— Итак, — произнес нетерпеливо голос, — идите.

Я обратил внимание, что голос произнес «идите» вместо «входите», поэтому совсем не удивился, когда очутился в этой стальной коробке, где охранника у дверей уже не было: он занял свой пост в пуленепроницаемом отсеке, расположенном по другую сторону двери. Я видел этот отсек, но не охранника. Скорее всего, у него в руках даже было оружие.

Я прошел через дверь и будто вдруг оказался в совершенно ином мире. Мои ноги утонули в толстом, мягком ковре, который напоминал лесной мох. Холл был залит ярким светом боковых ламп, на всем лежала печать привычного, без особого труда достающегося богатства, которое так свойственно всем казино высокого класса. В них создана такая атмосфера, что его завсегдатаи с самого первого момента, как попадают туда, чувствуют себя приобщенными к роскоши и богатству, ощущают себя властелинами мира. Многие целеустремленно, но с немалым трудом карабкаются вверх по социальной лестнице, поэтому им должен нравиться дух игорного дома, который приобщает их к миру больших денег. Этот климат изысканной роскоши делает тут всех равными, и даже крапленые карты и колеса рулетки не кажутся никому кощунством. Атмосфера казино сама по себе не стоила дорого, как можно было подумать на первый взгляд. И хозяева казино не слишком-то раскошеливались, умело создавая имидж этой роскоши. На стенах висели картины в тяжелых рамах, искусно подсвеченные снизу лампами с большими матовыми абажурами. Если завсегдатаи не в состоянии были оценить эти картины по достоинству, то относили это лишь на счет своей необразованности в области искусства. На самом же деле цена каждой из них составляла не больше двадцати долларов за копию, и вставлены они были в пятидесятидолларовые рамы, освещенные десятидолларовыми подсветками.

Посетитель, который мог определить скорее стоимость рамы, чем цену картины, предполагал в своем невежестве, что все это — работы старых мастеров.

Другие уловки, на которые шли хозяева, оказывались более простыми — ковры приятных цветов на губчатой подкладке, которая и делала их более мягкими для шага, артистически подобранные по цветовой гамме шторы на окнах. Под мягким боковым светом казалось, что они стоят целого состояния. При дневном же — иначе как безобразными их не назовешь.

Я вошел в гостиную, где нашел то, что и ожидал найти: она оказалась удобным баром с уютными столиками, мягкими высокими стульями, длинными креслами с изогнутой удобной спинкой, которые принято называть «креслами для любви», приглушенным светом и приятными тихими звуками органной музыки.

Несколько пар сидело за столиками. В дальнем конце бара видна была компания из трех мужчин, перед ними на столе высились беспорядочно набросанные пачки денег, стояли две бутылки шампанского. Может быть, они такие же новички, как я, подумалось мне. Неприятный субъект приблизился ко мне, протянул мою карточку, которую я предъявил внизу охраннику, поинтересовался вполголоса:

— Могу я узнать, что вы здесь ищите, мистер Лэм?

— То, что у вас здесь есть, — ответил я.

Холодные глаза на секунду смягчились.

— Могу я полюбопытствовать, откуда у вас наша карточка? Кто поручился за вас, когда вы ее получали?

— Карточка подписана поручителем.

— Знаю, но иногда подобные, уже подписанные карточки вручаются для распространения в различных фирмах.

— Эту мне дал хозяин казино, — ответил я.

Слегка удивленный, он покрутил ее в руках:

— Тогда вы, видимо, знакомы с мистером Чаннингом?

— Вот именно.

— Ну, тогда совершенно другое дело. Будьте как дома, мистер Лэм.

Но, прежде чем я успел двинуться с места, он сказал извиняющимся тоном:

— Могу я видеть ваши водительские права и убедиться, что вы именно тот человек, фамилия и имя которого указаны в карточке?

— Ну конечно, — ответил я, открывая свой бумажник и вытаскивая оттуда свои водительские права.

— Вы из Лос-Анджелеса?

— Да, именно оттуда.

— Наверное, по этой причине я не знаю вас, мистер Лэм, в лицо. Вы долго собираетесь у нас здесь пробыть?

— Недолго, я хочу немного поиграть. Да не беспокойтесь, я знаком с казино «Олл» в Лос-Анджелесе.

— Как поживает сам Олл? — спросил он.

— Я с ним не знаком, просто бывал в его игорном доме…

Произнося эту фразу, я споткнулся на полуслове, будто случайно и не желая называть чужого имени.

— Ну так что? — спросил неприятный субъект.

Я улыбнулся.

— Если вы знакомы с человеком, которого я имел в виду, то должны знать его имя. Если же нет, то не стоит его и произносить вслух.

Он засмеялся.

— Может быть, вы хотели бы договориться о кредите, или вам нужно оплатить чек, или что-либо еще, мистер Лэм?

— Думаю, у меня хватит наличности, чтобы поиграть вечерок.

— Вам не нужен кредит? — настойчиво продолжал он задавать свои вопросы.

— Может быть, позже, если я проиграю и у меня кончатся наличные деньги. В таком случае я попрошу о кредите лично мистера Чаннинга.

— Проходите, мистер Лэм.

С этими словами он показал мне на дверь в дальнем конце комнаты, за баром. Я направился в ту сторону, толкнул ее и опять оказался в холле. На одной из дверей был указатель «он», на другом «она». Тут же стоял негр-служитель. Я услышал три отчетливых звонка. Без единого слова одетый во все белое негр нажал на какую-то невидимую кнопку, и дверь бесшумно отъехала в сторону. Я вошел в игровой зал. В это время в нем еще не собралось слишком много публики. Видимо, настоящие игроки прибывали позже, после обеда и театра.

Здесь тоже царила атмосфера искусственно созданного богатства. Стояли столы с рулеткой, несколько столов для игры в «двадцать одно» и покер. Сидящие за столами человек семь или восемь были одеты в вечерние туалеты, смокинги, делали ставки и рисковали большими деньгами с совершенно безупречным высокомерием, которое ярче всяких слов выражало их отношение к окружающему миру. Но я-то знал эту обманную механику, все они являлись подставными куклами, которых наняли, чтобы игорный зал не казался пустым во время ранних вечерних часов и еще для того, чтобы вызывать азарт у пришедших, стимулируя их желание поскорее усесться за стол.

Горация Б. Катлина не было среди присутствующих.

По моему первому впечатлению, печальная новость о смерти Джорджа Тастина Бишопа никак не отразилась на приподнятой атмосфере, царящей в клубе. Игра шла, как обычно, с легким налетом эксклюзивности для избранных мужчин и женщин, которые, потеряв несколько сотен, а то и тысяч долларов, сочтут это всего лишь забавным инцидентом, не более того, о котором стоит сразу же забыть.

Позже, когда игра станет более оживленной, некоторые из подставных игроков, может быть, даже проиграют немалые суммы, сохраняя при этом на лице снисходительную улыбку, а затем начнут брать в кассе и кидать крупье столбики фишек, удивленно приподняв при этом бровь, что должно означать, что они полностью контролируют свои чувства. И тогда у тех олухов, которые не имели ни малейшего шанса на выигрыш, не имели пусть даже десяти центов, возникнет желание посоревноваться со своими соседями по столу из «высшего общества», и они тоже будут проигрывать, снисходительно улыбаясь.

Конечно, в Соединенных Штатах существовало несколько больших подпольных игорных домов, где развлекалась в основном богатая публика, но я был твердо убежден, что казино «Зеленая дверь» к таким отнюдь не принадлежало.

Вначале я наблюдал за игрой других, потом пошел и купил на двадцать долларов фишек. Кассир, продававший мне их, не удивился столь малой сумме. Крупье, который крутил колесо наманикюренными опытными пальцами, на одном из которых горел большой бриллиант, тоже не обратил на меня особого внимания. Все его поведение только и свидетельствовало о том, что они здесь широко смотрят на вещи и для них не играет роли, ставлю я доллар или сто. Они были большими демократами.

Я поставил фишек на пять долларов на красное, и колесо показало черный цвет. Я удвоил свою ставку на красном. Колесо остановилось на красном, и я выиграл. Поставил два доллара на номер три, и выпал номер тридцать. Я поставил еще два доллара на третий номер, и выпала семерка.