Рыцарь оправился на удивление быстро, на память о происшествии остались лишь несколько царапин на блестящих латах. Изгнаннику повезло меньше, он сильно ушиб ногу и теперь прихрамывал при ходьбе.

Сверху обломки скал, загромоздившие этот участок долины, казались легким препятствием, но скоро стало ясно, что это не так. Высокие, острые, они будто обступали странников, сжимали вокруг них кольцо серых стен. Ральф и меченые обнаружили, что пробираются по лабиринту, который в любой момент может вывести их к началу пути.

Вечереть ничуть не собиралось, только одинокая луна налилась темно-красным, словно окунулась в венозную кровь. Рыцарь все чаще спотыкался, поглядывал вверх и утирал железной перчаткой несуществующий пот.

Ральф приказал остановиться на короткий отдых. Он рассчитывал дать отдых больной ноге, да и спутники его изрядно устали, блуждая среди скал. Но отдыха не получилось. Валун, на который сел Ральф, оказался ужасно холодным, а поселившаяся в сердце неясная тревога возросла стократно. Меченые тоже не смогли расслабиться. Тряпичник нервно теребил полу плаща, Рыцарь даже не присел, ходил взад-вперед, клацая железом по камням.

— Ладно, надо выбираться отсюда, — решительно сказал Ральф и встал.

— Если только отсюда возможно выбраться, — мрачно пробормотал Рыцарь.

После нескольких часов пути среди все тех же скал Ральф подумал, что меченый, возможно, прав. Возможно тут действуют проклятые чары, заставляющие человека идти по кругу и никогда не найти выхода. Как с ними бороться, изгнанник не знал.

Оставалось только упрямо двигаться вперед.

Когда в просвете между камнями мелькнула унылая серая равнина, сердце Ральфа вздрогнуло от радости. Забыв о больной ноге, он кинулся бегом, продрался в узкий лаз, и замер, глядя на ровную пустошь, простиравшуюся до самого горизонта.

— Конец проклятым скалам! — весело закричал Ральф.

Он помог меченым протиснуться между камней.

— Здорово, я-то ужо думал, мы тама веки вечные плестись будем, — сказал Тряпичник, поправляя одежду.

— Эй, смотри! — голос Рыцаря прозвучал так мрачно, что радость, наполнившая все существо Ральфа, мгновенно улетучилась.

Возле скал, цепляясь за ними узловатыми ветками, росло невысокое кривое дерево.

Единственный сук, похожий на длинную руку с обрубленными пальцами, был вытянут в сторону пустоши. Легкий ветерок раскачивал петлю.

Рыцарь развел руками:

— Это что, намек?

Ральф наигранно рассмеялся:

— Если и намек, то для меня. Меня ведь собирались повесить, перед тем, как выслали в долину.

— Нужно двигать отседова! — сказал Тряпичник.

Ни Ральф, ни Рыцарь не стали с ним спорить.

Ветер гнал пыль поземкой. Ральфу пришлось закрыть нос и рот шарфом Тряпичника, смоченным водой из фляги. Глаза жгло; изгнанник щурился и смаргивал, пытаясь отделаться от попавших в них песчинок.

Багровый глаз Луны Убийц потускнел и выглядел почти серым сквозь желтую завесу.

— Уже близко, — прохрипел Рыцарь. — Вон за теми камнями.

Несколько воспрянув духом, грязные и усталые охотники за языками потащились к сложенной из булыжников пирамидке.

Ральф добрел до нее и рухнул на землю. От ходьбы ушибленная нога разболелась и опухла. Изгнаннику уже были безразличны меченые, наемники и замки. Хотелось окунуть ноющую ступню в холодный ручей и сидеть, чувствуя, как ледяная вода смывает боль.

Скоро Ральф потерял счет часам. Он лежал, то проваливаясь в беспокойную дрему, то просыпаясь. Луна Убийц подмигивала кровавым глазом из-за желтых туч пыли.

Порой изгнанник заглядывал за пирамиду, туда, где среди пустоши высился старый замок.

Меченые тоже пытались отдохнуть, в то же время наблюдая за твердыней Вернона.

Отсюда замок казался пустым и безлюдным, но подходить ближе было опасно.

Ральф дремал, и ему чудилось, будто он сидит на берегу реки, на мягкой траве.

Журчала вода, цвели ирисы, мальки резвились на мелководье…

— Эй… Эй… — приглушенный вскрик Рыцаря разбудил изгнанника. — Смотрите!

Наемник! Один!

Темная фигурка брела по пустоши, кажется, не замечая ничего вокруг. Сквозь пыльную муть виделся рогатый шлем, длинный меч в ножнах.

— Тсс, тсс, — зашипел Тряпичник, доставая свой арбалет.

Ральф обнажил клинок и встал, стараясь не обращать внимания на острую боль в лодыжке.

Тряпичник целился в ногу наемника — в таких условиях попасть в зазор между пластинами брони было бы невозможно. В тот момент, когда человек Вернона приостановился, меченый выпустил стрелу.

Рыцарь и Ральф одновременно сорвались с места и понеслись к наемнику, который кубарем покатился по земле.

Прихрамывающий изгнанник быстро отстал. Ногу пронизывала острая боль при каждом шаге. Воспаленные глаза слезились, и виделось все как в неясном сне. Вот Рыцарь уже добежал, склонился над раненым, собирась отобрать у того оружие. И тут же словно вздыбилась земля, взметнулась пыль.

Ральф почувствовал, что задыхается. Он остановился, судорожно сжимая меч, а перед ним ворочалось что-то огромное, темное.

— Будь ты проклят! Ральф, ублюдок, все из-за тебя! — в пронзительном крике Рыцаря было больше страха, чем ненависти.

Изгнанник, закрыв глаза, чтобы в них не попала пыль, шагнул вперед. Ткнул клинком наугад, раз, другой. Что-то заверещало, обдало волной затхлого тепла.

Ральф все колол и колол, не сходя с мечта и не открывая глаз.

— Чтоб вы все сдохли! Уроды!

Отчаянный визг, от которого завибрировала почва, заглушил голос Рыцаря. Колкие песчинки царапали кожу, но изгнанник этого почти не ощущал. «Это конец», — отрешенно и безразлично подумал Ральф. — «Это конец».

В тот момент его схватили и поволокли прочь от песчаного водоворота. Сначала изгнанник не сопротивлялся, затем попытался пырнуть клинком, но его руку остановили.

— Ну, тихо, тихо, счас подальше отойдем, полегше будет.

Спокойный голос Тряпичника привел Ральфа в чувство. Он протер ладонью глаза и осмотрелся. Пустошь выглядела тихой и безмятежной, на потемневшем небе ярко сверкала Луна Убийц. Тряпичник нес на плече Рыцаря, а левой рукой впился в предплечье Ральфа.