотая слезы, смотрел на раненого. Тот открыл глаза и знаком подозвал его ближе. Альдо наклонился.

— Не переживай, что все так сложилось, Альдо! — тихо сказал больной. — Если надо было бы начать все снова, я поступил бы так же… Мы хорошо сработали!

Юноша вышел из палаты со слезами на глазах.

Леа, Мишель и Люсьен ждали в холле. Альдо и учитель сообщили об обрушившейся на город катастрофе. К ним подошел главный врач, вид у него был обеспокоенный.

— Раненый все время твердит о смоге, а ему можно верить… — сказал он. — Если бедствие приобретет тот размах, о котором он говорит, городских больниц не хватит! Я уже предупредил своих коллег, но мэрия отказывается принимать меры по эвакуации жителей. Мэр не верит в опасность, утверждая, будто это очередная басня «зануд». «Докажите мне, что это правда!» — заявил он. Дай бог, чтобы наш раненый ошибался.