Трент сердито смотрит вслед.
Стоун. Ваша жена, она очень грациозна.
Трент. Да.
Молчание.
Значит, так. Хотите знать, что случилось в Вашингтоне? Посоветуйте мне, что делать дальше, и я расскажу, что случилось. Ну как, идёт? Отлично. Начали. Этот парень, Глубокое Горло, он, значит, говорит: «Что же именно вам непонятно?» А я говорю: ля-ля ля-ля ля-ля. А он говорит: «И к каким же выводам вы приходите?» Ну, я ему сказал. И знаете, что он сказал? Сказал, что я прав.
Молчание.
Одри. Не стараешься ли ты донести до нас, миленький, в своём неподражаемом стиле ту мысль, что ты не поверил, что ты прав?
Трент. Нет, не поверил.
Одри. Даже когда этот человек, которого ты называешь Глубокое Горло, сказал, что ты прав?
Трент. Даже тогда.
Одри (размышляет). У меня сложилось впечатление, миленький, что этот человек — эксперт в своём деле…
Трент. Так оно и есть.
Одри (Стоуну). По-видимому, я что-то упустила. (Тренту.) Как подсказывает мне мой опыт, миленький, когда эксперт говорит тебе, что ты прав, это воодушевляет.
Трент. Ты ещё не знаешь, по поводу чего он сказал, что я прав.
Одри. Полагаю, самое время выпить что-нибудь покрепче.
Голос мальчика (за сценой). Папа, можно тебя спросить?
Трент. Нет! Не мешай нам! Ступай в свою комнату! (Стоуну и Одри, которая подошла к бару.) Я сказал ему, что я думаю, что использование ядерного оружия с целью предотвратить применение ядерного оружия — не срабатывает, во всяком случае — в перспективе. Слишком много шестерёнок, где систему просто заклинивает. Я сказал, что поломки как будто заранее заложены в конструкцию. Мы имеем дело, я сказал, с машиной, где аварии надёжно гарантированы, а дефекты тщательно устроены.
Стоун. И это то самое заключение, которое, по его мнению, справедливо, а по вашему — нет.
Трент. Да.
Стоун. Хотя к этому заключению вы пришли самостоятельно.
Трент. Да. Постойте. Дальше ещё сложнее. Я сказал ему, «О'кей, если я прав, как же так получается, что только мы с вами знаем об этом?» Знаете, что он сказал? Сказал, что это общеизвестно. Все знают.
Одри. Это уж, миленький, полная бессмыслица.
Трент (в возбуждении). Именно! Конечно, бессмыслица! Но почему здесь нет никакого смысла? Ну скажите мне, ну! Скажите! Почему?
Одри. Видишь ли… (После паузы.) Видишь ли, потому, что все знают… что то, над чем они работают, не срабатывает…
Трент. И?..
Одри. Зачем бы им продолжать работать?
Трент. Вот именно! Зачем бы им продолжать работать над тем, что заведомо не срабатывает?
Одри. Полагаю, тут заняты люди, которые не могут подыскать себе другую работу.
Трент. Ну да! Абсолютно верно. О господи!
Одри. Что такое?
Трент. Они не верят в то, что им известно. (В потрясении смотрит в пространство.) Они просто… я хочу сказать, не могут… знаете ли… поверить в это! Хотя знают, что так оно и есть. (После паузы.) Так же, как и я. (После паузы.) Они не могут в это поверить… потому что всё выглядит так, будто система должна работать! До сих пор она работала. Почему она не может действовать вечно? Понимаете? Логика. Самая страшная штука, которой когда-либо овладел человек. О господи!
Одри. Что же было дальше, миленький?
Трент. Там, в Вашингтоне? Где я брал интервью у всех этих парней? У них кое-что висело на стенах. Буквально у каждого. Помнится, мне подумалось: «Интересно, не принадлежат ли они к какому-то одному клубу?» В общем-то, я не придал тогда этому значения. Обычно на стенах развешивают плакаты с красотками. У этих же парней… у них висели эстампы художника Эшера. (После паузы.) Скажем, Глубокое Горло. Дайте я покажу вам, как он установил со мной контакт! (Смотрит вверх.) Вниз!
Фотография «замысловатого ящика» спускается.
Одри (к зрителям). Какие чудеса в домах у драматургов, а?
Трент. Смотрите. Видите? Конструкция не работает! И всё-таки — да, работает. Она невероятна! И всё-таки вероятна.
Одри. Как сооружают такие предметы?
Трент. Не очень-то представляю.
Одри. С удовольствием повесила бы в своём офисе.
Трент. Я бы тоже. Вот ещё картина Эшера, она есть у них у всех. Вниз!
На тросах спускается грандиозных размеров эстамп. Одри изумлённо смотрит на него.
Одри. Миленький, что творится у тебя в комнате? (Рассматривают эстамп Эшера.) Боюсь, я тут ничего не понимаю. Как можно заставить воду течь сразу и вверх и вниз?
Трент. Вверх!
Картина поднимается.
Одри. Благодарю тебя, миленький.
Трент. О'кей. Я ещё могу принять то, что он, Глубокое Горло, говорил до сих… То есть вижу, что он подразумевает здесь. Понимаю его наглядное пособие! Но то, что он говорил потом…
Продолжительное молчание.
И всё-таки в этом тоже есть, конечно, смысл… Иначе говоря, если первая часть верна…
Стоун. А первая часть состоит в том?..
Трент. Люди знают в глубине души, что система не работает… Хотя в определённом ракурсе и кажется, будто она работает.
Стоун. А вторая часть?
Трент. Вторая часть… она в ответе на вопрос, который я задавал буквально всем: «Зачем нам ещё больше ядерного оружия?»
Молчание.
Он сказал, нам нужно больше, чтобы мы смогли нанести ядерный удар первыми.
Одри. Что!
Трент. Это называется «упреждающим ударом».
Одри. Миленький, о чём ты говоришь?
Трент. «Упреждающий удар» основывается на посылке, что если ты быстро не ударишь противника в определённой ситуации, он ударит тебя. Это оборонительный акт.
Одри. Бить кого-то первым — это оборона?
Трент. Если ты знаешь, что он планирует тебя ударить.
Одри. А что, если он догадается, что ты знаешь, что он планирует?
Трент. То-то и оно! Тогда он должен обороняться от тебя. И он бьёт тебя немножко раньше, чем запланировал. И так до бесконечности.
Одри. По этой схеме, миленький, получается что никто ни на кого не нападает.
Трент. Верно. Каждый акт агрессии предстаёт здесь как оборона. Эта система опирается на высокие моральные принципы.
Одри. Тем не менее что-то с ней не в порядке.
Трент. Знаю.
Одри. Непонятно только, что!
Трент. Головоломка — и всё тут. (Стоуну.) Итак, я сказал ему: это безумие, это самоубийство! Если мы ударим первыми, они ответят и уничтожат нас в порядке возмездия!
Одри. Вот это-то как раз и непорядок!
Трент. Это лишь один из дефектов системы.
Одри. С таким другие уже не понадобятся.
Трент. Вообще-то самое смешное, что здесь есть свой смысл.
Одри. Какой?
Трент. Если тебе известно, что в один прекрасный день система должна рухнуть, значит, ты должен готовиться к этому. Ведь совершенно очевидно: когда она рухнет, кто-то один запустит свои ракеты. И тебе, ясное дело, не хочется, чтобы это был тот, другой.
Одри. Поэтому ты запускаешь первым?!
Трент. В подобной ситуации всё остальное бессмысленно. Если рассматривать с такой точки зрения, я имею в виду.
Одри встаёт.
Значит, таким-то вот образом ты и поступаешь. И, как я сказал, нужно готовиться к этому, потому что, когда всё произойдёт, тебе захочется обладать всеми преимуществами, какие только можно добыть.
Одри направляется к выходу.
И вот почему тебе нужно больше ядерного оружия. Одри!
Одри уходит.
Извините меня. (Бросается за ней.) Одри!..
