Борланд прыгнул вперед, пытаясь в наступившей темноте поймать руку Литеры, но поймал лишь пусто ту. В следующий миг в его ладонь впились острые ногти — девушка пыталась схватиться за него, и повисла на бинте. Нож Сенатора выскользнул из-за бинта, и Борланда охватил приступ раздирающей боли, настолько мощный, что сталкер даже не смог закричать. Черная пелена перед глазами сменилась красной, затем белой, и в итоге ощущение боли исчезло вместе с чувствительностью руки.

Сверху на него упал Уотсон, хрипло дыша и подсвечивая собственным фонарем.

— Где она? Где?! — завопил он. — Ты держишь?

Борланд не ответил. Он со страхом смотрел в отчаянные глаза девушки, которая протягивала ему нож Сенатора, схваченный ею в полете.

Литера вонзила клинок в ладонь Борланда.

Ее губы что-то прошептали, но сталкер не понял. Девушка соскользнула и полетела в пропасть.

С режущим уши визгом мимо промчался Апельсин и пропал из виду где-то внизу.

Фармер продолжал стрелять.

Борланд решительно выдернул нож из ладони и засунул в прежнее место — между рукой и бинтом. Боль снова ушла, однако рана открылась. Кровь закапала на пол.

— Отходи, — глухо велел он Уотсону, не узнавая собственный голос.

Дверь наверху распахнулась — снаружи в шахту ворвались вооруженные люди. Борланд уже держал наготове FN, готовясь встретить нападающих с максимальным гостеприимством, которого только может дождаться фанатик "Монолита" от сталкера. Трое врагов сбежали по лестнице, которая под ними проломилась. Все трое с воплями полетели вниз. Похоже, Апельсин все же выкрутил несколько болтов.

Борланд поймал в прицел четвертого и короткой очередью разнес ему голову на части.

Вжикнула лебедка, и сверху спустился трос. Кто-то заскользил по нему вниз, при этом непрерывно стреляя. Вопреки ожиданиям Борланда трюк получался у врага на достойном уровне. Не отскочи они с Фармером назад, кого-то из них обязательно зацепило бы пулей. Со своей позиции попасть в стреляющего они не могли — их надежно заблокировали с двух сторон.

Когда стрелок поравнялся с ними, послышался пистолетный выстрел откуда-то с третьей стороны. "Монолитовец" повис на веревке, свесив конечности. На его груди болтался короткоствольный автомат.

Уотсон стоял в нескольких метрах справа, с поднятым на уровень головы пистолетом, который он держал обеими руками.

Борланд коротко глянул на него, затем вверх, на "монолитовца", и вниз. Приняв решение, он снял с себя винтовку и бросил ее Уотсону.

— Займи мою позицию, — сказал он, прыгнул к дыре в полу, образовавшейся после падения фрагмента этажа вместе с Литерой, и быстро скрылся где-то на нижнем уровне.

Фармер перезарядил оружие и возобновил огонь. Огневая точка Уотсона была раскрыта, и теперь оба сталкера были зажаты за стендом. Садящий на нижних балках Борланд подождал, пока это поймут нападающие. Вскоре были опущены другие тросы, и новые бойцы начали спуск.

Борланд подтянулся, перевалил нижнюю половину корпуса обратно на этаж, затем верхнюю. И метнулся к ограждению.

За шесть метров он успел ускориться трижды.

Перемахнув через перила, Борланд прыгнул на убитого ранее "монолитовца", что висел на тросе, приблизительно на одном уровне с ним. Схватившись за мертвеца, сталкер придал ему ускорение.

Всего одно колебание маятника — и Борланд перехватил автомат врага. Второе — и короткая очередь прошила его последователя, повисшего на тросе подобно первому.

Выстрелы заполнили шахту. Борланд метался на тросе по всему диаметру, отталкиваясь от удобно расположенных перил и выступающих, покрытых плесенью бетонных блоков. Выбрав момент, он оттолкнулся посильнее, отправил себя к осевой линии шахты и, продолжая держаться за труп, посмотрел вверх.

Пустил несколько пуль.

Уклонился от еще одного падающего тела.

Рукоять автомата в окровавленной ладони разлетелась вдребезги.

Послышался громкий грохот — несчастный стенд все же не выдержал огневого напора и перевернулся. Фармер и Уотсон откатились в темноту и укрылись в предыдущем отсеке, откуда они все пришли. Борланда больше никто не подстраховывал.

Никто не пытался перерезать трос.

Двое оставшихся в живых "монолитовцев" спустились тем же путем, что и их менее успешные товарищи, предусмотрительно остановившись метром выше сталкера. Впрочем, удачи это им не прибавило.

Борланд перекувыркнулся, уперев колени в плечи трупа, и поменял позицию, фактически оказавшись над мертвецом и выиграв добрый метр высоты. Продолжая раскачку, сталкер оттолкнулся от стены и пронесся мимо "монолитовца", пытавшегося тщательнее прицелиться. Выхватив клинок и добавив себе этим жестом пару новых разрезов, Борланд за один замах перерубил трос врага, и тот с криком полетел вниз, выпустив непроизвольную очередь в никуда.

Пули насквозь прошили тело "монолитовца", на котором восседал Борланд. Прыжок — и сталкер уже висел на тросе оставшегося врага, переплетая его ногами в меру сил.

Висящий вниз головой сталкер смотрел прямо в глаза последнему уцелевшему "монолитовцу".

И улыбался, водя красной окровавленной ладонью вверх-вниз по тросу, раздирая кожу и мясо почти до костей.

Фанатик опешил. Всего на секунду.

Со звонким "дзынь" трос лопнул, пережженный аномальной кровью. Последний "монолитовец" отправился встречать верных корешей в аду, сопровождая свой путь истошными воплями.

Борланд остался висеть на тросе, зная, что долго не выдержит. На мгновение он подумал, что подведет в первую очередь: его тело, переплетающее свободно висящий обрывок троса, или материал, из которого трос изготовлен. Проверять он не собирался.

Расслабив ноги, сталкер полетел вниз. Схватившись за тело первого "монолитовца", столько раз за минуту спасшее ему жизнь, Борланд продолжил импульс и перепрыгнул на площадку нижнего этажа.

Путь по лестнице до самого низа он проделал раньше, чем осознал, что вообще делает.

Литера лежала неподвижно в той же позе, которую приняла до падения, — свернувшись калачиком. Растрепанные волосы разметались по грязному бетону. Девушку окружали нелепо вывернутые тела разбившихся врагов.

Изможденный Борланд подбрел вплотную и опустился на колени рядом с нею.

Коснулся пальцами нежной кожи девичьей шеи…

— Вставай, родная, — тихо попросил он. — Пожалуйста, вставай.

Веки Литеры затрепетали, и девушка открыла глаза.

Борланд наклонился к ней, млея от счастья, и поцеловал в щеку иссушенными губами.

— Вставай, — шепнул он.

Он приподнял Литеру, и она села на полу.

— Все хорошо? — спросил Борланд. Девушка кивнула.

Мягкое свечение заполнило низ шахты — подоспевший Апельсин начал что-то рассказывать на своем языке. Борланд повернулся к нему, и его лицо просветлело.

— Ты поймал ее? — спросил он. Солнышко покивало.

— Я дам тебе пива, — сказал Борланд, вставая на ноги и поднимая Литеру. — Ты уже взрослый мальчик и перерос шоколадки. Ты заслужил целый ящик "Янтаря" или "Черниговского".

Апельсин скривился, устремив глазки вверх и в сторону.

— Ну ладно, — согласился Борланд. — Уговорил. Пусть будут шоколадки. А ящик пива мы отдадим Уотсону и Фармеру.

Радостная улыбка послужила ответом на это заверение.

Фармер и Уотсон сбежали вниз.

— Борланд, — только и сказал Фармер. Вымученная улыбка на его лице явно далась парню нелегко. — Да мы все в рубашках родились!

— Ага. В смирительных. Вы оба хорошо поработали, спасибо.

Уотсон протянул ему винтовку, но Борланд покачал головой.

— Нет, друг, — сказал он. — Теперь она снова твоя. Как и раньше. Я знаю, ты сможешь воспользоваться ею в нужный момент. Ты уже переступил через это, как и Фармер час назад. И, как знающий человек, я говорю честно и открыто: боевое крещение было достойным.

Он почувствовал приятное прикосновение к рукам. Литера перебинтовывала ему ладони. Ее собственная аптечка висела на поясе, открытая.

— Скажи что-нибудь, — попросил Борланд.