— Значит, обошлось без жертв?

— Я бы не сказал, что совсем без жертв. Хотя вряд ли правильно назвать это жертвой. Один человек погиб. Но есть люди, отсутствие которых только украшает жизнь, делает ее живее. И даже, я бы сказал, многолюднее. Он и был таким человеком. Так что можно сказать, что обошлось без жертв.

— А теперь объясни, почему ты это сделал, — вмешался в разговор Артист. — Рите ты объяснил. Теперь объясни нам.

Томас растерянно пожал плечами:

— А что мне оставалось? Кто-то должен был это остановить.

— Что?

— Бойню. Можно называть это как угодно. Гражданская война и все такое. Но это все равно бойня. Купчие дедули нашлись. Без меня они ничего не значат. Если меня нет, то их тоже нет. Вот мне и пришлось. Но оказалось, что все напрасно. Последнее время что-то мне не везет. Что ни сделаю, все не так.

— Напрасно? — не понял Муха. — Что оказалось напрасно?

— Да все. Купчие где-то есть. Я, оказывается, тоже есть. А снова на это дело я уже не решусь. Значит, Он не захотел. Я, наверное, не очень хороший лютеранин. Но против воли Его идти нельзя.

Артист сходил к «линкольну» и вернулся с небольшим серым кейсом.

— Держи, — сказал он. — Это твое.

Томас открыл кейс. В нем лежали папка-скоросшиватель со сценарием фильма «Битва на Векше», созданным вдохновенной фантазией кинорежиссера Марта Кыпса, информационная записка отдела Джи-2 Главного штаба Минобороны Эстонии о герое фильма, штандартенфюрере СС Альфонсе Ребане, сканированный на компьютере его парадный снимок со всеми регалиями, сделанный сразу после вручения ему Рыцарского креста с дубовыми листьями, о чем свидетельствовала впечатанная в угол снимка надпись: «Alfons Rebane. 9.05.45. Murwik-Flensburg».

Но главное, что было в кейсе: три пачки старых гербовых бумаг, перевязанных шпагатом.

Томас поразился:

— Но это же…

— Да, — кивнул Артист. — Это купчие твоего деда. Мы хотели отдать их Розе Марковне.

— Она бы их не взяла.

— Тем более. Теперь это все твое.

— Откуда они у вас?

— Неважно. Важно, что их нет там, где они были еще вчера.

Томас оглянулся на дальний берег залива, где чадило то, что еще вчера было базой отдыха национал-патриотов.

— По-моему, я знаю, где они были. В сейфе Янсена?

— Верно, — сказал Муха. — Там они и были. В этой фразе мне больше всего нравится прошедшее время.

— И он вам их отдал?

— Почему нет? Как попросить.

— И что мне с ними делать?

— А вот это, Фитиль, решать тебе.

— Ну вот, Рита Лоо, я снова самый богатый жених Эстонии, — констатировал Томас. — Ты выйдешь за меня замуж?

— Нет, — сказала она. — Я не хочу быть самой богатой вдовой Эстонии.

— Мне кажется, мы с тобой поладим. Мы сходимся в главном. А в чем главное? В том, что не в бабках счастье. Мне тоже почему-то не хочется, чтобы ты стала самой богатой вдовой Эстонии. И вообще вдовой. Из-за этих бумаг образовалось уже два трупа. Нет, три, если считать и генерала Мюйра. А его можно считать, он приложил к этим бумагам руку. Три трупа. Пожалуй, хватит. Как ты считаешь?

Рита оглянулась на бывшую базу отдыха национал-патриотов и заметила:

— По-моему, уже четыре.

— Шесть, — сказал Артист.

— А кто еще? — встревожился Томас.

— Два солдата из спецподразделения «Эст». Ты их не знаешь. И не узнал бы, даже если бы знал.

— Они имели отношение к бумагам дедули?

— Прямого — нет.

— Но все же имели?

— Все же имели.

— Значит, шесть трупов, — заключил Томас. — Многовато будет. Так недалеко до демографической катастрофы. Нет-нет, с этим делом надо кончать.

Он развязал на пачках шпагат. Взял одну из бумаг. Это была купчая на землю, на которой стояли кварталы таллинского района Вяйке-Ыйсмяэ.

— Граждане Вяйке-Ыйсмяэ, я возвращаю вам вашу землю, — возвестил Томас и чиркнул зажигалкой. Пламя мгновенно охватило сухую, как порох, бумагу. — Живите на ней мирно и любите друг друга. Иначе я на вас обижусь.

Следующая купчая была на землю, на которой стоял таллинский телецентр.

— Господа телевизионные журналисты, объективно освещайте действительность, — дал им строгий наказ Томас. — Не приукрашивайте ее, но и не очерняйте. Употребляйте свободу слова на пользу эстонскому обществу, а во вред ему не употребляйте.

Он бросил горящий листок на кострище и выудил из пачки следующую бумагу.

— А это у нас что? Это у нас земля, на которой стоит загородный дом президента. Господин Леннарт Мери! Помните, что вы президент всех граждан Эстонии независимо от их национальности. Если всем будет хорошо, то и Эстонии будет хорошо. А если одним будет хорошо, а другим плохо, то в конце концов всем будет плохо. Извините, что говорю вам такие очевидные вещи, но иногда нужно о них напоминать. Чтобы не забывались.

Томас свалил все бумаги на кострище и поджег кучу с четырех сторон. Потом достал сигарету и прикурил от огня.

— Меня надо занести в Книгу рекордов Гиннеса, — сообщил он. — Еще ни один человек в мире не прикуривал от костра, в котором горят тридцать или пятьдесят миллионов долларов. Или даже сто в зависимости от конъюнктуры.

— Фитиль, я тебя уважаю, — торжественно произнес Муха.

— А это я уже понял. Ты назвал меня словом «жопа». Этим словом ты называешь только своих друзей. Мне приятно, что ты считаешь меня своим другом. Если я, конечно, не ошибаюсь.

— Фитиль, ты не ошибаешься, — заверил Муха и обратился к Рите. — Рита Лоо! В Чечне всем нам повезло. Нам повезло, что мы не попали в прицел твоего «Винтореза». Тебе повезло, что ты не попалась нам. Ладно. Проехали. Но если эта жопа будет из-за тебя плакать, я на тебя очень обижусь!

— Пока из-за него плачу я, — ответила Рита. Она подгребла разлетевшиеся бумаги в огонь и со вздохом сказала: — Даже не верится. Наконец-то кончился этот кошмар.

— Еще не кончился, — возразил Артист. — И неизвестно, чем кончится. Пора ехать. Рита, отгони в город тачку Томаса. Пастух ждет тебя в гостинице. Нам понадобится твоя помощь. Он скажет, что делать. А мы проскочим за Розой Марковной.

— Я сам отгоню, — запротестовал Томас. — Вы поезжайте, а мы с Ритой поедем на моем «жигуле». Рита Лоо, я по тебе соскучился.