Женя сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, пытаясь восстановить дыхание. В ушах перестало шуметь. Мысли понемногу стали отчетливее: «Куда он направляется? Явно не на „Серебро“… И что теперь делать?»
Она внимательно оглядела каюту. Нет, выбраться отсюда, кроме как через дверь, нельзя. Иллюминатор не открывается, а дверь — Женя снова подергала ручку — не взломаешь, замок основательный. Да кто его знает, основательный он или неосновательный… Может, его можно шпилькой открыть! Но ведь она-то этого не умеет.
Похоже, ей нужно было не этикету у Мартины учиться, а применение шпильки в качестве отмычки осваивать. Кто же знал, что в недалеком будущем ее, Женю, постоянно будут запирать и похищать психически неуравновешенные типы…
Эта мысль ее почти насмешила. Женя присела за стол прямо напротив ноутбука.
«Надо же… — с досадой подумала она. — Вот она — мечта Алекса: сижу за компьютером этого хакера, вокруг никого, когда хозяин придет — непонятно. Могла бы взломать что угодно… Если бы умела. А так — ровным счетом ничего не могу предпринять — ни сбежать, ни сообщить о себе… Ох ты! Как же я забыла!»
Женя внезапно вспомнила про свой второй телефон, который может буквально все! И в том числе быть обычным телефоном! Действительно, страх блокирует и память, и разум. Женя ухитрилась забыть, что ее единственная реальная связь с миром так и лежит в сумочке.
Выходит, что зануда Давид не погубил ее своим звонком, а, наоборот, спас. Если Дескампс с самого начала планировал похищение, он бы непременно проверил Женину сумочку. И наверняка проверит еще… Женя мгновенно вытащила телефон из сумки и быстро оглядела помещение — спрятать, спрятать его скорее!
Куда бы его?.. Может, сюда? Рядом с нею на полу стояла объемистая тяжелая ваза. Глубокая… Женя заглянула в нее и тут же передумала: судя по содержимому, Оливье использовал ее в качестве корзины для бумаг. А что, если…
Ох, надо быстрее решать, вдруг он сейчас вернется и… Женя снова разнервничалась, как вдруг ее осенило: конечно, вот же — диванные подушки! Она торопливо расстегнула съемный чехол и спрятала телефон в мягкое поролоновое нутро. Надела чехол обратно и влепила подушке пару оплеух, возвращая ей первоначальную форму. Потом поспешно отошла от дивана и придирчиво его оглядела — ничего не заметно? Нет, вроде все в порядке.
«Так… Ну а если я сюда не скоро попаду? Или попаду, но буду не одна? Тогда аккумулятор разрядится… Нет, нет, так рисковать нельзя…»
Шипя от страха и раздражения, как кошка, Женя вытащила телефон и замерла с драгоценным мобильником в руках. Написать Алексу? Быстро не успеет. К тому же от страха, что Оливье вот-вот вернется, у нее трясутся руки. Ничего, ничего, ничего сделать нельзя! Можно только положиться на удачу и ждать!
Женя выключила телефон, чтобы не садился, и сунула его обратно в подушку. Уселась за стол напротив ноутбука и, немного успокоившись, решила: все правильно. Не нужно никаких sms. Да и что она может написать? Меня похитили? Алекс и компания и так знают, что ее похитили. Знают, на каком она судне. Знают, что «Гриффин» движется в открытое море. Знают, что ее нужно спасать. Вот пусть и спасают. А она будет ждать. Единственное, что ей остается.
Женя не знала, сколько времени прошло с момента похищения. Может, десять минут, а может, полчаса… В голову пришла мысль: а если все-таки открыть компьютер? Открыть и постараться что-нибудь выведать? Нет, слишком страшно.
Время тянулось и тянулось. «Глупо, — подумала Женя, — надо было все-таки написать sms». Вдруг это поможет Моссаду отыскать ее и этого сумасшедшего?.. Правда, она и не предполагала, что Дескампс так надолго оставит ее одну — здесь, возле своего драгоценного ноутбука и не менее драгоценной коллекции. А теперь уже поздно — вот-вот появится хозяин этих вещей, ноутбука, яхты, всего.
Женя окинула взглядом каюту. Наперстки. Рассыпанные по полу маленькие колпачки. Остается надеяться, что она не наступила на какой-нибудь особо ценный экспонат, пока в страхе металась по комнате.
От нечего делать Женя стала не торопясь собирать наперстки и раскладывать их по футлярам. Вроде все целы. Какое все-таки необычное пристрастие… Теперь она смогла внимательнее рассмотреть маленькие изящные вещицы. Вот совсем новенький фарфоровый, а вот серебряный с драконом — изысканно-жутковатый…
Штук пять еще сиротливо лежали на полу, когда лодка остановилась. Через пару минут она услышала, как поворачивается ключ в замке, и замерла, глядя на открывающуюся дверь.
Оливье не спешил зайти в каюту. Он стоял, засунув руки в карманы брюк, и пристально смотрел на нее. Она тоже молчала.
— Извините, — наконец проговорил он и переступил порог. — Я был вынужден вас ненадолго оставить. Вы не соскучились, надеюсь?
Женя поняла: в эту минуту между ними устанавливается странное взаимопонимание. Он предлагает ей принять правила противоестественной игры — игры, которая для нее может закончиться смертью. И закончится — прямо сейчас, если она поведет себя… нормально. То есть станет кричать, возмущаться, требовать доставить ее на берег, грозить или умолять. И тогда Дескампс поймет: она слишком нормальна, чтобы с нею играть. А раз не будет игры, значит, не будет и шанса выйти из нее победителем, то есть живой… Эта простая и ужасная истина заставила Женю собраться с духом и… улыбнуться своему потенциальному убийце.
— Ну, как вам сказать… Я и соскучиться не успела. Вот, начала собирать экспонаты вашей коллекции и так увлеклась, что… — Она пожала плечами с беспечным видом. Дескать, надо же, как быстро пролетело время. — У вас тут очень мило.
Дескампс, по достоинству оценив ее первый ход, одобрительно кивнул головой.
— Давайте, в конце концов, поужинаем, я проголодался…
— Да, конечно, — согласилась Женя.
Оливье Дескампс посторонился, пропуская ее вперед, и Женя, наконец, вышла из заточения. Хотя, конечно, лодка в открытом море — все равно что тюрьма.
Женя и ее похититель снова прошли в столовую, и Оливье тут же принялся выгружать продукты из огромного холодильника со стеклянными дверцами.
— Давайте я вам помогу, — предложила Женя.
Он ответил, даже не обернувшись в ее сторону:
— Накройте на стол. Вон в том буфете посуда и приборы.
Пока Женя доставала все необходимое для ужина на двоих, Оливье довольно быстро приготовил салат с тунцом и разогрел в микроволновке какой-то густой и вкусно пахнущий пряностями суп. А также добавил в эту вымученную идиллию последний штрих — зажег свечи. «Ну, прямо молодожены в свадебном путешествии», — подумалось Жене, и, невзирая на весь ужас происходящего, она едва сдержала смех.
Наверное, сработал инстинкт самосохранения: если не думать о насилии, о похищении, о смерти, а представить, что она находится здесь по доброй воле… Тогда будет не так страшно. Чем меньше страха, тем адекватнее поведение. Легче приспособиться, легче играть с этим чудовищем. Только ни в коем случае не вспоминать, что Оливье Дескампс — чудовище…
Оливье отодвинул стул:
— Прошу…
Женя кивнула головой и расположилась в удобном полукресле. Дескампс сел напротив. Есть начали в полном молчании, Оливье старался не смотреть на нее. Женя начала было размышлять, что бы такое сказать… И вдруг поняла: слова не вымолвит до тех пор, пока не поест.
У Жени возникло зверское чувство голода. «Действительно, — вспомнила она, — ведь за весь день все, что я ела, — это салат в кафе с Димой». Она собиралась перекусить перед дорогой, но так волновалась, что одна только мысль о еде вызывала отвращение. Теперь все было иначе. Сейчас она уже не чувствовала волнения. Только ужас, загнанный глубоко внутрь и задавленный страстным желанием выжить.
Она взглянула на Оливье, молча разливающего вино по бокалам. Дескампс вел себя так, словно она и не сидела прямо напротив него. После вина его тонкие губы стали неприятно красными. Женя была не в силах нарушить это гробовое молчание.
«Да, — подумала она, — на смену неопределенности пришла довольно неприятная реальность».
