— Пит Данжело слышал, как ты крыл Айелло?

— Да нет! Подслушал... При нем я, конечно, попридержал бы язык.

— И что было дальше?

— А дальше спустя какое-то время ни с того ни с сего у меня дома появляется парочка копов с ордером на обыск. Я в изумлении хлопаю глазами, а они — в туалет, вытаскивают из сливного бачка пластиковую упаковку чистого героина весом около килограмма и заявляют, будто я отпетый наркодилер. Ну, само собой, меня арестовывают, и сразу становится ясно, что кое у кого появилось желание упрятать меня за решетку. Разумеется, по ложному обвинению.

— Это что же, героин подложили полицейские?

— Думаю, тут поработали Айелло с Питом Данжело. Джоанны в городе не было целую неделю, так что они воспользовались ее отсутствием.

— А когда Джоанна вернулась, что они ей сказали?

— Много чего... Мол, вытащат меня из тюрьмы, помогут, хотя она уверяла их, что я к наркотикам не имею никакого отношения и ни в чем не виноват.

— И что дальше?

— Айелло стал проявлять такую активность, такую отзывчивость, что я даже не ожидал. Приходил ко мне в дни свиданий и все уверял, что они выручат меня из беды. Ну и вот с моего согласия организация нанимает адвоката по уголовным делам, и тот, выступая в суде, признает меня виновным. Мне дают семь лет. Айелло клянется могилой матери, что в тот самый день, когда я выхожу на свободу, он устраивает меня на работу с высоким жалованьем, а во время моего отсутствия до Джоанны никто пальцем не дотронется. В общем, мне затыкают рот и дают понять, что Джоанна у них вроде бы как заложница.

Добряк, благороднейший Айелло... Вчера я первым делом кинулся к нему, чтобы напомнить о заверениях, что все будет честно, без обмана.

— Значит, ты, выйдя из тюрьмы, сразу решил ехать к нему?

— Ну да! Ничего другого мне не оставалось. — Майк грустно улыбнулся.

— Фаррелл, хоть убей, не могу понять, почему ты тогда не протестовал. Почему не добивался пересмотра дела? В конце концов, можно было раскрутить эпизод с обыском, произвести расследование, по чьей наводке полицейские пришли к тебе в дом. Нельзя же быть таким безучастным! Почему руки опустил, почему не оказал никакого сопротивления?

— Потому что сразу понял главное: начни я права качать — меня давно бы уже не было в живых. Они могут все. Подсадят, к примеру, в камеру соседа, а тот через какое-то время убивает меня и поднимает гвалт, будто я покончил жизнь самоубийством. А Джоанну я вообще не имел права подставлять, она со мной и так натерпелась. Словом, в тюрьме я вел себя тише воды, ниже травы и приобрел репутацию безропотного молчуна. Кстати, Тони Сенну организация в свое время отмазала. Он как-то раз собирал дань с букмекеров, а один из них уперся, мол, не даст ни цента, так помощники Сенны ему голову проломили. И представь себе, в это время проезжал полицейский патруль. Коп, как водится, арестовал Тони прямо на месте преступления и довел дело до суда, а потом, к изумлению потерпевшего, заявил, будто тот споткнулся, упал и сам себе голову пробил. Букмекер в отпаде, а судьи выносят подсудимому условное наказание, поскольку тот, видите ли, оказался случайно замешанным в деле... Дали взятку кому надо, и все! Гуляет Тони Сенна на свободе, а ты говоришь, почему я правды не добивался.

Майк вытянулся на кушетке во всю свою длину и уставился в потолок. Я подошел к окну, привалился к подоконнику.

— Стало быть, вчера, едва появившись в городе, ты отправился с визитом к Айелло. Так?

— Так, но не совсем! Где-то после пяти выхожу я из автобуса в центре города и думаю: хорошо бы договориться с кем-либо, кто подбросит меня до резиденции Айелло. Туда, как тебе известно, автобусы не ходят. Айелло говорил, что сразу даст мне деньжат. Я ему поверил. Да и зачем ему было врать! И только я подумал, не махнуть ли в горы пешедралом, как натыкаюсь на Тони Сенну. Он занят делом — собирает оброк, то есть у одних берет, другим отдает. Двоим полицейским при мне денежки отстегивал.

— Он тебя сразу узнал?

— А как же! Давай, говорит, присоединяйся! Мы вместе продолжили обход. Многие меня узнавали, поздравляли с выходом на волю, желали успехов. Потом мы встретились с Данжело, и он повез нас к Айелло на своем «мерсе». Между прочим, дорогой он мне все уши прожужжал насчет продажи какой-то подержанной тачки. Я, конечно, помалкиваю, твержу, что мне надо повидать Айелло, и все тут. Тогда он спрашивает, как мне сиделось и не обзавелся ли я в тюряге какими-либо полезными знакомствами. А сам весь из себя такой прикинутый, ну прямо кинозвезда. Пока меня тут не было, все, как я посмотрю, размордели, обустроились. Вот легализуют игорный бизнес — миллионерами станут!

— А откуда тебе известно про легализацию игорного бизнеса?

— Сенна и Данжело всю дорогу обсуждали этот вопрос. Кто «за», кто «против» и всякое разное...

— Стало быть, вопрос окончательно еще не решен, да?

— Как я понял, пока не решен. Выборы в местные органы власти на носу. Кажется, в этом вся заковырка. Айелло, конечно, шикарно живет... То есть жил. — Майк помолчал. — Когда мы приехали на виллу, я речи лишился. Огромный домина, грандиозный... Бассейн, лужайки, цветники всякие, сногсшибательный вид, в смысле — обалденная панорама... Неплохо они там устроились. Сенна сказал, километрах в двух от виллы Айелло особняк Мадонны. К тому времени, как мы приехали, уже солнце садилось. Данжело сразу в бассейн. Ныряет, плавает, демонстрирует свои мускулы... Короче, распушил хвост перед какой-то блондинкой. Та пила мартини в шезлонге у края бассейна.

Майк задумался. Похоже, он пытался выстроить в определенном порядке свои впечатления и дальнейшие события. А может, соображал, что мне известно о взаимоотношениях между покойным Айелло и Джоанной. Хотя меня эта проблема не интересовала ни с какой стороны. Бабник был этот Айелло. Это знали все.

— Короче, веселье шло своим чередом, — продолжил Майк. — Айелло опрокидывал стакан за стаканом. Джуди Додсон то и дело подносила ему и даже прикуривала сигары. — Перехватив мой недоуменный взгляд, Майк заметил: — Эту блондинку, как оказалось, зовут Джуди Додсон. Сексапильная такая стервочка! Все при ней... И почти голехонькая. Довольно распространенный тип... Понимаешь, о чем я?

Я кивнул.

— Айелло сразу предложил мне выпить за исполнение желаний, а потом начал куражиться. Мол, все тип-топ и все путем и лучше некуда. Дескать, пристроил к своей «Красной мельнице» целое крыло, где будет казино, как только дадут добро отцы города.

— А Пит Данжело и Тони Сенна, что они?

Майк приподнялся, спустил ноги на пол.

— А они все разговаривали по телефону. Потом, когда стемнело и стало прохладно, все пошли в дом. И вот тут Айелло приглашает всех в библиотеку и показывает свой сейф. Огромный такой железный шкаф, во всю стену. Он его открывает, и мы все заглядываем внутрь. И даже эта блондинка, Джуди Додсон. Деньги были в пачках. Я прикинул на глазок число упаковок. Приблизительное количество купюр достоинством, скажем, в сто баксов в каждой умножил на число пачек — получилась сумма порядка трех миллионов. Не слабо, да? На боковых пачках стояли железные ящики с ключиками. Что в них было, я не знаю, но мне они бросились в глаза. Айелло любит, в смысле любил, похвастаться, но открывать их не стал, потому что вдруг сказал, чтобы все замолчали, что пришла пора рассчитаться со мной, так как семь лет тому назад судья попался просто зверь. И я загремел, а они вот теперь убедились, что я верный человек, надежный и преданный. Отсидел свое, нигде слова не вякнул и достоин вознаграждения.

Майк замолчал, привстав, вытащил из кармана бумажный сверток, схваченный резинкой.

— Сколько он отвалил? — поинтересовался я.

— Тут пять штук. Купюры в двадцать и пятьдесят баксов, — произнес Майк с усмешкой и сразу убрал деньги. — Потом Айелло хлопает меня по плечу, велит сохранять спокойствие и говорит, что непременно подыщет какую-либо стоящую работу на днях или раньше... В это время в разговор вмешивается Данжело и начинает меня подначивать, мол, я завтра трепану в городе, как тут меня обласкали. Я, конечно, отвечаю, что я не тупой и прекрасно понимаю, что молчание — золото. После этого Данжело и Тони Сенна сваливают, а мы — я, Айелло и Джуди Додсон — идем их провожать. Сенна и Данжело садятся в «мерс» и уезжают. И тогда Айелло вручает мне ключ от семиместного универсала и говорит, что теперь машина моя. Короче, сажусь я в эту громадину и отчаливаю. А Джуди Додсон остается. Я качу в город, останавливаюсь у «Красной мельницы», принимаю пару стаканов, и тут ко мне в голову забредает мысль, что все они держат меня за чудака на букву "м" и полное ничтожество, что я им на дух не нужен и хорошей работы мне не видать как своих ушей. Но этого мало! Я уже почти уверен, что тачку мне подарили для того, чтобы вместе с ней спихнуть с какого-нибудь обрыва... Представляешь? И буду я лететь и кувыркаться! Я, наверное, псих ненормальный, дурак неумный, но тут я мчусь к Джоанне, мечтаю излить ей свою душу, а она мне от ворот поворот... Я, конечно, довольно шумно проявил себя, но потом до меня дошло, что она тут ни при чем, и я уехал.