А это то, что происходило и происходит с человечеством. Взгляните: три тысячи лет истории, вы найдете только катастрофы, и катастрофы, и катастрофы. За три тысячи лет мы воевали в пяти тысячах войнах. Каких еще больших катастроф вы хотите? И за эти три тысячи лет что мы сделали с землей, с природой. Мы разрушили экологию. Теперь, если что-то не сделать немедленно, земля может стать безжизненной.
Земля отравлена нами, мы убиваем ее. А мы должны жить на ней, а мы превращаем ее в труп! Ее охватывает зловоние. Мы заразили природу и землю раком; природа дала нам жизнь, а мы в ответ даем ей смерть. И основное объяснение, основная причина — в том, что мы слушаем ум, двигающийся назад.
Ум означает прошлое. Ум не имеет идеи настоящего, не может иметь никакой идеи настоящего. Ум означает только то, что жило, зналось, чувствовалось аккумулированное прошлое. Он не может иметь никакого контакта с настоящим; он будет иметь контакт, только когда настоящее больше не настоящее, а стало прошлым. А жизнь движется вперед. Мы живем в настоящем и мы движемся в будущее, а ум никогда не живет в настоящем и всегда привязан к прошлому. Это противоречие, величайшее бедствие. Это узел, который надо рассечь.
Атиша говорит:
Не переделывай сделанного.
Другое значение этой сутры: помни, что жизнь можно прожить по-настоящему только если вы живете естественно. Если вы накладываете на нее искусственные ограничения, вы разрушите ее.
Например, я говорил вам: пока вы не любите самих себя, вы не можете любить никого другого. Я говорю вам, будьте эгоистичными, потому что только из эгоизма рождается альтруизм. Но вы говорили и говорите снова и снова, что вы недостойны. Вы говорили и говорите, что вы не имеете значения — что такие, какие вы есть, вы достойны только осуждения; что такие, какие вы есть, вы обречены на ад. Вы должны быть достойны, вы должны измениться, вы должны стать святым, то, се. Одно несомненно: что такие, какие вы есть, вы ничего не достойны. Как можете вы любить сами себя?
А когда человек не может любить себя и ненавидит себя, он ненавидит всех остальных, он ненавидит весь мир. Ненавидя сам себя, человек становится жизнеотрицающим, а такой человек разрушителен.
Ваши монахи и монахини разрушительны; они не утверждают жизнь, они не питают жизнь, они не украшают жизнь, они не блаженствуют в мире. Они прокляты! Ваши монастыри должны исчезнуть; мы не нуждаемся в монастырях. Нам определенно нужны саньясины, но они должны жить в миру, быть частью мира, преобразовать мир. Но основная трансформация, которая должна случиться - они должны полюбить самих себя.
Человек, не любящий самого себя, становится мазохистом, он начинает истязать себя. И эти мазохисты почитаются, как святые. А человек-мазохист не может быть никем иным, как также и садистом, ибо истязающий сам себя подобен тому, кто истязает других. Истязание становится его жертвой Богу.
Итак, есть мазохисты, есть садисты. И поскольку в жизни вы не можете найти ни одного чистого качества, вы не найдете отличий между ними. Почти всегда происходит так, что один и тот же человек является обоими: он садомазохист. Вы оправдываетесь вашими религиями таким образом, что вы против самих себя и против других. Одной рукой вы истязаете самих себя, с самыми лучшими намерениями, а другой вы истязаете других, снова с самыми лучшими намерениями.
Жизнь становится камерой пыток, концентрационным лагерем; она больше не праздник. Она может быть праздником. Если природе позволяется брать свое собственное направление, оно неизбежно будет праздником.
Итак, последняя вещь, которую нужно запомнить:
Не переделывай сделанного.
Идите с природой. Не пытайтесь иди против течения, идите с потоком жизни. Идите с рекой, не подталкивайте реку. Не пытайтесь завоевать природу — вы не можете; вы можете только разрушить ее, и разрушить самих себя в этом усилии. Самая идея завоевания природы неистова, безобразна. Победа не придет над природой, победа возможна только вместе с природой.
Не колеблись.
Ваш ум будет колебаться. Ум есть колебание, ум есть «или/или», ум всегда на занят вопросом «быть или не быть». Если вы действительно хотите расти, созрейте; если вы действительно хотите знать все о вашей жизни, не колеблитесь. Совершите поступок, вовлекитесь! Вовлекитесь в жизнь, дайте жизни совершиться, не оставайтесь зрителем. Не продолжайте думать, делать или нет: «Должен я сделать это или то?». Вы можете продолжать колебаться всю вашу жизнь, и чем больше вы колеблетесь, тем натренированнее вы становитесь в колебании.
Жизнь — для тех, кто знает, как совершать поступки, как сказать «да» чему-то, как сказать «нет» чему-то — решительно, категорично. Раз вы категорически сказали «да» или «нет» чему-то, то вы можете совершить прыжок, то вы можете нырнуть глубоко в океан.
Люди просто сидят на заборе. Миллионы людей сидят на заборе — эта дорога или та, просто ждут удобного случая, чтобы пойти. А удобный случай никогда не придет, потому что он появился, он уже здесь!
Мое собственное убеждение таково, что даже если иногда случается так, что вы совершаете неправильный поступок, даже тогда совершить его — благо, ибо в день, когда вы узнаете, что делать это неправильно, вы сможете избегать этого. По крайней мере, вы научились одной веши — что это неправильно, что никогда не стоит делать что-то подобное этому. Это великое переживание; это делает вас ближе к истине.
Почему люди так много колеблются? Потому что с самого детства вам говорили не совершать никаких ошибочных действий. Это одно из величайших учений всех обществ во всем мире — и очень опасное, очень вредное. Учите детей совершать столько ошибочных действий, сколько возможно, с одним-единственным условием: не совершать ту же ошибку снова вот и все. И они будут расти, и они будут испытывать больше и больше, и они не будут колебаться. Иначе происходит колебание — время уходит из рук, а вы колеблетесь.
Я вижу множество людей, стоящих на берегу, колеблющихся — прыгать ли или нет? Здесь это происходит каждый день.
Буквально за несколько дней до этого ко мне пришел один юноша. Три года он колеблется, принять ли ему саньясу! Я сказал: «Реши или «да», или «нет», и будь окончательным в этом! И я не говорю — решить «да», я только говорю реши. «Нет» так же хорошо, как «да». Но упускать три года? Если бы ты принял саньясу три года назад», — сказал я ему, — «за это время ты мог бы узнать, подходит ли это или нет; по крайней мере одно было бы решено. Трехлетнее колебание, ничего не решено. Ты на том же самом месте, а три года прошли».
Атиша говорит:
Не колеблись.
Учись, как будто отсекаешь.
Это тайна медитации, последняя сутра сегодня. Учись, как будто отсекаешь.
Ум есть колебание. Задача медитирующего — стать таким внимательным к уму, таким бдительным к уму и его глупостям — его трепету, его дрожи, его колебаниям — таким бдительным, будто вы отсекаете. Это — вся цель наблюдения, наблюдение отсекает вас. Наблюдайте что-то в уме, и вы отсекаете. Наблюдение есть меч.
Если мысль двигается в вашем уме, просто наблюдайте ее — и внезапно вы увидите, что мысль здесь, вы здесь, а моста нет. Не наблюдайте — и вы отождествляетесь с мыслью, вы становитесь ею; наблюдайте — и вы не она. Ум владеет ими, потому что вы забыли, как смотреть. Научитесь этому.
Просто смотрите на цветок розы, наблюдайте ее; или на звезды, или на людей, проходящих по дороге, сядьте на обочине и смотрите. А потом, медленно-медленно, закройте ваши глаза и взгляните на внутренне дорожное движение — тысячи мыслей, желаний, мечтаний проходят мимо. Здесь всегда «час пик». Просто посмотрите, как кто-то смотрит на реку, текущую мимо, сидя на берегу. Просто наблюдайте — и, наблюдая, вы станете осознавать, что вы не есть это.
Ум существует, отождествляясь с этим. Не-ум существует, не-отождествляясь с этим. Тогда кто вы? Вы — осознанность. Вы то созерцание, то свидетельствование, вы то чистое наблюдение, то зеркалоподобное состояние, что отражает все, но никогда не становится отождествленным ни с чем.
