— Нож.

Все. Еще одно сердце завоевано, — для мечтательного Рея, окутанный тайной старший товарищ это сказка! Тем более, который не смотрит свысока, а даже объясняет просто и понятно, — иногда детям и взрослым нужен посредник…

Горькое недоумение вызывала временами возвращающаяся мысль: как такие замечательные люди, могут быть врагами самому мастеру Фейту?

— Райнарт, что мы делаем? — в свою очередь с тоской вопрошала мужа Мелигейна, глядя на три склоненные головы: иссиня-черную, золотисто рыжую (сын пошел в нее), и льняные кудряшки Мелли.

— Ничего необыкновенного мы не делаем, — Райнарт тоже подошел к окну, — У Дамира есть голова на плечах, не волнуйся.

— Не волнуйся?! Да я ни о чем другом думать не могу! Что с ним будет? Сколько он будет прятаться от Анастаса и иже с ним?! Что его ждет? Скитаться? Жить под надзором? А вдруг…

— Дамир сможет себя защитить.

— Не сомневаюсь. И его станут преследовать еще и за это, будто не знаешь! Мне и так кошмары снятся: то костер, то адамантиевая цепь, как Дамону…

Впервые за несколько лет они озвучили это имя вслух, как будто простое упоминание могло вызвать самого хозяина Башни.

Райнарт промолчал, потому что сказать действительно было нечего, и его крайне заботило, куда же на самом деле запропастился темный маг.

Идиллия была бы полной, если бы не все более учащающиеся приступы острой тоски.

Дамир не предполагал, что мастер Фейт приедет за ним через месяц другой, и с наслаждением вживался в новые условия. Однако время шло, и Самайн миновал, но не было не только его самого, но и каких-либо известий. Если днем еще что-то отвлекало, то вечерами Дамиру становилось все труднее избавиться от тревоги: что если мастер Фейт все-таки сошелся со Светлыми, из-за которых они так внезапно покинули Кларесту, и сейчас они его где-нибудь держат… Или вампирка со своей компанией устроили какую-нибудь гадость… Что если с ним что-то случилось, или — эту мысль Дамир гнал от себя особенно усердно: господин Фейт решил, что удачно его устроил, сделал все, что мог, как говорится, и не приедет вовсе? Он хотел ему помочь и разве не помог уже более чем? Кругом и рядом родственники плюют друг на друга, а они ведь по сути чужие люди, просто доктор Фейт хороший человек и не мог оставить его на улице.

Растравив себе душу такими соображениями, Дамир начинал себя успокаивать, что как бы там ни было, мастер Фейт никогда не врет, и если он сказал, что вернется, то значит приедет, даже если не намерен больше взваливать на себя такую обузу.

Он и не будет навязываться… Достаточно взрослый, что бы о себе позаботиться как никак, и мастеру Райнарту долг отплатить — придумает что-нибудь. Но с каждым днем надежд оставалось все меньше.

Разумеется, и Райнарт и Гейне замечали, что с Дамиром творится что-то не то, — он словно гас с каждым днем, все больше замыкаясь в себе, но по-прежнему упорно ожидая своего мастера, как собака у кресла любимого хозяина. Они могли только сочувствовать мальчишке и то молча, ведь Дамир стал держаться на еще большем расстоянии ото всех. У Райнарта из головы не шли последние строчки письма, и он тоже был уверен, что попечитель Дамира если не вернулся бы за ним сам, то вызвал бы к себе. Что же за «дельце» он собирался закончить, и чем это может обернуться…

У него на душе становилось все более неспокойно.

Дамир должен был хоть что-то знать о намерениях своего опекуна, или по крайней мере мог видеть, слышать что-то такое, что даже если и не было им понято, то дало бы подсказку самому Райнарту. Однако его расспросы неожиданно встретили решительный отпор. Дамир уже был готов выложить наставнику все, что знал о мастере Фейте, включая подслушанный разговор с Раинн, но вдруг прикусил язык.

Да, возможно к нему здесь относятся с искренним радушием, хотя на счет его цвета не заблуждаются, и мастер Фейт этим людям доверяет, иначе не послал бы его сюда, но как быть с визитами Анастаса из храма, который Дамир обходил десятой дорогой?

— Вы же сами сказали, что вы враги… Зачем вам? — выдал он, упрямо сверкнув глазами.

Райнарт едва язык себе не откусил! Может быть, парнишка и уважал его как наставника, но по сравнению с любовью к «мастеру Фейту» это ровным счетом ничего не значило. Судя по виду, хоть на кусочки его режь — ничего не скажет.

— Мы странные враги. Он темный, а я когда-то был героем, но как видишь, он послал тебя ко мне, а не к кому-нибудь другому. Вполне возможно, что твой мастер Фейт попал в большую беду, из которой одному ему не выбраться.

Дамир побледнел, когда Райнарт озвучил один из его страхов. И растерялся: если он промолчит, то возможно лишит единственного значимого для него человека помощи в беде, а если откроет рот — кто знает, может быть лишь навлечет на него новую угрозу.

Райнарт видел, что парнишка просто рвется надвое, и спрашивал себя: есть ли что-нибудь подлее этих игр черных и белых.

— Я ничего не знаю… — у Дамира дрогнул голос, — Он искал какую-то книгу, а потом нам пришлось уехать из Кларесты. Он сказал, что должен выполнить обещание…

Райнарт чувствовал, что парень скрыл что-то, но расспрашивать его дальше было просто бесполезно.

— Клареста, значит… — обескуражено повторил Райнарт, — Я попробую что-нибудь узнать.

— Райнарт, я понимаю, что тебе жалко Дамира, но для него как раз было бы безопаснее вообще больше не встречаться с этим человеком! — негодующий голос госпожи Мелигейны был отчетливо слышен, — И понимаю, что тебе скучно! Такая жизнь тоже не была пределом моих мечтаний! Во второй раз ты так легко не отделаешься! Ты о детях подумал?

Дамир бесшумно отошел, не дожидаясь ответа Райнарта — его супруга была права, беспокоясь прежде всего о своей семье.

Он бесцельно бродил по городу, не представляя, что же ему делать, пока от невеселых раздумий его не отвлек чей-то настойчивый пристальный взгляд. Не подавая вида, что что-то заметил, Дамир как бы невзначай повел глазами в ту сторону, сворачивая за угол, и к своему изумлению увидел следовавшую за ним на некотором отдалении девушку: одетую скромно и не вызывающе, с просто зачесанными золотистыми волосами и большими невинными очами.

Он ее узнал: видел однажды сопровождающей одну из учениц госпожи Гейне, но не запомнил, если бы не шутка Ларенса, хлопнувшего его тогда по плечу:

— Кажется, ты заставил дрогнуть девичье сердечко! Она с тебя глаз не сводила, пока ты разминался…

Дамир попетлял по улицам, но девушка не отставала и проводила его до самого дома.

Озадаченный юноша не мог оставить этот вопрос не проясненным — девица не слишком походила на влюбленную дурочку, издалека вздыхающую по предмету своего увлечения, каким бы лестным это предположение не было. Он стрелой вылетел через хозяйственную дверь, оббежал дом и еще успел увидеть, как она, постояв немного, пожала плечиками и двинулась вниз по улице.

Теперь они поменялись местами, но не смотря на некоторый опыт Дамира в таких делах, девушка заметила его еще быстрее, чем он ее. Блондинка внезапно обнаружила талант настоящего шпиона, просто профессионально пытаясь избавиться от «хвоста», что лишь усугубило решимость Дамира, окончательно убедившегося, что дело нечисто. Он терялся в догадках зачем кому-то за ним следить, и все-таки ее упустил.

Дамир растеряно оглядывался, пытаясь сообразить, куда она могла испариться: он чувствовал, что она еще где-то здесь, скорее всего зашла в одну из лавочек… В лавке долго не проторчишь, хмыкнул юноша. Он присел на постамент каменной чаши с цветами, захваченный азартом погони, и стал ждать.

Его терпение оказалось вознаграждено: блондинка появилась из галантерейной лавки, осмотрелась, вроде бы недовольная погодой, и уже было направилась, куда собиралась, когда подскочивший Дамир дернул ее за руку, затаскивая в узкий проулок.

И тут у девицы обнаружился еще один неожиданный талант. Вместо того, что бы визжать, звать на помощь от грабителя и насильника, она продемонстрировала великолепное знание рукопашной. Она бы с легкостью могла справиться с парнем, но по какой-то причине старалась не причинить ему вреда, и даже не пыталась оглушить, что бы беспрепятственно сбежать, хотя судя по злым зеленым искоркам в глазах, она все больше склонялась к такому решению вопроса.