Конечно, это не он отдал свою невинность и свое сердце человеку, который его обманывал.

Собрав все свое мужество, Дэниел направился к Корделии. Он никогда не считал себя трусом, но сейчас его пугала необходимость открыть Корделии правду. Теперь, когда стало ясно, как много она для него значит, Дэниел испугался, что не вынесет этого. А еще существовало наследство, о котором Корделия, очевидно, не подозревала. Но как бы сильно он ни нуждался в нем, Дэниел был готов пожертвовать им, чтобы не потерять Корделию. Если все сложится удачно, она ничего не узнает о наследстве до того момента, как они обвенчаются и будут на пути в Балтимор. Уоррен уже занялся всеми необходимыми приготовлениями, чтобы отплыть через неделю. Дэниел отогнал от себя мысль, что его молчание, возможно, было еще одним обманом. Следует надеяться, что когда Корделия узнает о наследстве, она перенесет свою симпатию с Уоррена на него, поскольку влюблена в него. Единственное, что изменилось, – его имя и положение в обществе. Если на все посмотреть здраво, он привлекательнее, чем Уоррен, и Корделия со временем это поймет.

Или задушит его голыми руками.

Подойдя к Корделии сзади и с трудом удержавшись от импульсивного желания наклониться и поцеловать ее в затылок, Дэниел обратился к ней со своей самой обворожительной улыбкой:

– Могу ли я пригласить вас на этот танец? – Он на мгновение затаил дыхание. – Леди Корделия.

– По-видимому, моя маска не слишком скрывает мою внешность. – Корделия взглянула на Дэниела, и ему показалось, что сердце сейчас остановится. – Мистер Синклер.

– Как вы узнали? – удивился он и облегченно вздохнул. Возможно, все не так страшно, как он думал.

– Я могла бы то же самое спросить у вас.

«Я мог бы узнать тебя с закрытыми глазами, с другого конца зала, города или с другого берега моря».

– Все знать – моя профессия.

– Вы весьма энергичны, – вежливо улыбнулась она.

– Я могу быть очень энергичным. – «Могу быть энергичным»? Дэниел молча выругал себя. Нет-нет, надо быть галантным, а не настойчивым. – Я вижу, ваш бокал пуст. – Сделав знак проходившему мимо лакею, он поменял ее пустой бокал на полный и взял один для себя.

– Да, вы энергичный, – отметила Корделия.

– И заботливый, – не подумав, добавил Дэниел.

– Бесспорно, очень заботливый. – Она рассмеялась. А почему бы и нет? Он вел себя как неуклюжий недотепа.

Галантным, ему нужно быть галантным, напомнил себе Дэниел, поднимая свой бокал.

– По-моему, в этот теплый летний вечер лучше всего освежает шампанское.

– Как и в любой другой вечер. – Корделия чокнулась и сделала глоток.

– Вы не ответили на мой вопрос, – сказал Дэниел и немедленно пожалел о своих словах. Настойчивость никак не совместима с галантностью.

– На какой вопрос, мистер Синклер?

– Как вы узнали, кто я? – Он безуспешно пытался скрыть нотки надежды в голосе. Существует ли малая вероятность того, что ей уже все известно? Это, безусловно, намного облегчит ему жизнь.

– Ваш акцент, мистер Синклер, – холодно пояснила Корделия, и его надежды рассеялись. – Маска скрывает ваши глаза, но не закрывает вам рот. Американский акцент легко отличить. Подозреваю, кроме вашего отца, здесь нет других американцев.

– Мне говорили, что у нас у всех одинаковое произношение, – улыбнулся Дэниел.

– Теперь, когда вы подтвердили это, я окончательно убедилась, что права. Просто поразительно.

Проклятие! Конечно, у американцев одинаковое произношение, если тот, с кем она беседовала, – это один и тот же человек. Ему действительно нужно внимательно следить за своими словами.

– С нетерпением ждал встречи с вами.

– Мистер Синклер, ложь, даже приятная, не лучший способ знакомиться.

– Я с нетерпением ждал встречи с вами, – повторил Дэниел.

– И тем не менее не приложили для этого никаких стараний. Вы не нанесли мне визит здесь, в Лондоне, и не навестили меня в Брайтоне.

– Я был… – он запнулся, – не совсем здоров в Брайтоне.

– А как теперь ваше здоровье?

– Превосходно! Никогда не чувствовал себя так хорошо.

– Вероятно, благодаря морскому воздуху в Брайтоне. Он такой…

– Целительный?

– Это как раз то слово, которое я собиралась употребить.

Все шло хорошо, и Дэниел почувствовал себя свободнее.

– Подозреваю, у нас много общего, – доверительно произнес он, склонившись к Корделии.

– Кроме употребленного слова и мнения о целительности воздуха в Брайтоне? Могу сказать, что до этого момента я не замечала какого-либо сходства между нами.

– У вас не было такой возможности.

– Вот уже несколько недель как мы переписываемся.

Еще один неудавшийся план.

– Признаюсь, – Дэниел тщательно подбирал слова, – вначале мои письма были несколько…

– Занудливыми? Раздраженными? Недовольными?

– Они могли быть намного хуже.

– Не понимаю почему.

Дэниел понял, что лучше всего оставить эту тему.

– Леди Корделия, могу я кое о чем спросить вас?

– Конечно, мистер Синклер.

Несколько мгновений он пристально всматривался в ее глаза.

– Что вы почувствовали, когда впервые услышали о планируемом для нас браке?

– Мне ответить вам вежливо, как подобает на светском вечере, или вы предпочитаете знать правду, мистер Синклер?

– Предпочел бы вежливый и кокетливый тон, но в данной ситуации лучше всего правда.

– Согласна с вами. – Она в упор посмотрела на него. – И если быть честной, то мне совсем не понравилось, что отец посчитал себя вправе устроить мой брак.

– А теперь?

– И теперь я нахожу это возмутительным, хотя и считаю брак неизбежным.

– Неизбежным, – медленно повторил Дэниел. – Осмелюсь сделать предположение. Означает ли это, что вы намерены выйти за меня замуж?

– До чего же вы деловой, мистер Синклер. Наверное, это очень по-американски спрашивать так настойчиво и напрямик, обходиться без таких глупостей, как романтика или ухаживание, не прилагать никаких усилий быть галантным.

– Разве я не галантен?

– Боюсь, нет.

– Я могу быть исключительно галантным.

– Можете?

– Конечно. Ни одна из знакомых мне женщин не может пожаловаться на отсутствие галантных манер с моей стороны.

– Вероятно, ваша галантность несколько поблекла из-за скованности, вызванной нашей первой встречей, – с сочувствием в голосе произнесла Корделия, беря Дэниела под руку.

– Я не чувствую никакой скованности, – с обидой возразил он.

– Полагаю, мистер Синклер, вам лучше всего быть самим собой и не стараться изобразить из себя не того, кто вы есть на самом деле. Я имею в виду галантного человека.

Дэниел согласился с ней. Он переусердствовал. Но все же он старался быть галантным.

– Да будет вам известно, что в других обстоятельствах меня считают решительным и галантным.

– Нисколько не сомневаюсь, и мне это приятно. Женщинам нравятся галантные мужчины.

– А романтика? Ее вы тоже хотите?

– Если нам предстоит провести вместе всю оставшуюся жизнь, немного романтики совсем не помешает.

– Понятно. – Он помолчал, стараясь подобрать слова. – Значит, нам предстоит провести вместе всю оставшуюся жизнь?

– Вы всегда такой напористый? – рассмеялась Корделия.

– Если дело этого стоит.

– Если вы имеете в виду меня, то я польщена. Возможно, даже очарована. Вы непременно хотите это узнать сию же минуту?

– Было бы замечательно.

– Вы нетерпеливый, мистер Синклер.

– Ничего подобного. Я считаю себя очень терпеливым, но сейчас особый случай. Вы не можете винить меня за то, что мне не терпится узнать свою судьбу.

– Свою судьбу? – Корделия отпила шампанского. – Это звучит зловеще.

– Полагаю, так.

– Правда? Значит, зловеще? Брак с кем-то, кого вы почти не знаете, по решению, принятому не вами. – Она вздохнула. – Да, пожалуй, верно.

– Так было вначале, – торопливо сказал Дэниел, – а теперь, – он взял ее руку и поднес к губам, – теперь я вижу, что все складывается просто замечательно, когда этого меньше всего можно было ожидать.