И решила для начала поужинать.

Она вышла на улицу, сделала пару шагов, и вдруг припаркованная невдалеке оранжевая «Ламборджини», взревев мотором, сорвалась с места и метнулась к Жене. Свист тормозов — и машина с ювелирной точностью остановилась возле испуганно замершей девушки. Женя не двигалась с места, разглядывая плоскую хищную конструкцию. Потом открылась дверь, из «Ламборджини» вышел Давид и поднял руку в знак приветствия.

«Вот и еще одна лягушка, — подумала Женя, переводя взгляд с Давида на оранжевую красавицу. — У него странные пристрастия».

Она тоже помахала ему рукой, и Давид открыл дверь машины со стороны пассажира.

Женя улыбнулась, но рискованный шаг делать не спешила.

«Садиться в чужую машину? — раздумывала она. — С мужчиной, которого вижу второй раз в жизни?» И ответила сама себе: «Да. Назад пути нет».

— Садись, — кивнул Давид.

— Знаешь, — улыбнулась Женя, — я не люблю спортивные машины.

— Я тебе обещаю, — без тени улыбки ответил Давид, — я буду ехать очень медленно.

И Женя решилась. «Вот стоит прямо напротив меня самая настоящая девичья мечта. Так чего я жду? Того, кто прямо сказал мне „нет“? Ну и больно надо было… И вообще — гори все огнем!»

Не успела она захлопнуть за собой дверь, как машина пошла на взлет. За секунды они вышли на 100… 120… 180, промахнув сразу два красных светофора. Женя вжалась в сиденье и взмолилась:

— Пожалуйста, не надо, ты же обещал!

Давид даже не посмотрел в ее сторону.

Женя зажмурилась и открыла глаза только тогда, когда скорость стала снижаться. Оранжевый «Ламборджини» резко затормозил около небоскреба и въехал в подземный гараж. Не говоря ни слова, Давид вышел из машины и открыл Жене дверь. Она, робея, вложила в его руку влажную от волнения ладонь. И Давид повел ее к дверям лифта.

Женя не строила иллюзий. Не пыталась уговаривать себя: Давид и дальше будет вести себя как джентльмен, я могу постоять за себя, им еще только предстоит сблизиться, получше узнать друг друга… в личном плане. Она понимала: этап романтических отношений закончился подношением цветов и экзотических животных. То, что произойдет сейчас, относится к этапу… плотских отношений. Наверняка Давид ведет ее к себе. Чтобы заняться сексом — сексом без любви, без обязательств, без продолжения.

Только Женя отнюдь не была уверена в своей готовности к такому повороту событий. И все-таки покорно вышла из лифта следом за Давидом.

— Куда мы сейчас? — спросила она, еле справляясь с волнением.

Он не ответил, только потянул ее за руку вслед за собой. Женя ахнула: они стояли на крыше небоскреба, рядом с вертолетом. Вокруг, как на ладони, лежал белый город, вдали простиралось бескрайнее море, и огромное красное солнце погружалось в его сверкающую гладь.

— Я хотел тебе сделать какой-нибудь подарок, — сказал Давид и впервые улыбнулся, — и решил подарить ночной Тель-Авив. Тебе понравится, обещаю.

Женя ответила ему благодарной улыбкой и решила: сегодня — тот самый день, когда она может позволить себе просто плыть по течению, правда, не водному, а воздушному.

Давид посадил Женю рядом с собой в кабине за спиной пилота, и вертолет взмыл в небо.

У нее перехватило дыхание. Стеклянная кабина вертолета позволяла видеть все: гаснущий закат, фантастической красоты розовеющее небо, уже собирающееся примерить ночь, как бархатное платье, но еще отражающее последние солнечные лучи. И, конечно же, город. Уступы высотных домов, словно ступени огромной лестницы, и там, далеко внизу, — сверкающая огнями река автострады.

Давид прикоснулся к Жениному запястью, наклонился к ее уху и, чуть отодвинув краешек наушника, прокричал сквозь гул вертолета:

— Через несколько лет это все будет моим!

Женя не стала спрашивать, что он имеет в виду. Наверное, с его-то внешностью — горящий взгляд, прямой острый нос, темные волосы, смуглая кожа — собирается стать киноактером и покорить сначала этот город, а потом — весь мир…

Солнце наконец село, и город, погрузившись в ночь, тут же заиграл огнями. Вертолет лег на другой курс.

— Куда мы летим? — прокричала она Давиду, но он не ответил.

Женя уже не боялась, она плыла…

Вертолет опустился на крышу другого небоскреба. Давид помог Жене выйти.

И снова лифт. Номера этажей на панели стремительно шли на убывание, пока не остановились на отметке «–1».

«Мы побывали на самом верху, теперь спускаемся в самый низ… — подумала Женя, — мальчик, судя по всему, любит крайности. Может, я не права? — зашевелился в ее душе червячок сомнения. — Может, не стоит безоговорочно доверяться незнакомцу?»

Но минус первый этаж оказался не менее роскошным сюрпризом, чем крыша дома, — здесь располагался великолепный спа-салон, в котором они были одни. Не считая, конечно, целой армии корейцев, встретивших их в холле частыми поклонами и доброжелательными улыбками.

Давид кивнул головой, приглашая Женю следовать за собой, и исчез за дверью. Она прошла следом и оказалась в помещении, имитирующем грот. Сводчатые стены, выложенные серо-черным мрамором, прячущиеся в искусственных расщелинах огоньки-свечи и — черный потолок, усеянный огоньками-звездочками… Как в сказке.

— Раздевайся, — сказал Давид просто.

Нет, это не было приказом или принуждением… Давид стоял возле мраморной кушетки и, медленно расстегивая пуговицы одной рукой, другой показывал Жене на соседнюю, точно такую же мраморную кушетку. Словно загипнотизированная всем происходящим, Женя медленно подошла к своему лежаку и тоже стала раздеваться…

Потом она легла на теплый мрамор, и приятная истома разлилась по ее телу. Женя вдруг ощутила такую слабость, что, если бы ей сейчас приказали встать, она не смогла бы этого сделать.

Напротив лежал Давид, и его прекрасное смуглое тело, казалось, тоже было выточено из камня.

Он смотрел ей прямо в глаза, а она — в его. И даже если бы захотела, не смогла бы до него дотянуться, они могли касаться друг друга только взглядом.

Грот наполнился паром и благоуханием. И тут же появились корейцы с обнаженными торсами и в бриджах, сделанных словно из какой-то резины. В секунды тела Давида и Жени были покрыты пеной, и началось блаженство…

Массаж в четыре руки — виртуозы-пианисты, играющие волшебную музыку тела. Женя изнывала от наслаждения. А напротив нее лежал Давид, тоже весь в пене и в удовольствии.

Они смотрели друг на друга, и Женя понимала, что она уже готова на все. «Интересно, — в ленивой истоме подумала она, — ЭТО произойдет здесь?.. Или я все-таки должна собраться с силами и отказать? Или…»

Массаж закончился. Их завернули в прохладные благоухающие простыни и принесли какой-то удивительный чай медового цвета. С каждым глотком в Женю словно новые силы вливались, отдохнувшее тело, испытавшее удовлетворение каждой своей клеткой, казалось, стало вдвое легче.

Женя, продолжая испытывать истому, посмотрела на Давида — тот одевался.

«Ну да, конечно, — подумала Женя, — наверное, он все-таки хочет пригласить меня к себе… Он рискует — ведь чары могут развеяться и я могу передумать…»

Они вышли на улицу. У дверей их ждал оранжевый «Ламборджини», но Давид подошел к другой машине — стоящему рядом черному «Майбаху». Открыл заднюю дверь и, когда Женя села, облокотился на открытую дверь и спросил:

— Чего бы тебе сейчас хотелось?

— Наверное… — улыбнулась Женя, думая о странности этого вопроса (ведь не могла же она ему сказать напрямую, что согласна). — Наверное, шампанского?

Она очень обрадовалась тому, что нашлась, как ответить, и добавила, чтобы подбодрить его:

— У меня сейчас такое состояние…

Давид улыбнулся и сказал доверительно:

— Знаешь, а я вообще не пью. Никогда. Ни одной капли алкоголя. Это исключено.

Он заглянул ей в глаза и поправил прядку ее волос.

— И я не люблю женщин, которые употребляют алкоголь. А если женщина курит, то наши отношения вообще исключены.

Давид громко назвал Женин адрес шоферу «Майбаха», которого Женя даже и не заметила.