Незнакомец, которого воображал себе Метцендорфер, был вор, мелкий жулик, мошенник самого низкого пошиба и вполне мог забраться на дачу Брумеруса.

А Альтбауэр - разве он походил на воришку, который вместе с сообщником или сообщницей врывается в чужой дом, чтобы стянуть, так сказать, белье с веревки? Нет, он не походил на него!

Открывая дверцу машины, Метцендорфер оторопел: его осенила некая мысль. Спустя несколько минут он изучал на почтамте указатель дорог.

Сухая особа, обслуживавшая адвоката, наблюдала за ним, покуда он просматривал почтовый список газет. Она пыталась извлечь языком хлебную крошку, застрявшую у нее справа между мостом и верхней десной.

Тем не менее Метцендорфер не торопился. Он смахнул со лба рыжую прядь и еще раз просмотрел список, прежде чем достал записную книжку и записал туда заголовок «Баварская стража», ответственный редактор Хебзакер.

Поблагодарив ее и пожелав ей всего доброго, он вернул список сухой особе, которая молча сунула его под стойку, все еще занятая своими зубами.

Когда Метцендорфер проехал мангеймский автомобильный мост через Неккар и повернул на Гейдельберг, он стал взвешивать оставшиеся возможности. Он мог вернуться домой и пренебречь результатами своих поисков, сделать вид, словно он вовсе не ездил во Франкфурт, чтобы найти следы человека по фамилии Альтбауэр. Он мог сложить веером добытые карты и предложить комиссару Гролю сыграть; ему было, правда, ясно, что толку от этого будет немногим больше, чем от возвращения домой: в таком положении Гроль вряд ли позволит ему взять взятку; проигрыша не миновать. Он мог, наконец, - он взглянул на часы на щитке приборов - еще раз рискнуть и поискать новых следов; но дорога туда, где он, может быть, на них нападет, была далека, к тому же он был уверен, что встретит противников, которые не побоятся сыграть и крупно. А он уже устанет и, может быть, даже потеряет там несколько дней, чтобы в конце концов оказаться перед такой же пустотой, как сейчас.

Была ли это пустота? Всего несколько секунд назад он ответил бы: да. Но вдруг он усомнился в этом.

Он видел себя мчащимся по автостраде среди сотен других машин, и даже сейчас, днем, эти предупредительные, эти угрожающие надписи действовали ему на нервы: 100 километров! 100 километров! Мысли его ушли в сторону: зачем вообще выпускать более быстрые машины? Зачем ему покупать новый автомобиль? Его «мерседес» все еще легко брал барьер предельной скорости! Так почему он вообще собирался приобрести «боргвард изабеллу»? Неужели, сидя рядом с Брумерусом, он тоже проникся заботой о престиже?

Ах да, Брумерус! Он мысленно снял перед ним шляпу. Порядочный малый! Несмотря ни на что! История, в которой тот был замешан, оставалась неприятной, и вина его во всех осложнениях сомнению не подлежала. Но, набросившись на комиссара из-за заметки в скандальной газетенке - и по праву, сказал себе адвокат, ведь заметка была противная и причиняла ущерб деловой репутации, - он не стал больше нападать на него. Брумерус не подал жалобу на Гроля, он избавил чиновника от неприятных объяснений с начальством.

Кстати, Брумерусу тоже, наверно, любопытно, что за птица этот непрошеный гость его дачи. Метцендорфер подумал о том, когда ему представится случай проинформировать на этот счет Брумеруса.

Показалась башня Гейдельбергского замка.

Метцендорфер все еще не знал, какое решение он примет сегодня.