Нашаривая в кармане сигареты, Дорогин спрыгнул на не успевший остыть после дневного пекла асфальт. «Часа три простоим, – подумал он, на глаз прикинув длину очереди. – А то и все четыре. А если не успеем проскочить до пересменки, стоять нам здесь вечно, как пирамидам…»

Отношение к таможенникам у него было сложное.

Может быть, подумалось ему, где-то и существуют честные чиновники таможенной службы. Вот бы взглянуть хоть одним глазком!

Он закурил, с удовольствием ощущая, как табачный дым прочищает горло, прогоняя остатки сна. Поодаль, будто в ответ на поданный им сигнал, загорелась тлеющая красная точка. Сергей всмотрелся, до предела сузив зрачки, и различил смутный белый силуэт – большой, как парус яхты. Он почти сразу догадался, кто это, и раздавшийся секунду спустя хрипловатый, но все еще сохранивший глубину и силу голос подтвердил его догадку.

– Не спится, молодой человек? – осведомилась величественная пожилая дама в пляжной шляпе.

Подойдя поближе, Дорогин убедился в том, что шляпы на ней нет, а казавшиеся в темноте совсем белыми волосы гладко зачесаны назад и собраны в тугой пучок на затылке. Старуха неторопливо, с видимым удовольствием курила свою не правдоподобно длинную папиросу, плавно поднося ее ко рту и сбивая пепел короткими и точными, почти мужскими щелчками.

– Дорога – дело такое, – ответил Сергей, останавливаясь рядом с ней и невольно вдыхая исходившую от нее терпкую смесь ароматов турецкого табака и каких-то незнакомых, но очень дорогих духов. – Днем спишь как убитый, а ночью сидишь, как пенек, и хлопаешь глазами.

– Вы не заметили, – спросила старуха, – та пара, что сидит напротив меня, уже закончила трапезу?

Дорогин негромко фыркнул.

– Понятно, – опередила его ответ старуха и тихо вздохнула.

– Вы чем-то опечалены? – решил подыграть ей Сергей.

– Не смейтесь, юноша, – грустно сказала пожилая дама, – здесь нет ничего смешного. Вы видели, какая большая у них сумка с продуктами? К тому же они так стараются не шуметь, что их слышно за версту.

Они немного посмеялись. Смеяться вместе с этой женщиной было как-то по-особенному уютно, и Сергей подумал, что в свое время она, должно быть, кружила головы направо и налево. Это особенно хорошо чувствовалось сейчас, когда темнота милосердно скрывала ее возраст и судить о ней можно было только по голосу, по тому, что и как она говорила, да по запаху духов и редкого в наших широтах турецкого табака.

– Вы не хотите немного пройтись? – предложила она. – Я бы взяла вас под руку, и у нас получилась бы прелестная прогулка под звездами.

Сергей невольно поднял голову и посмотрел в небо. Звезды были на месте, и даже более того: здесь, где их ничто не затмевало, они были на удивление крупными и яркими, а их количество наводило сладкую жуть.

– Красиво, правда? – заметив его движение, спросила она, и Дорогин кивнул.

– Красиво.

Он согнул калачиком левую руку, и его собеседница с готовностью оперлась на нее. Продолжая покуривать и ведя негромкую беседу, они двинулись по узкому пространству между молчаливой темной колонной большегрузных трейлеров и не менее молчаливым рядом стоявших бампер к бамперу легковушек.

– Ваша девушка вас не приревнует? – спросила старуха, и Дорогин замялся, не зная, что ответить. Положительный ответ прозвучал бы как предложение прервать прогулку, а отрицательный выглядел бы просто невежливо: чего, дескать, ревновать к старухе?

– Она у меня умная, – ответил он наконец, – и почти без атавизмов в сознании.

– В таком случае вам нужно быть очень осторожным, – лукаво заметила его спутница. – Любовь – тоже атавизм.

– Я же сказал: почти, – парировал Дорогин, и она рассмеялась.

– А вы большой дипломат, – сказала она. – Кстати, меня зовут Анной Ивановной. Анна Ивановна Прохорова.

– Сергей Дорогин, – представился Сергей. – Вы не видели, куда подевалось все наше начальство?

– Если вы имеете в виду ту девушку в морских трусиках, то она, похоже, отправилась на поиски человека, который за малую мзду пропустил бы нас через таможню.

При упоминании о «морских трусиках» Дорогин, не сдержавшись, тихо хохотнул.

– А водители? – спросил он.

– Тоже куда-то ушли вместе с этими неприятными молодыми людьми. Хорошо, если не в ближайшую пивную.

– Не похоже, – сказал Сергей. – Ближайшая пивная, как вы могли заметить, находится в двух шагах от нашего автобуса. А что это за неприятные молодые люди?

– Неужели вы не заметили? Эта парочка, которая всю дорогу старательно делает вид, что незнакома: юноша в белых одеждах с фигурой Геракла и физиономией вышибалы и второй, у которого череп как у больного водянкой головного мозга.

Описание было таким точным, что Сергей поневоле представил себе обоих: и пляжного атлета, который не понравился ему еще в Москве, и странноватого на вид типа, который сидел на переднем сиденье, когда автобус с опозданием пришел на автостанцию.

Теперь, когда Анна Ивановна назвала их парочкой, он понял, что старуха скорее всего права. В памяти всплыли десятки незначительных мелочей, странные взгляды, которыми обменивались эти двое, и те несколько слов, которыми они успели перекинуться на предыдущей стоянке, когда вся мужская половина пассажиров перекуривала в тени заднего борта. То, что большеголовый парень приехал на автостанцию вместе с водителями, прямо указывало на связь между шоферами и «парочкой». Дорогин пожал плечами: если вдуматься, ему не было никакого дела ни до водителей, ни до их связей. В конце концов, и водители, и проводники пассажирских вагонов повсюду таскают за собой друзей, родственников и всевозможных знакомых, экономя тем самым их деньги.

Пройдя еще немного, они повернули и неторопливо двинулись обратно.

– А знаете, – нарушила молчание Анна Ивановна, – мне показалось, что одному из наших водителей стало плохо. Тому, который постарше. Я вдруг вспомнила сейчас: эти молодые люди вели его под руки, а он как-то странно переставлял ноги.

– Бывает, :

– равнодушно отозвался Сергей. – Тогда ясно, куда они все подевались. Скорее всего отправились искать какой-нибудь медпункт. Собственно, мне тоже показалось, что водитель неважно себя чувствует: какой-то он был бледный…

– Он был каким-то бледным, – машинально поправила его Анна Ивановна.

– Вот так штука, – поразился Сергей. – Вы разве тоже педагог?

– Во-первых, нет, а во-вторых, почему «тоже»?

– Просто мне показалось, что у нас пол-автобуса учителей.

– Вы что, обиделись? Право же, не стоит.

– Да ни в коем случае! – смеясь, воскликнул Сергей. – Просто это у вас так прозвучало… Ну, словно вы всю жизнь поправляли учеников.

– Ничего подобного. Просто у меня внук, и я стараюсь сделать так, чтобы он, когда вырастет, не говорил «наложить в тарелку» и «одеть штаны».

– И вечный бой, покой нам только снится… – негромко продекламировал Сергей.

– Неужели это так заметно? – искренне огорчилась Анна Ивановна.

– Не очень, – признался Дорогин. – Для воинствующей бабушки вы на удивление непринужденно держитесь.

– Юный нахал, – сказала Анна Ивановна. – Вас за это следовало бы высечь, но тогда ваша девушка наверняка вас приревнует.

– Несомненно, – подтвердил Дорогин. – Она медицинская сестра и, кажется, до сих пор воспринимает меня как своего пациента.

Вскоре из темноты проступила бледно-серая громада автобуса. Возле передней двери, озираясь и придерживая теплый воротник свитера, стояла Тамара.

– Ну вот, – сказала Анна Ивановна, – нас все-таки застукали.

Она отпустила локоть Сергея, и он, ускорив шаг, подошел к Тамаре.

– С кем это ты прогуливаешься? – поинтересовалась та. – Я проснулась, а тебя нет…

– Эх, – с покаянным видом воскликнул Сергей, – проспала ты свое счастье! Я тут познакомился с такой женщиной…

– Не волнуйтесь, милочка, – успокоила, подходя, Анна Ивановна. – С этим знакомством ваш спутник опоздал лет этак на пятьдесят, если не больше.