– Я поражен и ошеломлен. – Дэниел изобразил смятение. Этот мужчина – отвратительный актер, но как ему удавалось так долго притворяться кем-то другим? – Этого я никак не ожидал.

Некоторое время Корделия молча смотрела на него.

– А тебе нечего сказать? – Она призналась. Почему же Дэниел не делает то же самое? Что он теперь задумал?

– Абсолютно нечего. Зачем ты выдавала себя за мисс Палмер?

– Это неправильное решение, ошибка с моей стороны. – «И, очевидно, не единственная».

– Что ж, это еще больше усложняет положение, не правда ли? – Он укоризненно покачал головой.

Он укоряет ее?

– Усложняет? – Она повысила голос. – Да, я бы сказала, это действительно все усложняет. Как и то, что я влюблена в тебя. – И тут Корделию осенило. Она теперь знала, как именно следует проучить Дэниела. – Я люблю тебя… Уоррен.

– Любишь? – Изумление у него на лице стало для Корделии истинным вознаграждением.

– Вне всякого сомнения. Прежде я никогда ничего подобного не чувствовала. И только сегодня утром ты сам сказал то же самое. Ты сказал, я в тебя влюблена. А еще ты сказал, – она придвинулась к Дэниелу и потерлась губами о его губы, – что тоже влюблен в меня.

– Возможно, я и сказал что-то подобное, – пробормотал он.

– Но это неправда? – Корделия во все глаза уставилась на него.

– Нет-нет, это правда.

– Хорошо. – Она заставила себя улыбнуться. – Значит, все будет просто великолепно. Я люблю тебя, ты любишь меня, и после всего этого, – она указала на постель, – я полагаю, что, предлагая поговорить о будущем, ты имел в виду разговор о браке.

– Безусловно, – твердо ответил он. – Я бы никогда не занимался с тобой этим, – он тоже указал на постель, – если бы мои намерения не были абсолютно честными… Относительно честными, – поправил себя Дэниел.

– Я знала, что ты честный и благородный человек, Уоррен. – Она расправила воротник его рубашки. – И именно это я скажу своей семье.

– Что именно? – В глазах Дэниела промелькнуло что-то очень похожее на ужас.

– Я расскажу им, и, думаю, чем раньше, тем лучше. – Корделия смахнула у него с плеча невидимую пылинку. – Ведь не исключены и другие последствия этого вечера.

– Кроме брака?

Корделия снисходительно улыбнулась ему.

– О, конечно, дети, – пробормотал Дэниел.

– Произнося это слово, нужно скрестить пальцы. Я предпочла бы не иметь детей, пока мы не обвенчаемся. Мне не хочется, чтобы сплетники по пальцам подсчитывали месяцы. – Она пожала плечами. – Для моей семьи это и так будет настоящим ударом, хотя этого вполне можно ожидать.

– Чего ожидать?

– Неужели ты забыл? Мне положено выйти замуж за мистера Синклера, чтобы сохранить отцовское дело. – Она преувеличенно тяжело вздохнула. – Полагаю, этого не избежать. Должна сказать, моя мама всегда надеялась, что я удачно выйду замуж за титулованного джентльмена или по крайней мере за очень богатого. Но у тебя великолепная перспектива. Со временем мама тебя примет. Но это все равно не имеет особого значения, потому что мы будем жить в Америке. – Она снова вздохнула. – Ты же не лишишься своего места? Мистер Синклер не рассчитает тебя, нет? Он же не такой мстительный, правда? Хотя он может посчитать, что ты украл у него невесту. На самом деле я бы не вышла замуж за такого высокомерного типа, он мне просто отвратителен.

– Нет, – Дэниел едва заметно улыбнулся, – мое положение вполне стабильно.

– Итак, Уоррен, пожалуйста, проводи меня. Мой экипаж внизу. – Корделия разгладила его рубашку, с трудом удержавшись от желания дать ему пощечину. – Правда, я задержалась немного дольше, чем собиралась, но все же, – она одарила его нежным взглядом, – это был замечательный вечер.

– Замечательный, – эхом откликнулся Дэниел.

Бедняга, у него был такой вид, словно он только что проглотил что-то совершенно отвратительное и его сейчас стошнит. Господи, несварение желудка самое меньшее из всего, что он заслуживал.

Как только Корделия уселась в экипаж, она позволила себе расстаться с улыбкой, которую до того старательно удерживала на липе. Почему Дэниел продолжает этот спектакль? Почему он не сказал ей правду? Она сделала первый, самый трудный, шаг, признавшись во всем. Сейчас они могли бы строить планы на совместное будущее, а вместо этого она чувствовала себя несчастной; он, по всей вероятности, тоже.

Что ж, пусть этот презренный человек думает, что она влюблена в того, за кого он себя выдает, пусть немного поварится в собственном соку и к тому же думает, что она ненавидит настоящего Дэниела Синклера.

В данный момент и то и другое вполне справедливо по отношению к Дэниелу.

– Ну вот, теперь ты знаешь все. Мне нужен совет, возможно, просто свежий взгляд на вещи. – Дэниел ходил взад-вперед по библиотеке Норкрофта. – С Уорреном я не могу поговорить, он с самого начала предрекал несчастье и указывал на огрехи моего плана.

– Я бы сказал, огрехов здесь предостаточно. – Норкрофт протянул Дэниелу стакан виски, когда его друг проходил мимо.

– Кроме того, подозреваю, что Уоррену трудно было бы что-либо сказать из-за смеха.

– Мне и самому трудно, – заметил Норкрофт. – Разумеется, ты не можешь обсуждать это с ее братом.

– По-моему, это не слишком хорошая идея, – поморщился Дэниел.

– Просто одна из многих, – пряча улыбку, отозвался Норкрофт, опершись бедром на библиотечный стол.

– Ты единственный человек, с которым я могу поговорить об этом, – признался Дэниел, глядя на друга.

– Мне страшно повезло. – Норкрофт сделал глоток виски. – Ты рассказал мне все, за исключением одного: почему не сказал ей правду вчера вечером, когда имел такую возможность.

– Не знаю. – Дэниел до сих пор и сам не мог этого понять. – Я начал говорить об этом в музее, но решил, что там не совсем подходящее место. А вчера вечером, когда она призналась мне, у меня появилась такая возможность, но я… я онемел. Я понимал, что должен ей все рассказать, но промолчал. В ту минуту я понимал, что она посчитает меня настоящим подлецом…

– За то, что соблазнил ее, выдавая себя за другого?

– В общем, да. Хотя, – после небольшой паузы добавил Дэниел, – можно сказать, она меня соблазнила.

– Девственницы редко соблазняют мужчин.

– Она это сделала. – Корделия была чрезвычайно настойчивой, потрясающе привлекательной и совершенно неотразимой. Конечно, следовало устоять против ее чар, но он хотел ее – хотел с самого начала, хотя до последнего момента не осознавал этого. Его намерения честные.

– Но что еще хуже, – Норкрофт поднял свой стакан, – ты соблазнил не леди Корделию, а мисс Палмер.

– Но я знал, кто она, – поспешно вставил Дэниел.

– Но она об этом не знала. Она убеждена, что ты до самого последнего момента не знал, кто она на самом деле.

– Боже правый, я об этом даже не подумал.

– Здесь есть над чем задуматься.

– Единственный выход из создавшегося положения – признаться в том, что я знал, кто она. Но это, пожалуй, еще хуже, – покачал головой Дэниел.

– Могу понять стоящую перед тобой дилемму.

– А потом она сказала, что любит меня.

– Кого «тебя»?

– Уоррена. Ради него она готова от всего отказаться. Ради меня. – Дэниел отхлебнул виски. – А я – то есть Дэниел Синклер – ей совсем не нравлюсь.

– Подозреваю, что понравишься еще меньше, когда она узнает правду. – Норкрофт покачал головой. – А правду она узнает. Этой путанице скоро придет конец.

– Если только я всю оставшуюся жизнь не буду притворяться Уорреном Льюисом, – буркнул Дэниел.

– О, это еще одна великолепная идея, хотя и неосуществимая. – Норкрофт на секунду задумался, – Мне кажется, твоя самая большая проблема сейчас – это не столько обман с твоей стороны…

Дэниел удивленно поднял бровь.

– …хотя и он имеет большое значение. Более серьезная проблема в том, что леди Корделия влюбилась не в того, в кого нужно.

– А что, если… – Пока еще не сформировавшаяся, смутная мысль зародилась в подсознании Дэниела. – Что, если она разлюбит этого неподходящего человека и влюбится в того, в кого нужно?