Сноски к стр. 126

1 Милюков А. П. «Обломов», роман И. Гончарова // Светоч. 1860. № 1. Отд. III. С. 32. Однако далее критик замечал: «Из этого, конечно, не следует, чтоб автор, создавая свои любимые характеры, рисовал в них собственный портрет: такое предположение было бы так же нелепо, как и то, будто Пушкин выразил самого себя в Онегине или Ленском, а Лермонтов в Печорине» (Там же). Ср. у И. Ф. Анненского: «…в художественный тип входит душа поэта многочисленными своими функциями, – в тип врастают мысли, чувства, желания, стремления, идеалы поэта» («Обломов» в критике. С. 224).

Сноски к стр. 127

1 См., например, высказывание П. Н. Сакулина в предисловии к публикации писем Гончарова к Е. В. Толстой: «Контакт между двумя психическими процессами (написанием романа и переживанием любовного чувства. – Ред.) был неизбежен, и это дает нам основание протянуть нити от переписки Гончарова к его роману „Обломов”. В этом случае мы идем по пути, на который давно уже вступили исследователи Гончарова (и С. А. Венгеров, и особенно Е. А. Ляцкий) и который санкционируется известным признанием Гончарова в статье „Лучше поздно, чем никогда”…» – и далее следует эта цитата (Сакулин П. Н. Новая глава из биографии И. А. Гончарова в неизданных письмах // Голос минувшего. 1913. № 11. С. 57).

2 См.: наст. изд., т. 1, с. 619-620, 633-634.

3 См.: Гродецкая А. Г. Литературное окружение молодого Гончарова (по материалам архива Пушкинского Дома) // Гончаров. Материалы 1994. С. 63.

Сноски к стр. 128

1 О масках Гончарова см. также: Гейро Л. С. История создания и публикации романа «Обломов» // ЛП «Обломов». С. 550. Напомним о том, каким увидел писателя Г. Н. Потанин: «В другой раз я видел Гончарова другим человеком, в третий – третьим, уже совсем непохожим на первого и второго, и чем больше в него всматривался, тем больше казался он мне непонятным и неуловимым: он по-петербургски мог в одно и то же время смеяться и плакать, шутить и важно говорить» (цит. по: Гончаров И. А. Очерки; статьи; письма; Воспоминания современников. М., 1986. С. 478). Несмотря на многочисленные неточности и прямо сочиненные эпизоды этих воспоминаний (например, описание радости Н. Н. Трегубова, в действительности умершего в 1848 г., по поводу путешествия крестника на «Палладе»), следует отметить, что Потанин не стремился создать приглаженный образ писателя. Более точно о неровности характера Гончарова, которая заставляла современников относиться к нему, словно к нескольким разным людям, писал А. Н. Пыпин (в 1855 г.), отмечавший «видимую манеру избалованности и самодовольного каприза», которая была свойственна писателю (Пыпин А. Н. Мои заметки. М., 1910. С. 103).

2 ‹Григорьев А. А.› Русская литература в 1849 году // ОЗ. 1850. № 1. Отд. V. С. 15-16.

3 Пятковский А. «Обломов»: Роман И. Гончарова. СПб., 1859 // ЖМНП. 1859. № 8. Отд. VI. С. 97.

Сноски к стр. 129

1 Дружинин А. В. «Обломов», роман И. А. Гончарова. Два тома. СПб., 1859 // «Обломов» в критике. С. 115.

2 Стоюнин В. Я. «Обломов», роман г. Гончарова // Рус. мир. 1859. № 21. 29 мая. С. 505.

3 Добролюбов Н. А. «Очерки Дона» А. Филонова // Добролюбов Н. А. Собр. соч. М.; Л., 1962. Т. V. С. 474.

4 Григорьев А. А. И. С. Тургенев и его деятельность. (По поводу романа «Дворянское гнездо»): Письма к Г. Г. А. К. Б. // Рус. слово. 1859. № 8. Отд. II. С. 5.

5 К. Б. Кушелев-Безбородко Г. А. О значении романа нравов в наше время: (По поводу нового романа г. Гончарова «Обломов») // Рус. слово. 1859. № 7. Отд. «Критика». С. 5.

Сноски к стр. 132

1 Сходный мотив находим и в письме к Стасюлевичу от 13 (25) июня 1868 г.

Сноски к стр. 134

1 Дриль Д. А. Психофизические типы в их соотношении с преступностью и ее разновидностями: (Нервные, истерики, эпилептики и оскуделые разных степеней) // Юридический вестн. 1890. Т. IV. № 2. С. 214, 237. Полемику с этой статьей см.: Обнинский П. Н. Иллюзии позитивизма // Журнал гражданского и уголовного права. 1890. № 4. С. 154-156.

2 У Соловьева, однако, был предшественник: в 1892 г. Ю. Н. Говоруха-Отрок писал, что «для правильного понимания типа Обломова надо исправить Гончарова, надо совершенно устранить в созданном им лице черту физической болезни…» («Обломов» в критике. С. 342). Существует еще одно, несколько более позднее (1904) относительно работы Е. А. Соловьева высказывание на эту тему: обломовские «сны наяву» указывают «не только на праздность, но и на некоторую ненормальность душевной жизни» героя (Овсянико-Куликовский 1989. Т. 2. С. 237).

3 Соловьев Е. А. И. А. Гончаров, его жизнь и литературная деятельность: (Биографический очерк). СПб., 1895. С. 55.

4 Там же. С. 58.

Сноски к стр. 135

1 Тер-Микельян С. Г. Больная душа Гончарова. Пг., 1916. Первыми печатными работами на тему «ненормальности» Гончарова были статьи М. Ф. Суперанского (Суперанский М. Ф. И. А. Гончаров и новые материалы для его биографии // ВЕ. 1908. № 11, 12) и Е. А. Боброва (Бобров Е. А. К характеристике И. А. Гончарова // Рус. филол. вестн. Варшава, 1908. Т. 59. С. 294-295). Результатом дальнейшей работы Суперанского в этом направлении явилась его статья 1913 г. (не опубликованная при жизни ученого) «Болезнь Гончарова», в которой были собраны и систематизированы многочисленные свидетельства современников писателя и наблюдения над текстами его писем (см.: Суперанский М. Ф. Болезнь Гончарова Предисл. В. А. Недзвецкого; Публ. и коммент. М. И. Трепалиной / ЛН Гончаров. С. 574-634).

2 См.: Пиксанов Н. К. Два века русской литературы: Пособие для высшей школы, преподавателей словесности и самообразования. 1-е изд.: М.; Пг., 1923; 2-е изд.; перераб. М., 1924; в пособии как отдельная тема выделена «Психопатологическая экспертизалитера туры».

3 Тер-Микельян С. Г. Больная душа Гончарова. С. 20.

Сноски к стр. 136

1 Кони А. Ф. Собр. соч.: В 8 т. М., 1969. Т. VII. С. 38. И тем не менее в чисто бытовом плане нельзя полностью отрицать отсутствие в Гончарове «обломовских» черт. М. Ф. Суперанским было записано свидетельство симбирских родственников писателя (воспоминание относится к 1862 г., когда Гончаров побывал на родине): «Ходил он действительно очень много; ездить же не любил. Когда последнее было необходимо, то просил дать ему таких кляч, „которые с третьего кнута с ноги на ногу переступят” (‹…› „обломовская” черта самого автора)» (ВЕ. 1908. № 11. С. 23). В другой работе Суперанский, цитируя письмо Гончарова к М. М. Кирмалову от 17 декабря 1849 г., в котором писатель извиняется за то, что не сможет скоро прислать статуэтки петербургских знаменитостей работы Степанова, так как испытывает сложности с упаковкой, замечает: «Хотя Гончаров – далеко не Обломов, но здесь нельзя не видеть чисто обломовской черты – боязни хлопот» (Там же. 1907. № 2. С. 585).

Сноски к стр. 138

1 Налимов А. Обломов как педагогический тип // Образование. 1901. № 1. С. 31. Примером подобного подхода к личности Гончарова служит пассаж в статье М. А. Протопопова «Гончаров» (1891). Он полагал, что Гончаров был психологом, индивидуалистом по преимуществу, и его объективность была, по его собственному слову, апатией, равнодушием: «Это равнодушие не имело ничего общего ни с отчаянием пессимиста, ни с эпикурейством эгоиста, ни с философией квиетиста, ни с холодным презрением циника, – это была чисто обломовская лень, которой нет ни до чего дела просто потому, что соснуть хочется, еще потому, что, сколько ни волнуйся, ни жизнь, ни люди не изменятся, а от волнений между тем и печень, и желудок могут расстроиться. Раз, единственный только раз, Гончаров, можно сказать, вышел из себя: это было при встрече с Марком Волоховым, на которого наш объективист напал с совершенно несвойственною ему запальчивостью и полемическим увлечением. Что же? Ведь и Обломов ‹…› дал однажды „громкую оплеуху” Тарантьеву, который явился в его глазах тем, чем Марк Волохов был для Гончарова с самого начала: ловким мошенником, настойчивым пройдохой и бесстыдным шантажистом» («Обломов» в критике. С. 190). Однако высказывались и иные взгляды. Так, например, Н. И. Коробка писал: «Хотя у самого Гончарова довольно много обломовских черт, но в основе эти натуры совершенно разные. Гончаров, при всей пассивности, обладал большим запасом воли и выдержкой, которой отличался от современников-дворян. Его пассивность была пассивностью человека себе на уме, эпикурейца, любящего покой и не желающего его нарушить, в значительной мере в силу смутного, но глубоко запавшего в душу сознания, что такое нарушение покоя, при-неподвижности жизни, ни к чему не приведет, кроме смешного положения Дон Кихота. Пассивность Гончарова была пассивностью трезвой натуры, очень одаренной чувством самосохранения и чувствовавшей суть тогдашней русской жизни, ровной, безмятежной, не терпевшей беспокойных людей» (Коробка Н. И. Опыт обзора истории русской литературы для школ и самообразования. СПб., 1907. Ч. 3. С. 187). Не с этим ли выводом полемизировал М. Ф. Суперанский в уже упоминавшейся статье «Болезнь Гончарова»: «Сравнивая Гончарова с Обломовым, обычно приписывают автору одну черту его знаменитого героя – лень. Но ленью он страдал всего менее. Но у него, несомненно, была другая черта Обломова – его безволие, „недостаток характера и силы воли”, слабость воли. Назвать его человеком сильной воли, способным преодолевать встречающиеся на жизненном пути препятствия, нельзя ни в каком случае. Его отличительною чертою была пассивность, подчинение обстоятельствам, направившим как всю жизнь вообще, так и детали» (ЛН Гончаров. С. 613).