– Обожаю помады фррруктовой гаммы.

– Вместе сядем, – улыбнувшись, ответила «Распутная Тигрица». – Сам-то не боишься?

– Если в одну тюррррьму, хоть сейчас… ляжем. – В мужском голосе по-прежнему слышались хищные, рокочущие нотки; будто он уже предвкусил, каково залечь вместе с Распутной Тигрицей. – Я – нет. Уж за что, за что, а за это меня давно порра не сажать, а казнить. Однако жив еще, как видишь.

– И не только вижу. – Блондинка тоже облизнулась. – Но сейчас нам действительно пора идти, спаситель мира.

– Мне – «Кровь Немезиды». Двойной. Через полтора часа, – соизволила наконец-то подать голос вторая. Голос у нее оказался низким, хрипловатым, вибрирующим. Очень волнующим. – У тебя великолепные ягодицы, парень, но не настолько, чтобы ради них откладывать бизнес.

– Я тебя тоже люблю! – повернулся к ней бородатый эрсер. Прищурился…

– Даже и не думай, – сурово предупредила несносная бритоголовая девчонка, отшатнувшись. – Сексист, – бросила отрывисто. Как приговорила.

Великолепный блондин недоуменно приподнял брови. Пожал плечами. Парировал выпад, спокойно и убедительно озвучивая свой взгляд на события, формулируя изысканно-вежливо:

– Похоже, ты меня заподозрила в патологическом внимании к определению половой принадлежности окррружающих особей? Ложь и клевета. Поверь, я никогда не обосабливал женщин по сексуальным признакам, ни в отрицательном смысле, ни в положительном. То есть не превозносил, но и не унижал. Не выделял из рода человеческого в особую категорррию. Еще чего! Естественно, являясь убежденным не только хомофилом, но и гетеросексуалом, лишь женщин своей расы я воспринимаю как привлекательные и желанные объекты. Однако вполне воспринимаю и как надежных, не менее мужчин, коллег по работе. Человеки как человеки. Ублюдков всяческих среди человеков мужского пола не меньше, чем стервозных сучищ – среди человеков женского. Уж если меня в сексизме обвиняешь, то держи пас – ты сама такая. Видимо, какой-то самовлюбленный самец тебя так здорово разочаррровал, что ты готова испепелить меня взором уже за то, что у меня между ног яйца, а не губы. Не принимая во внимание никакие сопутствующие обстоятельства. Удивительно, что ты соглашаешься принимать угощение от челма, злобного кобеля. Вдррруг отравлю?..

Высказавшись, эрсер повесил драматическую паузу, поедая «обидчицу» вопросительным взглядом. На губах его играла ироничная улыбочка. Дескать, вот я какой приличный парень, адепт равноправия полов и все такое прочее, а ты на меня ярлык повесила ни за что ни про что. Хорошо хоть не обвинила в извращенном пристрастии к женщинам иных рас!

«Вечно эти полоумные половинки эрсеровского рода выясняют, кто из них оригинальное издание человека, а кто просто так, бесплатное приложение, сработанное из остатков материала! – подумал Дирп. – Земы дали своим бабам волю, и теперь уж которое тысячелетие обратно забрать не могут. Как будто и так непонятно, что женщина – существо низшее, которому положено рожать, ублажать и работать, а не мыслить и править. У этих неугомонных сапиенсов Земли вечно проблемы! Все у них не как у нормальных людей. Сами себе придумывают трудности, чтобы преодолевать, и сами на свои задницы приключений ищут! Неудивительно, загрызи их бес, что величайшую звездную империю просрали…»

Земляшка-блонди слушала с открытым от восхищения ртом. Ее подруга, наоборот, со скорбно поджатыми губками.

Когда мужчина закончил свой спич, бритоголовая звездолетчица открыла было рот, видимо, собираясь выдать не менее пространную гневную отповедь, но оппонент наверняка ее не расслышал. В это мгновение негромкая и тягучая музыка сменилась истерическим воплем тиди-джея Засагуззи и оглушительным грохотом блинк-роковых ритмов.

Под ориентальную мелодию на подиуме раздевались несколько «девочек» разного возраста, пола, видовой и расовой принадлежности. Теперь же перед распаленными похотью взглядами – транзитных пассажиров и членов экипажей космолетов – предстала троица голеньких бетельгейзианок, похожих на огромных прямоходящих лисиц. Они в сумасшедшем темпе отплясывали разудалый хэпс. Густая фиолетовая шерстка искрилась в серебре подсветки.

Вспыхнувшие верхние прожектора располосовали зал разноцветными лезвиями лучей.

…и наверное, именно поэтому зем с опозданием на долю секунды засек внезапное появление ручника; оружие выхватил из поясной сумки крысоподобный шиареец, который приближался встречным курсом по проходу.

Этой доли крысоиду вполне хватило, чтобы выхватить оружие и направить в цель. Но еще одной доли – чтобы вовремя выстрелить, – намеченная «цель» убийце не выделила. Потому что «целью» шиарейца был не кто иной, как…

Львиногривый эрсер собственной персоной! Задев плечом бритоголовую соплеменницу, он отшвырнул ее в сторону и поднырнул под жерло испускателя лучемета. Врезался макушкой в брюхо крысоида. Вскинул вверх ладони со скрюченными пальцами, норовя вцепиться в усики.

Шиарейцев надо сразу опрокидывать, валить наземь и намертво вцепляться в вибриссы. Это наверняка знал по личному опыту зем, напрочь не желающий соглашаться со статусом цели.

Шипящий луч сверкнул поверх его спины, раздался чей-то тонкий вскрик, но шипение тут же оборвалось. Повалив на пол, зем подмял смердящую аммиаком огромную «крысу» под себя. Бороздя лицом вонючий сальный мех, сместился вдоль корпуса к диафрагме шиарейца. И сделал правым локтем молниеносное вздергивающее движение…

Отчетливо хрустнули кости. Сломанная левая верхняя конечность убийцы, когти которой сжимали орудие убийства, обрушилась на пол. Несостоявшийся труп тем временем всеми десятью пальцами сосредоточенно рвал тонкие крысиные вибриссы.

От невыносимой боли шиареец обмяк и оглушительно завизжал, перекрывая все прочие звуки, даже грохот музыки.

Чтобы не оглохнуть навсегда и поиметь счастье когда-нибудь вновь услышать музыку, эрсер оскалился и остервенело вгрызся крысоиду в горло, покрытое дряблыми зеленовато-бурыми складками кожи. Мерзко-прогорклая шиарейская кровь наполнила рот… Визг прервался одномоментно, будто обрубленный. Сменился агонизирующим хрипением.

«Еще бы ты дальше верещал, с перекушенной-то артерией!» – читалось на лице человека, поднявшего голову. Читалось на фоне мрачного удовлетворения, порожденного ощущением того, что он вновь слышит музыку, а не визг иноплеменника.

Несостоявшийся труп вскочил с почти трупа и крутанулся «на триста шестьдесят», быстро оглядываясь – в стремлении обнаружить соплеменников убийцы. Таковых не наблюдалось.

Потомок людей Земли победил. То есть выжил.

Победитель выплюнул кусочки кожи, мышц и сосудов. Гадливо кривясь от отвращения, утерся рукавом смокинга. Проворчал, сверху вниз глядя на огромного грызуна:

– Тоже мне, суперррбоец выискался недоделанный.

Кашлянул утробно, сплюнул еще раз, прочищая горло… и вдруг негромко, но достаточно отчетливо протянул:

– Мы – память плане-еты и нашу судьбу несем на себе сквозь миры и запре-еты…

«Ого-о-о!» – изумился далжианин. Несказанно дивясь тому, что самая запретная во Вселенной песня звучит вот так – открыто, без тени страха! «Вслух „Последний Старт“ запеть – это по-настоящему круто… А шиареец и впрямь какой-то хлипкий оказался, заколи его бес!» – подумал резидент. Пригнувшись к стойке, он профессиональным взглядом окидывал поле брани.

Обычно уроженцы Шиареи, свирепые пираты межгалактических трасс и персонажи страшных сказок многих планет, с холодной яростью бились. Умело и технично, если не сказать виртуозно. И хотя этот эрсер, проявивший немалый опыт и сноровку в обращении с крысоидами, их явно не боится, однако опасается – не без оснований.

Что-то слишком уж быстро убийца скис… Да, само собой, рвя крысоиду усы – если посчастливится вцепиться! – ты уже наполовину его одолел, но!

Вот именно. Ведь всего лишь наполовину. А это означает, что шансы зема и свирепой двухметровой «крысы», пускай и ввергнутой в болевой шок, всего лишь уравнялись. Однако же этот горе-наемник даже не сделал попытки взять реванш. Вполне мог бы располосовать врага когтями несломанных лап – бедра, бока, спину… Подобная пассивность усатого-хвостатого-зубатого выглядела странной и требовала объяснения.