– Не очень-то ты разговорчив.

– Работа такая. Работал бы диктором на радио, болтал бы без умолку. А в баре мне за болтовню деньги не платят.

Козлов с удовольствием допил прохладное пиво и подумал: “Все-таки из стекла или из нержавейки пить куда приятнее, чем из пластика. Натуральный продукт должен находиться в натуральной таре”.

– Надеюсь, что мой приятель скоро объявится.

– Надейся…

– Когда он к тебе последний раз подходил?

– Час назад подходил. Первый и последний раз.

Соблюдая наказ Шпита, не оглядываясь, Козлов вернулся к машине.

– Твой мужик к нему раньше подходил?

– Один раз, час тому назад, предупредить, что ему письмо оставят.

– Садись и жди.

По выражению лица Шпита Анатолий понял: тот готов ждать хоть всю ночь.

– Смотри, не проморгай его. Только ты один его в лицо знаешь.

– Сигареты кончились, – Козлов с тоской заглянул в пустую пачку.

Шпит сделал то, чего Козлов от него не ожидал.

– Я сам схожу, сиди… И смотри в оба.

Журналист вдавил кнопку автомагнитолы, и салон наполнила тихая, спокойная музыка.

«Черт, скоро совсем одичаю, – подумал журналист, – не могу отличить, Чайковский это или Бетховен? А может, ни тот и ни другой. Давненько я классику не слушал.»

Жирная муха, растопырив лапки, медленно передвигалась по лобовому стеклу. Козлов взял в пальцы переключатель стеклоочистителя, дождался, пока муха вплотную подползет к резиновой щетке, и включил механизм, щетка резко сдвинулась, размазав муху по стеклу.

– Вот так, не ползай, где не положено, – чувствуя, что сказанное вполне может быть отнесено и к нему самому, проговорил журналист.

Шпит вернулся с целым блоком сигарет.

– Забыл, какие ты куришь, но, думаю, “Мальборо” устроит.

– Я курю по пачке в день, и ты выкуриваешь по пачке, – произнес Козлов, – значит, сидеть здесь нам пять дней…

– Накаркаешь.

Дорогин наблюдал из окна своего номера то, как Козлов подходит к бармену, как пьет пиво. “Неужели он притащился пешком один? Не может этого быть. А! Теперь возвращается. Правильно, приехал на машине. Не дурак тот, кто привез его сюда, вплотную не подъехал. Мужик бандитского вида, он или слишком самоуверен, или подстраховался. Выходить один на один с незнакомым человеком в здравом уме никто не станет. Вот-вот, я не ошибся”, – думал Дорогин, глядя на то, как Шпит выбирается из машины.

Козлов, в отличие от Муму, не видел, как бандит, прежде чем купить сигареты, зашел за киоск и с кем-то поговорил по радиотелефону. Машина с Садко и Лебедем появилась через пять минут. Она остановилась на противоположной стороне улицы напротив бара.

"Ну вот, засада для меня приготовлена. Быстро же ты сыграл отведенную тебе роль”, – подумал о Козлове Сергей.

Сборы были недолгими. В белой рубашке, с непрозрачным пластиковым мешком ярко-желтого цвета в руке Дорогин вышел на улицу. В кармане его джинсов лежал раскладной охотничий нож. Он шел, глядя на витрины, так, чтобы Козлов, сидевший в машине Шпита, не мог видеть его лица. Зато сам хорошенько рассмотрел Садко и Лебедя.

«Мужики крепкие, даже не знаю, кто кого одолел бы, сойдись мы один против двоих.»

Дорогин пересек улицу и приблизился к бармену. Зная о его жадности, он тут же положил на стойку двадцать рублей.

– Мне что-нибудь оставляли, приятель? – деньги Сергей прижал двумя пальцами.

Конверт лег на стойку. Пальцы приподнялись, деньги исчезли в кулаке бармена.

– Это он, – оживился Козлов, когда Дорогин взял в пальцы конверт, – точно он!

– Я и без тебя это понял… – Шпит связался по мобильнику с Садко и Лебедем. – Взять его, не калечить, не бить, просто взять.

Дорогин краем глаза уловил движение в автомобиле, стоявшем возле отеля. При погоне по городу в выигрыше обычно остается тот, кто район знает лучше. Дорогин, прежде чем назвать Козлову бар “Черноморская акула”, внимательно изучил дворы, арки, проходные подъезды.

Он сделал вид, будто не заметил преследователей и быстро зашагал вдоль стеклянной громады витрины. Садко и Лебедь ускорили шаг. Дорогин свернул во двор и побежал что было силы. Он слышал за собой топот и тяжелое дыхание бандитов.

"Вот он, ящик, заранее приставленный к стене.” Дорогин легко вскочил на него, ухватился руками за край бетонного забора и резко ударил каблуками по хрупким доскам ящика. Те жалобно хрустнули, ящик развалился пополам, после чего Сергей подтянулся, перемахнул на другую сторону забора, встал и плотно прижался к нему спиной. По ту сторону слышался громкий мат преследователей.

– Твою мать, подсади! – хрипел Садко.

– Давай лучше я…

Дорогин, продолжая прижиматься к забору, перебрался к гаражам, пробежал вдоль них и нырнул в узкую щель между дощатыми сараями и металлическими гаражами. Он вытряхнул из мешка ярко-красную бейсболку с длинным козырьком, черные очки, футболку, черный матерчатый мешок.

Рубашку сменил на футболку. Ярко-желтый мешок засунул в черный и спокойным шагом через проходной подъезд вышел в тот самый двор, в котором ему только что пришлось преодолевать забор.

Садко, уже переправивший Лебедя на ту сторону, стоял у забора, пытаясь заглянуть в щель между плитами. Он не мог разглядеть, что делает его напарник. В поле зрения попадала лишь стена с глубоко врезанным коротким матерным словом.

Садко резко обернулся, смерил взглядом мужика, появившегося из подъезда.

Дорогин дышал ровно, спокойно, на лице не было ни капельки пота. У Садко же мокрые волосы прилипли ко лбу.

– Если ты, приятель, решил помочиться в нашем дворе, – хрипло произнес Дорогин, то лучше не делай этого, туалет неподалеку.

– Пошел ты… – буркнул Садко и вновь припал к щели. – Ну что там?! – крикнул он, завидев Лебедя по ту сторону забора.

– Потерял я его, твою мать…

– Надо было мне лезть…

Дорогин спокойно покинул двор и вновь оказался на улице.

Шпит стоял у машины с прижатой к уху трубкой радиотелефона и нервно что-то шептал в нее.

"Кажется, получилось”, – Дорогин вновь вошел в гостиницу, поднялся в номер и, сев у окна, продолжил наблюдение за Шпитом.

Минут через десять из арки появились удрученные Садко и Лебедь. Они шли понурив головы. Их куртки были перепачканы известкой. Шпит едва удержался от того, чтобы броситься им навстречу и набить морды прямо на улице, но дождался их у машины. Что он им говорил, Дорогин не слышал, но каждое свое слово Шпит сопровождал резкими жестами.

"По-моему, пора”, – Дорогин вышел через багажное отделение гостиницы во внутренний двор, где его дожидался таксист-частник.

Улица оттуда просматривалась в обе стороны. Лишь только машина Лебедя и Садко показалась из-за угла, Сергей бросил шоферу:

– Следуй за ними, только на расстоянии.

– Никак не пойму, – говорил шофер, – кто ты такой?! На мента не похож, на бандита тоже.

– Я человек, который платит тебе деньги, – усмехнулся Сергей.

– Это самые лучшие люди в мире, – расплылся в улыбке шофер, продолжая следить за машиной, остановившейся у светофора.

– Кажется, прибываем в конечный пункт, – шофер, оторвав руку от руля, указал на идущую впереди машину.

У той мигал левый поворот.

Автомобиль, в котором ехал Шпит, притормозил, из него вышел Анатолий Козлов. Затем машина свернула, следом за ней и та, в которой ехал Садко.

– Сбавь скорость, но не останавливайся, – Дорогин проехал мимо съезда, убедился, что машины заехали во двор, и через две сотни метров резко приказал:

– Стой! Вот твои деньги, – Дорогин положил на приборную панель свернутые в трубочку российские рубли, перетянутые резинкой.

– Теперь что?

– Теперь до свидания.

– Помощь не нужна?

– Мне пригодилась бы твоя машина, но я не уверен, что ты захочешь отдать ее в чужие руки.

– Машину, как женщину, отдавать нельзя никому.

– Даже в пользование? – усмехнулся Дорогин.

– Я не против, если моя жена для гостя приготовит поесть и постелит ему кровать, но спать с ней я предпочитаю сам.