Наш "Изборник" – своеобразное приглашение к чтению древнерусских произведений. Сейчас тот же коллектив составителей, что работал и над "Изборником", создает многотомную "Библиотеку древнерусской литературы", в которую мы постараемся включить все то, что любим и ценим сами и что, по нашему убеждению, представит существенный интерес для современного читателя.
Все виды древнерусского искусства тесно связаны между собой. Эти связи могут быть обнаружены по разным, так сказать, линиям. Первое, на что следует обратить внимание: подавляющее большинство произведений изобразительного искусства Древней Руси посвящено сюжетам, заимствованным из письменности.
Нельзя понять эти сюжеты, не принимая во внимание письменных истолкований символов и аллегорий, самих средневековых представлений о мире, об истории, лучше всего поясняемых литературой. Второе: литература сама очень часто посвящает свое внимание сюжетам, связанным с историей памятников изобразительного искусства и зодчества (истории икон, истории создания церквей и монастырей, истолкованию содержания икон и фресковых изображений). Третье: многие произведения словесного искусства предназначались для пения, а все произведения музыкального искусства были связаны со словом. Фрески и иконы создавались нередко на сюжеты песнопений и отражали музыкальную структуру своих "оригиналов".
Для познания эстетических принципов литературы Древней Руси очень важно проверять выводы наблюдениями в других искусствах. Думаю, что искусствоведам необходимо проверять свои выводы данными, добытыми в области изучения древней русской литературы.
Все искусства в Древней Руси неразъединимы. Плодотворность изучения связей отдельных видов искусств между собой не подлежит сомнению. Кстати, мы посвятили один из томов "Трудов отдела древнерусской литературы" (т. XXII, 1966) изучению взаимодействия древнерусской литературы с изобразительными искусствами.
Древняя русская литература вопреки обычным, широко распространенным представлениям совершенно не была замкнута в своих узких национальных границах. Напротив, для нее характерно отсутствие четких национальных ограничений, хотя непосредственные нужды русской действительности отражались в ней в высокой степени. Дело в том, что огромное количество произведений древней русской литературы было общим для всех восточных и южных славян. Если мы возьмем такое грандиозное собрание литературных произведений, как созданные по инициативе митрополита Макария в начале XVI в. "Великие Четьи-Минеи", куда входили памятники самых различных жанров, то заметим, что более трех четвертей включенного в них литературного материала было общим для литератур всех восточных и южных славян.
Русские памятники были понятны на всем востоке и юге славянства, и наоборот. Был большой фонд памятников, которые были распространены на всем юго-востоке Европы. Больше того, среди этих памятников были и такие, которые, правда в переводах, были популярны по всей средневековой Европе, например "Александрия" или "Физиолог" (Бестиарий). Рукописи, созданные в Сербии или Болгарии, перевозились в Россию, а созданные в России вывозились в другие страны. Даже в XVIII в. рукописи и печатные издания (а также иконы) вывозились из России в Болгарию, Сербию и Румынию. Известен по именам ряд русских писцов, работавших в монастырях Болгарии и Сербии. На
Русь приезжали и здесь работали сербские и болгарские писатели (в XV и XVI вв. особенно).
Между памятниками всех древних славян замечается типологическая близость, общая система жанров, общие эстетические принципы и общие умственные течения. Литературы восточных и южных славян, а также румын связывала не только общность литературного (церковнославянского) языка, общность господствующей религии, но и общность ересей, общность народной борьбы за национальное освобождение, общность протеста народных масс против феодального гнета, одним словом, то многое общее в окружавшей их действительности, которая и явилась основой их связей и их культурного единства.
Постановка вопроса о восточноевропейском Предвозрождении вполне законна. В самом деле, несмотря на отдельные элементы Ренессанса, проникшие на Русь с Запада, подлинного Возрождения на Руси не было. Возрождение не могло развиться на Руси по целому ряду причин: падение городов-коммун Новгорода и Пскова, ускоренное развитие централизованного государства, потребовавшего концентрации всех умственных и материальных сил на задачах государственного строительства, ослабление связей с Византией и Западом в результате падения Константинополя и полного разрыва с Западом на Флорентийском соборе, укрепление церкви и союза церкви с государством и т. д. Только в XVII в. исторические функции Возрождения приняло на себя проникшее на Русь барокко.
Предвозрождение в отличие от Возрождения характерно тем, что обращение к человеку и тенденции к раскрепощению человеческой личности развиваются в недрах еще религиозного сознания. Движение Предвозрождения захватило Византию, Кавказ, южных и восточных славян, было связано с филологическими штудиями, с перемещениями из страны в страну средневековой монашествующей интеллигенции, с усиленной переводческой деятельностью и т. д. Важнейшие памятники такого внимания к человеку, к личности человека, к его психологии, к его душевным переживаниям – это до сих пор не изданная и даже не изученная Диоптра, литература, связанная со скитническим монашеством, многочисленные жития русских и южнославянских и восточнославянских святых XIV в., отражающие интерес к человеческой психологии, отдельные повести (например, русская "Повесть о Петре и Февронии Муромских") и пр. В области изобразительного искусства внимание к внутренней жизни человека характерно в России для таких во многом противоположных, но вместе с тем и близких художников конца XIV – начала XV в., как Андрей Рублев и Феофан Грек, а в дальнейшем, на рубеже XV и XVI вв., – Дионисий с сыновьями. В России Предвозрождение имело еще одну черту – обращение к эпохе национальной независимости, к Киевской Руси с ее памятниками: к "Повести временных лет", к "Слову о полку Игореве", к "Слову о погибели Русской земли" и многих других. Эпоха независимости была как бы "своей античностью", и интерес к ней во всех областях культурной жизни страны сыграл выдающуюся роль в духовном освобождении от монголо-татарского рабства.
Культурная отсталость Руси сравнительно с Западной Европой появляется не в конце XI в., а только с XIII в. – после нашествия Батыя. Эпоха домонгольской Руси – время исключительно быстрого и высокого подъема культуры. Об этом свидетельствуют памятники литературы (не только "Слово о полку Игореве", но и такие, как "Моление Даниила Заточника", "Поучение" Владимира Мономаха, "Киево-Печерский патерик", "Слово о законе и благодати" митрополита Илариона, ораторские произведения Кирилла Туровского или "Повесть временных лет"), памятники домонгольской живописи и архитектуры. Отставание начинается только после монголо-татарского завоевания. Оно-то и сковало творческие силы на Руси.
Сейчас появилась некая мода на Древнюю Русь. Как и во всякой моде, в этой моде есть и свои хорошие, и свои дурные стороны. Хорошо, что развивается туризм по древнерусским городам. Люди путешествуют, многое узнают, начинают ценить прошлое своей страны, воспитывают в себе патриотические чувства, развиваются эстетически. "Спрос" на все древнерусское заставляет местные организации внимательнее относиться к памятникам старины, поддерживать их и реставрировать.
Но, с другой стороны, в этой моде есть и некоторые отрицательные стороны. Неглубокий интерес к памятникам Древней Руси заставляет малообразованных людей усматривать в Древней Руси по преимуществу развлекательную сторону: появляются рестораны, бары и коктейль-холлы под звучными названиями "харчевен", "кабачков", "медовух" и пр., где подаются разные, по большей части плохие, квасы, меды, сбитни… Это, конечно, опошление древнерусской культуры. В этом много грубомаска-радного, поддельного, безвкусного. Я люблю древнерусскую одежду, но мне стыдно смотреть, когда современного человека наряжают в какие-то псевдорусские поддевки и сарафаны. Нестерпима пошлость этого превращения Древней Руси в развлекательно-питейный, антиисторический и пошлый подход к Древней Руси. Это может заставить молодых людей одеваться "а ля рюсс", есть деревянными ложками, носить смазные сапоги и зипуны. Но не менее пошлой окажется попытка ограничить свои культурные потребности духовными ценностями Древней Руси. Вся ценность культуры Древней Руси предстанет перед нами только тогда, когда мы ощутим ее дополняющую нас и расширяющую наш современный опыт способность.
