И еще: вспоминать о прошлом не давало чувство удивления…
Моссад, ограбление банка, хакер.
«Неужели все это происходит не в кино, по ту сторону экрана, а здесь, со мной?» — именно этот вопрос она без конца задавала себе. Каждое утро, едва открыв глаза, и каждый вечер, засыпая, Женя с трудом верила в происходящее: «Неужели такое случается в обычной, а не в вымышленной жизни, со мной, Евгенией Коростелевой?»
События последних дней никак не желали укладываться в голове, и Женя ощущала, как мир расплывается, становится зыбким и нереальным, будто бы нарисованным… Словно легкий акварельный этюд с едва обозначенными контурами. И только по ночам в ее сны, так похожие на тяжкое безбрежное забытье, вторгалась мучительная тревога от ее нынешней жизни в нарисованном, невероятном, незнакомом мире…
А потом приходил Алекс, и все становилось просто и понятно, все оказывалось на своих местах.
Алекс. Еще одна странность… Человек, который выдавал себя за другого, человек, который шантажировал ее, человек, который каждый день готовил ее к встрече с преступником…
Странность заключалась в том, что у Жени не было к нему ненависти, к этому кукловоду, шахматисту, игроку, сделавшему ее, Женю Коростелеву, своей марионеткой. Даже наоборот: с ним ей было хорошо и спокойно. Наверное, думала она, все оттого, что он появился рядом в самую трудную минуту и вывел ее из безысходного положения. Хотя Алекс отрицает само слово «безысходность».
На следующий день после бегства из Монако Женя выслушала рассказ Алекса об услуге, которую от нее ждут, и горько вздохнула:
— Можно подумать, у меня есть выбор.
— Выбор всегда есть, — жестко ответил он.
Ну что же, сейчас, когда первая волна страха отхлынула, она относительно спокойна и готова рассуждать здраво. Да, ей придется с этим согласиться. Конечно, можно было бы отказаться от сотрудничества и пойти на риск, поставив на кон свою свободу. Наверное, есть на свете люди, готовые бороться, отстаивать свою невиновность перед всем миром. Ведь на самом деле она только защищалась! А если ее признают виновной, несмотря на протесты и объяснения?
Нет, своей свободой Женя рисковать не готова, а значит, она действительно сделала выбор…
«Что такого плохого в том, если я помогу людям? — убеждала она себя. — Ведь этот тип действительно ограбил банк, взял чужие деньги… Алекс на его фоне выглядит просто рыцарем без страха и упрека: работает на разведку, хороший человек, образованный, умный, красивый… Хотя что это я? При чем тут красивый…»
Женя улыбнулась, поймав себя на этой мысли. Ни к чему хитрить с самой собой: Алекс ей очень, очень нравится.
Она ждала его прихода с самого утра, а вечером не хотела, чтобы он уходил. Никогда еще так долго она не была наедине с мужчиной. Никогда у Жени не было такого собеседника — умного, образованного, умеющего все объяснить — ярко, точно, остро, без многословия и занудства. Кто бы мог предположить в таком здоровом теле столько гуманитарных талантов. Женя была готова слушать его часами.
И еще Алекс был невероятно хорош собой — брюнет с правильными чертами лица, красивой фигурой и… и от него очень приятно пахло. Когда он наклонялся к ней, указывая на мониторе, куда сейчас подвести курсор, она ловила этот запах — и трепетала, млела, на краткое мгновение проваливаясь в блаженство…
Каждый день ровно в 9.00 он приходил к ней в номер, и до вечера они занимались: работали с воображаемым хакером, разбирали его психологический портрет, отрабатывали все возможные варианты его поведения. Женя изучала современные средства слежения и прослушки.
Однажды он спросил ее, не хочет ли она, пользуясь случаем, поучиться стрелять. У Жени загорелись глаза. Пару раз они ездили в закрытый тир, где Женя стреляла из самого настоящего пистолета. Алекс поддерживал ее руку, и она, волнуясь от этой близости и от запаха пороха, не могла попасть даже в краешек мишени…
* * *
Женя не относилась к людям, страдающим компьютерной зависимостью. И никогда не «зависала» ни в играх, ни в Интернете.
Все, что ей нужно было от компьютера (помимо работы), — это скачивать музыку на айпод. Но сейчас Интернет стал для нее главным источником информации, прежде всего о хакерах. Она прочла все, что только смогла найти, о знаменитых хакерах. Узнала, что они считают себя Робин Гудами — благородными добытчиками информации, которую обнародуют на благо людям. А тех, кто использует похищенную информацию в личных целях, называют не хакерами, а крэкерами…
— Послушай, — спросила она однажды, — получается, что этот человек не хакер, а крэкер?
— Хакерских сайтов начиталась? — сразу понял Алекс, откуда ветер дует.
Женя кивнула.
— Знаешь, я против такого разделения. И уж тем более мне не нравится сравнение с Робин Гудом. Как, впрочем, и сам этот персонаж. Я не верю в доблестный разбой. Но если тебе так удобнее… Я это вот как вижу: был человек хакером — любопытным, слегка зажатым, закомплексованным, которому по какой-то причине комфортнее с клавиатурой и мышью, чем с живыми людьми, — ну это вообще отдельная история… Так вот, а потом что-то случилось, и человек не просто сунул нос в чужие тайны, а пошел на преступление. Все как в обычной жизни, люди либо хакеры, либо крэкеры…
— А что у него случилось? — спросила Женя.
— Если бы мы знали, ты была бы нам не нужна…
Женя замерла, глядя на серьезное лицо Алекса. Пожалуй, впервые за это время она осознала: ей предстоит не развлечение, не экскурсия… И даже не просто знакомство с новым, довольно странным человеком. Ей предстоит нечто опасное… Осознала и испугалась. И вскоре случился срыв.
На следующий день Алекс скинул в ее ноут фотографии Оливье Дескапмса и уехал решать какие-то проблемы с лодкой, которую Оливье заказал через посредников. Женя села за стол, глянула… И на нее словно ушат ледяной воды вылили. Она быстро захлопнула крышку ноутбука и забралась с ногами на диван.
Совершенно непонятно, о чем она думала, когда они разговаривали обо всех этих хакерах. Она должна общаться вот с этим? Входить к нему в доверие, стараться понять, почему он на это пошел и куда спрятал украденное? Неужели они думают: если она похожа на девушку, которая ему нравилась, то он на радостях вот так возьмет и все ей выложит? Или… или… Или хотят уложить ее к нему в постель?!! Нет, лучше тюрьма, чем это!
Алекс вернулся через час и застал Женю всю в слезах.
— Что… что случилось? — бросился он к ней.
Женя сидела на диване, обхватив руками колени. Слезы все лились и лились из ее глаз. Алекс погладил ее по голове. Он уже понял, что с ней происходит.
— Я боюсь, я боюсь, — бросилась она к нему на грудь, — Я не хочу!
Алекс обнял ее, рубашка тут же промокла от Жениных слез. Потом она подняла глаза — огромные, зеленые, влажные… И его сердце дрогнуло, а волна незнакомой прежде нежности затопила душу и выплеснулась через край. Алекс уже не помнил ни о чем и ни о ком — только бы видеть эти глаза, только бы целовать эти губы, ощущать под руками ее хрупкое тело, ее нежную кожу…
* * *
Женя проснулась от легкого щелчка закрываемой двери — горничная оставила поднос в гостиной ее люкса. Алекса рядом не было.
«Вот как, значит, это бывает? — пронеслось в голове. — Алекс, Алекс, — на все лады повторяла она его имя. — А когда же он ушел? И сколько сейчас времени?»
Женя взглянула на часы и пулей вскочила с кровати — два часа дня! Он может прийти в любую минуту! И Женя побежала приводить себя в порядок.
Алекс пришел через час. Она бросилась к нему, но что-то явно пошло не так. Объятий не получилось. Алекс отстранил ее, прошел в номер, сел на диван и опустил голову. Растерянная Женя последовала за ним и села рядом.
— Женя, — сказал он тихо.
Она вся затрепетала, снова потянулась к нему — обнять… Алекс остановил ее — мягко, но непреклонно.
— Завтра ты летишь в Тель-Авив.
— Завтра?! — выдохнула Женя.
