Он вздохнул. Таким Грисбюль еще ни разу не видел своего комиссара, он восхищался им.
Брумерус не отводил глаз от Гроля и просто выжидал. И это тоже был, понял Грисбюль, точный расчет.
- Н-да, - сказал Гроль, - это, пожалуй, все. - Он помедлил секунду и прибавил: - Разве только вот что. Мы не делали никаких сообщений для печати. Откуда они получили информацию, не знаю. Эти ребята часто оказываются коварнее, чем полиция.
Брумерус изобразил улыбку, - возможно, она должна была лишить значительности последовавший ответ:
- Проверять это - не мое дело. У меня, господин… Гроль, не так ли? У меня, господин Гроль, нет времени заниматься этим, пусть этим займется мой адвокат. - Он, видимо, подумал и прибавил: - Да и вообще я хотел бы, чтобы мой адвокат сам решил, нужно ли ему действовать и в какой форме. - Он выпятил нижнюю губу. Комиссар терпеливо ждал. Брумерус испытующе посмотрел на Гроля: - Не понимаю только одного: вы же сразу могли установить, что это не я… - он сделал поясняющее движение большим пальцем, - лежу там. Почему, скажите на милость, вы не сводили доктора Марана на место его достославного деяния? Или его жену? Они ведь очень хорошо знают Брумеруса!
В этот момент Грисбюль кашлянул и отвернулся. Он не хотел делать никаких замечаний, но человек, который до сих пор не был ему неприятен, предстал вдруг совсем в другом виде. Так говорить о женщине, которая любила его, которая годами рисковала из-за него своим браком и которой он, Брумерус, принес столько горя, - это показалось Грисбюлю непорядочным.
- Да, да, - слушал он Гроля, - это моя оплошность, господин Брумерус. Но знаете, все казалось совершенно ясным. Звонок Марана был недвусмыслен, он заявил, что убил вас. Да и своей жене он в этом признался, она сама была уверена, что стрелял он в вас, ведь в этот вечер у вас была назначена… - он чуть помедлил, - встреча, и она, по ее словам, уже собиралась отправиться на эту встречу, когда вошел муж и сказал ей…
Грисбюль снова отвернулся, успев, однако, заметить, что комиссар словно бы беспомощно пожал плечами.
Он хотел поддержать Гроля и сказал:
- Вы же действительно предупредили о своем приезде, господин Брумерус, и…
Тот резко прервал его:
- Предупредил! Предупредил! К чему такие слова! Я собирался приехать и известил об этом фрау Маран! Так у нас велось, это был уже… так сказать, заведенный порядок! Такого уж большого значения это не имело. Она прогулялась бы попусту, и дело с концом!
Гроль, казалось, поддерживал его, он сказал:
- Совершенно верно, господин Брумерус, и… - он быстро оглядел комнату, словно желая убедиться в позволительности своего замечания, - в мужском обществе можно признаться, что таким связям мы не придаем очень уж большой важности, очень уж серьезного значения. Все это со временем остывает, надоедает, и люди расходятся. Если женщина умная, то она с этим мирится. - Он немного поднял брови, как бы позволяя себе маленькое любопытство, и даже едва заметно ухмыльнулся. - Кстати, поэтому, может быть, вы и не явились? Вы хотели таким способом дать понять фрау Маран, что прекращаете ваши отношения с ней?
- Нет, - ответил Брумерус прямо, - глупости! Все не так. Она уже несколько недель знала, что я не питаю к ней особого интереса. - Он поглядел в окно. - Я никогда не порываю резко таких отношений, я постепенно свожу их на нет, это спокойнее… Да нет же, я собирался приехать сюда. Но потом меня вызвали по делам в Штутгарт, и я поехал туда. Вот и все.
- А фрау Маран вы не известили, может быть, потому, - спросил Гроль, - что это было вам даже на руку, первое разочарование, так сказать?
- Разочаровать - дело очень нехитрое, - отвечал Брумерус, - для этого мне не требовалось такой уловки. Во-первых, я очень торопился, а во-вторых, не забывайте, господин… Гроль, не так ли?.. Так вот, не забывайте, господин Гроль, что, позвонив по телефону, я мог бы, так сказать, угодить в лапы к ее мужу! Ну а лапы эти не очень-то привлекали меня!
Грисбюль тихо прошел к окну и прислонился к подоконнику; он чувствовал себя всего лишь зрителем спектакля, смысла которого еще не уловил. Он восхищался стариком в эти минуты: разве не сумел тот поставить Брумеруса в положение допрашиваемого, незаметно поменявшись ролями? Это была работа мастера, и теперь Брумерус не станет говорить об «адвокате» и об «огласке в печати». Но он, молодой человек с брехтовской прической, восхищался также и Брумерусом. Это холодное самообладание, это владение всяческими ролями, - не просто светский человек, нет, а человек, который нигде на свете не пропадет, таким и нужно быть в наше напряженное время, уверенным в себе и невозмутимым, чтобы не спасовать ни перед какими опасностями. Хорошо, что Брумерус такой!
Ассистент испытывал облегчение. Массированная атака со стороны Брумеруса доставила бы Гролю и ему большие неприятности. Достаточно было жалобы их начальству в порядке прокурорского надзора. Подобные замечания, справедливые или несправедливые, были бы клеймом. Трех таких замечаний, судя по опыту, вполне хватало, чтобы исключить всякое внеочередное повышение по службе.
Биферли ничего не понимал; он все так же беспомощно стоял в стороне, не решаясь сделать ни шагу, и с багровым лицом, с застывшими круглыми глазами ждал результата разговора, в нем не участвуя.
А Гроль, словно теперь это разумелось само собой, подвинул к себе за спинку стул и опустился на него прямо напротив Брумеруса.
- Да, - сказал он при этом, - еще бы. Нелегко вам, однако. Я торчу себе целыми днями в своем учреждении, жизнь, события проходят, так сказать, мимо меня, многого я просто не замечаю. Но как подумаешь, до чего трудно получить в Штутгарте на короткий срок приличный номер в гостинице…
Брумерус улыбнулся, выражая снисходительное сочувствие маленькому, беспомощному чиновнику.
- Во-первых, - сказал он, - я могу получить номер когда угодно, это только вопрос бакшиша. Во-вторых, в Штутгарте я всегда останавливаюсь у Петера-Пауля Брёзельтау. Известный писака. Вы его знаете?
Гроль пожал плечами.
- Что вы, где уж мне выбрать время для чтения.
- Ну конечно, - великодушно согласился Брумерус, - он занимается главным образом переводами. Сименон, например. Его-то вы знаете? Ведь это по вашей части.
