— Что — не надо? — потерянно спросила она.

— Говорить пока не надо, — ответил Алекс. — Сейчас мы доберемся до места и все обсудим.

Жене снова стало страшно. «Что происходит? — опять застучал в ее голове тревожный вопрос. — Такое впечатление, будто он ЗНАЕТ… Но это же невозможно, просто невозможно! Откуда он может знать, когда я ему только что позвонила? И одежда…»

И вдруг Женю словно жаром обдало. Там, на лодке, осталась ее сумка со всеми документами. И как только труп Бориса обнаружили, она стала подозреваемой номер один. Наверное, ее уже успели объявить в розыск, он услышал объявление по телевизору…

«А когда я позвонила, все сопоставил… И куда он меня теперь везет? В полицию?!! Нет-нет — не хочу!!!»

— Останови машину! — закричала она. — Немедленно останови, а то выпрыгну!

— Не кричи, — спокойно ответил Алекс, — во-первых, двери заблокированы, а во-вторых, здесь нельзя останавливаться. Через пять минут остановимся.

Женя вжалась в сиденье и замолчала…

Через пять минут Алекс действительно припарковался на обочине. Женя решительно вышла из машины, отошла от нее на пару шагов и встала, скрестив руки на груди. Она ждала, что Алекс выйдет. И тогда она скажет ему… скажет ему так: «Большое тебе спасибо за помощь, но, пока не объяснишь, куда и зачем мы едем, я с места не сдвинусь!» Но Алекс остался в машине. Женя постояла еще немного — было очень жарко — и, понимая, как глупо выглядит, села обратно в машину. На этот раз на переднее сиденье рядом с Алексом.

— Куда мы едем? — выпалила она.

— В Ниццу, — повторил Алекс, не глядя на Женю. — Сейчас там будет безопасно.

От этих слов в Жене все рухнуло. Значит, знает… И собирается ее спрятать… Алекс знает, что она убийца. И все-таки помогает ей…

Все еще отказываясь услышать остальное и принять уже очевидное, Женя тем не менее продолжила выяснения.

— Что значит — безопасно? — звенящим голосом спросила она.

— Пожалуйста, — тихо произнес Алекс, уткнув глаза в руль, — пожалуйста, выслушай меня очень внимательно, хорошо? И без истерик.

Побледневшая Женя прикусила губу и кивнула головой…

— Во-первых, я все знаю, — тихо сказал он.

Женя уже не удивилась, не испугалась, от этих слов только сильнее заныло в груди.

— Во-вторых, — продолжил Алекс, — я здесь, чтобы помочь…

Женя коротко вздохнула и сильно-сильно сжала кулаки.

— Почему? — тихо произнесла она. — Почему ты помогаешь и откуда… — Она запнулась, но продолжила: — Откуда все знаешь?

— Давай поговорим об этом чуть позже, хорошо? — почти взмолился Алекс. — Сейчас правда не лучшее время для этого…

Женя кивнула, понимая, что так действительно будет лучше. Все ясно. А теперь надо успокоиться, свыкнуться с мыслью: о страшном происшествии на лодке знает не только она.

Иначе и быть не могло. С самого начала Женя знала, что так и будет. Слишком быстро все случилось. Быстро… и нелепо. У нее не было ни минуты, чтобы подумать. А если бы и была… Что тут придумаешь?

Только один вопрос она не могла отложить на потом. Ей надо было все знать, как бы ни было трудно:

— А… Борис?

Алекс завел машину, вырулил на дорогу и, набрав скорость, ответил:

— Сейчас все выглядит так, будто он просто упал… Несчастный случай. Он произошел после того, как ты ушла.

Некоторое время они ехали молча. Женя сидела рядом с Алексом с прямой спиной и остановившимся взглядом. В голове у нее мутилось.

Только что ей показалось: мир рушится. Но слова Алекса отменили апокалипсис. Зато этот новый мир, устоявший под натиском последних событий, был уже совершенно непонятным.

Алекс пару раз глянул на ее застывшее лицо и вдруг заговорил:

— Женя, ты должна понять одно: помощь тебе предлагаю не лично я, а одна организация в моем лице. Соглашаясь на эту помощь, ты соглашаешься идти до конца. Учти: если ты вдруг передумаешь, тогда… В деле, открытом по факту гибели человека на «Фортуне», вскроются дополнительные улики. Потом появятся свидетели. В общем, все укажет на тебя как на виновницу…

Женя вышла из оцепенения. Она повернулась к Алексу и слушала его речь, широко распахнув глаза.

— Какая организация? Ничего не понимаю…

— Все подробности — потом, ладно? — попросил Алекс. — Я и так сказал уже слишком много. Сейчас доберемся до места, ты поешь, выспишься, успокоишься — и все увидишь в другом свете. Клянусь, ничего плохого мы тебе не желаем и ничего плохого не потребуем.

Женя опять хотела было спросить, кто это — «мы», но остатки мужества покинули ее. И она, уткнув лицо в ладони, тихо заплакала.

— Почему, почему я? — всхлипывала она. — Почему это случилось со мной?

— Понимаешь… Ты очень похожа на одного человека.

Александр Левин находился на службе в отделе специальных операций Моссада — Мецаде — вот уже 12 лет.

Его родители, выходцы из России, эмигрировали в Израиль, когда ему было пять лет, а сестре — восемь. Сестра Марина что-то помнила о том времени, а он — только какие-то отрывки, да и то скорее восстановленные по рассказам взрослых и старым семейным фотографиям.

Мать с отцом сделали все возможное для того, чтобы дети свободно говорили по-русски. Для отца — русского — это было очень важно. Отец ушел от них рано — сгорел от болезни в тот год, когда Алекс заканчивал школу.

Алекс поступил в Тель-Авивский университет и на втором курсе ушел в армию, наотрез отказавшись хлопотать об отсрочке, которая ему в принципе полагалась. В рамках академического резерва, как особо успевающему студенту.

Завербовали его уже на последнем году прохождения военной службы. Перспективный молодой человек: прекрасная успеваемость в вузе, нестандартное мышление, великолепные физические данные, опыт армейской службы, безупречная биография — никаких порочащих связей и темных пятен… Его командир прямо дал понять, что по окончании службы ему будут рады любые спецслужбы — только выбирай.

Алекс обещал подумать, но для себя решил, что непременно откажется. Как вдруг в его семье произошла страшная трагедия: мама с внуками — двумя детьми сестры — оказалась в числе других посетителей знаменитого торгового центра, когда там прогремел взрыв. Их тела даже не удалось опознать. Сестра попала в психиатрическую клинику, а Алекс пошел в разведку. Он знал то, из чего израильские спецслужбы никогда не делали секрета: для преступлений террористов не существует срока давности.

Им заинтересовались сотрудники и АМАНА — военной разведки, и Моссада — разведки политической. Алекс предпочел Моссад. Во-первых, потому, что там нет воинских званий, а во-вторых, из-за того, что сотрудники Моссада могут действовать в любой точке мира, в отличие от военной разведки, работающей только в Израиле и близлежащих арабских государствах. Но самое главное для Алекса было то, что Моссад известен прежде всего эффективными акциями по уничтожению террористов. Хотя официально считалось, что главная функция этой структуры — сбор информации по всему миру для того, чтобы она могла служить интересам безопасности Израиля.

— Мальчик, — сказал ему его будущий шеф, Аарон Эшколь, сорокалетний, но уже давно полысевший мужчина, — мы знаем, почему ты сделал выбор в нашу пользу. Хотя уничтожение врагов, скрывающихся в других странах, — это скорее исключение. Да, если речь идет об особо опасных террористах, о тех, кого нельзя остановить какими-то иными средствами. Но ты должен знать главное: мы не убийцы и не мстители, мы стоим на охране страны…

Да, все это Алекс знал и понимал. Но это не могло вычеркнуть из его памяти рассказов, которые он слышал с детства, — о похищении Эйхмана, о том, как был уничтожен последний из причастных к теракту во время Олимпиады в Мюнхене, когда были убиты израильские спортсмены. Его отец, интеллигентный человек, врач, гуманист, с восхищением рассказывал ему о том, как ударные группы спецподразделения «Сайрэт Маткал» прочесывали всю Европу до тех пор, пока не был уничтожен последний из террористов «Черного сентября».