— Я не хочу, — ответила Саммер тверже, стараясь, чтобы ее голос не дрожал. — Разве Сэди тебе не показала письмо?

— Плевал я на любое письмо! Иди в повозку, или я разряжу это ружье и отправлю лошадей в ад, а этим людям придется провести предстоящую ночь под открытым небом. — Он поднял винтовку, которую сжимал в руках, и направил ствол в сторону дилижанса. — Мой палец уже на спусковом крючке.

Саммер даже вздрогнула, ощутив напряжение, которое исходило от Слейтера.

— Ты не сделаешь этого! Ты не можешь поступить так жестоко.

— Жестоко? И это говорит та, благодаря которой я провел пять дней в настоящем аду! Через тридцать секунд ты убедишься, что и я могу быть жестоким.

— Не принуждай меня, Слейтер… Пожалуйста!

Она взглянула ему в лицо и ужаснулась тому, как оно изменилось. Глаза его глубоко ввалились и были полны горечью и тоской. Заострившиеся скулы обросли черной щетиной. Жилка на виске часто и как-то беззащитно вздрагивала. Сердце девушки переполнилось жалостью. Мертвенная бледность, покрывшая лицо Слейтера, и оскал его дрожащего рта насторожили Саммер. Металлическое клацанье ружья подтвердило, что он не шутит. С трудом передвигая ноги, Саммер подошла к повозке и забралась в нее. Почти одновременно с тем, как она опустилась на дно и закрыла лицо руками, раздался шум упавшего рядом ее дорожного сундучка. Повозка вздрогнула, лошади развернули ее и потащили в обратную сторону.

Саммер, поджав колени, забилась в угол. Мысли в голове путались и, подобно испуганным птицам, метались в разные стороны. Как рассказать ему правду? Как избавить его от стыда и боли, которые могут убить его в таком состоянии? Ведь ему предстоит узнать, что он вступил в интимную связь с родной сестрой! Как сказать, что она носит под сердцем его ребенка, живое существо, которое скорее всего появится на свет уродом?

Солнце безжалостно палило в затылок, обжигая нежную кожу шеи, но она, погруженная в свои раздумья, даже не замечала этого. Из полузабытья вывел ее хрипловатый голос Слейтера:

— Надень шляпу. Солнце может напечь тебе голову.

Саммер вздрогнула, ощупью нашла рукой шляпку и, щурясь от яркого солнца, посмотрела на Слейтера. К счастью, голова его была повернута в другую сторону, и она имела возможность рассмотреть его повнимательнее. Он лежал на спине, привязанный ремнями. Одна нога была согнута в колене, другая вытянута, забинтованные руки прижаты к бокам. Рядом с ним закрепили зонт, который прикрывал от солнца верхнюю часть его тела. Выглядел Слейтер страшно изнуренным. Даже не верилось, что человек может так сильно похудеть за несколько дней.

Повозка двигалась медленно. Видимо, Бульдог решил не очень утомлять и без того уже уставших лошадей. Джек скакал чуть впереди, покачиваясь в седле. Вокруг было тихо. Ужасно тихо.

Наступивший вечер избавил наконец путников от палящего зноя. Измученный, Слейтер уснул почти сразу после полудня. На Саммер Джек и Бульдог, казалось, не обращали никакого внимания. Она положила голову на свой сундучок и постаралась хоть ненадолго забыть о предстоящем разговоре.

На небе появились две звездочки, хотя было еще довольно светло, когда они подъехали к той остановке у реки, на которой мексиканка принесла Саммер воды. Бульдог натянул поводья и о чем-то тихо поговорил с Джеком. Повозка развернулась и, проехав еще с сотню метров вдоль реки, остановилась. Бульдог ловко соскочил с кучерского места на землю.

— Здесь мы и устроим привал, — объявил он, ни к кому в особенности не обращаясь.

Саммер с трудом выпрямила затекшие ноги и взглянула на Слейтера. Лицо его было повернуто к ней, а глаза приоткрыты. Оказывается, он смотрит на нее, наблюдает за ней уже неизвестно сколько времени! Краска прилила к лицу девушки. Легкое раздражение, которое она почувствовала, поняв это, быстро переросло в негодование. Он обвиняет во всем только ее, а ведь сам виноват не меньше!

Бульдог отвел лошадей к воде, терпеливо дождался, когда они вдоволь напьются, и лишь затем начал спутывать им ноги. Отойдя от воды, животные повалялись в пыли, поднялись на ноги, радостно фыркая и отряхиваясь. Бульдог принялся разводить костер. Джек съездил к станции, где купил еды и выпросил на время кофейник.

Саммер не знала, чем заняться. Она подозревала, что ее предложение помощи будет отвергнуто, и опасалась, что после этого уж точно не сможет сдержать слез. Неожиданная подсказка пришла от подошедшего к повозке Джека.

— Ты можешь спуститься к реке. Мы с Бульдогом сейчас все равно будем вынимать Слейтера, — сказал он, к удивлению Саммер, совсем не сердито.

Руки Джек, однако, не подал. Пришлось спускаться без посторонней помощи, пережив несколько неприятных мгновений, когда ноги повисли между краем повозки и землей. Но лишь только Саммер почувствовала под собой твердую почву, она гордо выпрямила спину и, подняв голову, быстро направилась к реке. Достигнув берега, она пошла тише в поисках места, где можно было немного посидеть и успокоиться. Наконец она села на лежащий у самой воды камень и, не обращая внимания на то, что мокнет край юбки, умыла лицо. Вода так приятно освежила, что захотелось разуться и окунуть в нее и ноги. Остановило ее только то, что поблизости могли быть змеи. Наступившая ночь укрыла ее плащом темноты, и ей от этого стало как-то уютнее и спокойнее. Лягушка неожиданно заквакала совсем рядом. Кваканье ее не было громким, но В наступившей тишине слышно его было далеко вокруг. Разбуженная им белка зашелестела листвой, и все снова смолкло.

Саммер устало поднялась. Решение было принято. Она непременно поговорит со Слейтером этой же ночью. Он должен понять, что она ни в коем случае не может жить ни в Кип, ни на Малом ранчо. Она объяснит ему, что лучше будет для них обоих, если она уедет туда, где ее никто не знает. Там она сможет объявить себя вдовой и таким образом сохранить репутацию в обществе. В темноте разговаривать будет легче, по крайней мере она не увидит выражения лица Слейтера, когда он узнает правду.

На обратном пути она наткнулась на Джека, присутствие которого выдавал огонек сигареты.

— Я не собираюсь никуда убегать, — сказала она сухо, подойдя к нему.

— Убедиться в этом лишний раз не помешает.

Вскоре она увидела светлое пятно вокруг повозки, освещенное костром, и на брезенте Слейтера. Он лежал на спине, раскинув руки и ноги. Сидящий рядом на коленях Бульдог менял ему рубашку. Она, вспомнила, как он смотрел на нее тогда, когда она задумалась, облокотившись на сундучок, и вдруг поняла, что боится вновь встретиться с этим взглядом.

Положенные на решетку кукурузные лепешки уже поджарились, а на нанизанных на палочки кусочках мяса лопался жир. Его капли, попадая на угли, оживляли костер, заставляя веселее плясать языки пламени.

Саммер выбрала место у дерева, откуда она видела лишь затылок Слейтера, а он ее вообще не видел. Все четверо молчали. Это было ужасно, но разговор мог выйти куда более неприятным. Сидящий на корточках Бульдог время от времени подносил мясо ко рту Слейтера. Возможно, он что-то и говорил при этом, но так тихо, что Саммер ничего не слышала. Она попробовала есть. Но мясо оказалось слишком жирным, и ее сразу начало мутить. Она взяла его с тарелки и, стараясь, чтобы этого не заметили другие, тихонько бросила в траву. Лепешка и глоток крепкого чая пришлись куда более по вкусу. К своему удивлению, Саммер почувствовала себя к концу ужина лучше.

Подошел Джек и забрал из ее рук пустую тарелку. Сделал он это нарочито холодно, так что возникшее было вновь желание предложить помощь тут же испарилось. Но чувствовала себя Саммер сейчас гораздо спокойнее, а потому решила, что в состоянии подождать, когда сам Слейтер начнет разговор. Тем более что ждать, видимо, придется недолго. Что-то ее, правда, подталкивало к ускорению развязки, но, с другой стороны, предстоящее объяснение пугало, и хотелось его оттянуть.

Собрав тарелки и чашки, Джек направился к воде. Бульдог бросил в костер земли, чтобы сбить пламя, и пошел к лошадям. Саммер тоже поднялась на ноги.