— Военно-морские соглашения с Румелией — это очень хорошо, — произнес лорд Сэфтон с самодовольной улыбкой на своем веселом круглом лице, — но скажите мне, Ваше Высочество, разве вам не показалось забавным то, что в Константинополе какой-то грек восседает на золотом троне, облаченный в императорский пурпур цезарей, и провозглашает себя наместником Бога перед сенатом и народом Рима?

— Разумеется, милорд, — ответил принц Ричард, герцог Нормандский, наливая себе еще немного бренди. — Я думаю, это даже забавнее, чем офранцуженный викинг, восседающий на древнем британском троне и провозглашающий себя в точности тем же самым. Но для вас это все политика, не так ли?

Румяное лицо лорда Сэфтона приобрело цвет надвигающегося апоплексического удара. Казалось, он собирался сделать принцу замечание типа: «Ей-богу, сэр! Как вы смеете? Кем вы себя считаете?». Затем, когда он внезапно осознал, кем себя считает Ричард Нормандский, он побледнел и одним махом выпил полный бокал опорто.

Сидящий напротив лорд Верховный адмирал захохотал во все горло. Все еще посмеиваясь, он сказал:

— Разница лишь в том, что народ Рима согласен быть с Джоном Английским, а не с Кириллом Византийским. И согласен уже семь столетий или около того. Это ведь король Генрих III был первым императором Священной Римской империи, Ваше Высочество?

Ричард знал, что лорд Верховный адмирал дает лорду Сэфтону шанс прийти в себя.

— Верно, — сказал он. — Был избран в 1280. Но королем Генрихом он стал только в 1283, после смерти Джона II. Дайте подумать... Следующие четыре короля также избирались императорами, затем, после окончания Первой Балтийской войны в 1420, во времена правления Гарольда I, корона Империи была провозглашена наследственным владением Англо-Французских королей и ветви Плантагенетов. Таким образом, Ричард Великий был первым, кто унаследовал этот титул.

— Ну, — сказал лорд Сэфтон, по-видимому, уже пришедший в себя, — я думаю, что, в конце концов, не все ли равно, как Кирилл называет себя, не так ли? Все-таки он выполнил свою часть соглашения в Средиземноморье.

— Кстати, об этом... Я полагаю, что по этому вопросу нам нужно хоть как-то договориться с Османлисом.

— О, да. Нам непременно придется договариваться с султаном.

Ричард уже не в первый раз за этот вечер спросил себя, что же заставило короля, его брата, назначить Сэфтона министром иностранных дел. Он ничем не выделялся, отличался несомненной медлительностью в принятии решений и имел провинциальный налет превосходства над всем и вся, что он считал «иностранным». Ну, какие бы у короля ни были на то причины, они были основательными; и если в этом было что-то большее, чем казалось на первый взгляд, то герцог королевской крови не имел об этом ни малейшего представления. Если бы Джон хотел его проинформировать, он бы это сделал. Если же нет... Что ж, это было личным делом Его Самого Великого и Ужасного Величества Короля.

С другой стороны, Питер де Валера ап Смит, лорд Верховный адмирал имперского флота, Командующий объединенными флотами, рыцарь ордена Золотого Леопарда и начальник штаба военно-морских сил, был весь как на ладони. Он был мужчиной средних лет с темными вьющимися, тронутыми сединой волосами. У него был высокий морщинистый лоб, глубоко посаженные под густыми широкими бровями глаза, прикрытые тяжелыми веками; его крупный широкий нос был слегка искривлен, как будто он был когда-то сломан и затем заживлен без помощи целителя. Над его широким ровным ртом располагались густые кустистые усы, раскинувшиеся по обе стороны лица, что делало их похожими на кошачьи. Жесткие волосы окладистой, но коротко подстриженной бороды слегка завивались, как и усы. Его голос, даже приглушенный, звучал так, как будто бы он своим слегка надтреснутым баритоном выкрикивал команды с мостика корабля.

При первом знакомстве лорд Верховный адмирал производил впечатление пугающе безжалостного человека с железной волей, и требовалось некоторое время, чтобы понять, что эти качества смягчались его мудростью и чувством юмора. Он обладал колоссальной внутренней энергией и использовал ее рационально и со знанием дела.

Все эти трое сидели за большим столом в хорошо обставленной гостиной и ждали возвращения четвертого. За окном стоял один из тех теплых весенних дней, когда воздух совсем неподвижен, и все вокруг замирает. Было не то чтобы особенно жарко — просто достаточно тепло для того, чтобы расслабиться и поддаться острому приступу весенней вялости. Несмотря на это, четверо мужчин весь день работали, не покладая рук, и теперь, поздно вечером, они отдыхали с сигарами и выпивкой.

По крайней мере, трое из них.

— Какого дьявола, где же Воксхолл? — спросил лорд Сэфтон. — Он чертовски долго несет эту кожаную папку.

Принц Ричард мельком взглянул на свои наручные часы.

— Он и вправду не спешит. Будьте другом, милорд, сходите и посмотрите, что же его задерживает. Не в привычках лорда Воксхолла заставлять людей ждать.

— Разумеется, Ваше Высочество. — Лорд Сэфтон встал и вышел из комнаты.

— Я на мгновение подумал, — произнес с усмешкой лорд Верховный адмирал, — что вы собирались сказать: не в привычках лорда Воксхолла задерживаться надолго; и хотел спросить, что именно вы имеете в виду.

Герцог Ричард рассмеялся.

— Без комментариев.

Несколько минут спустя лорд Сэфтон вернулся с обеспокоенным видом.

— Не могу его найти, Ваше Высочество, — сказал он. — Искал везде. Парень как сквозь землю провалился.

— Искали везде?

— В библиотеке, в кабинете и так далее. Поднялся наверх и проверил его спальню и ванную комнату. Весь дом я, конечно, не обыскивал. Может быть, он на кухне, пошел взять чего-нибудь перекусить или вроде того. Наверное, нам надо позвать слуг?

— Не сейчас, я полагаю, — сказал лорд Верховный адмирал. Он смотрел в окно, выходящее на запад. — Не подойдете ли вы сюда на минуту, Ваше Высочество?

Герцог Ричард подошел к окну, сопровождаемый лордом Сэфтоном. Лорд Питер указал на что-то за окном.

— Это летний домик лорда Воксхолла, там, за небольшой рощицей?

— Да. Он так его называет, — сказал Его Высочество. — Похоже, в доме горят все огни. Как странно. — Он нахмурился. — Лорд Сэфтон, оставайтесь здесь и ждите, на случай, если лорд Воксхолл все же вернется. Адмирал и я прогуляемся туда и посмотрим, в чем там дело.

Летний домик находился в четверти мили от главного особняка поместья Воксхолл. Двое мужчин шли по вымощенной камнем дорожке, которая спускалась по пологому, поросшему травой склону и пролегала дальше через рощу. Горбатая луна, наполовину поднявшаяся в небо, зловеще глядела на мир, раскинувшийся под ней, и освещала окрестности потусторонним серебристым сиянием, призрачно поблескивающим между тенями деревьев.

— Все огни горят, так и есть, — сказал лорд Питер, когда они приблизились к небольшому домику. — Все шторы на окнах отдернуты. Выглядит так, словно здесь идет вечеринка, только что-то слишком тихо.

— Да уж, — ответил герцог, — если бы это была одна из вечеринок Воксхолла, мы бы уже давно ее услышали. — Он поднялся на крыльцо и громко постучал в дверь. — Воксхолл! Лорд Воксхолл! Это я! Герцог Нормандский!

— Бросьте это, Ваше Высочество, — сказал адмирал. — Ничего не выйдет. Взгляните сюда.

Лорд Верховный адмирал стоял у стены и смотрел в большое окно по левую сторону двери.

— Вы, похоже, хорошо наловчились подглядывать в окна, лорд Питер, — проворчал принц Ричард. Но когда он сам заглянул туда, слова застряли у него в горле. Казалось, его лицо окаменело, и лорду Верховному адмиралу оно на мгновение показалось похожим на красивое лицо знаменитой мраморной статуи Роберта, принца Британского, трагически рано умершего в 1708 году.

Тело лорда Воксхолла лежало на спине напротив камина; его мертвые остекленевшие глаза невидяще уставились в потолок. В протянутой правой руке был зажат тяжелый АПМ 44-го калибра — имперский табельный пистолет.