Одна молодая японка всегда приходила на празднества в нашу американскую коммуну. Ее мать прославилась тем, что умела проводить чайные церемонии. Это стало ее профессией, существует несколько человек, умеющих проводить чайные церемонии. Когда я вернулся сюда, девушка стала приходить сюда тоже. Увидев, что я собираюсь остаться здесь, ей тоже захотелось остаться, она отказалась возвращаться домой. Однажды приехала ее мать... это была известная женщина с большими связями, даже в императорском доме.

Она привела дочь ко мне и сказала: «Скажи ей, чтобы она собиралась обратно в Японию!»

Я ответил: «Вы известная женщина, вы должны понимать сущность дзэн. Прежде всего — это свобода. Пусть девушка сама решает: если захочет ехать, я не буду мешать ей в этом; если откажется, я не буду убеждать ее».

Женщина очень рассердилась, она просто пришла в ярость. «Ярость здесь не поможет», — сказал я.

Она так рассердилась, что сказала: «Ты не будда!»

— Только из-за того, что я не отправляю девушку домой, я теряю дух будды! Я могу согласиться с тем, что я не будда, но не могу ограничивать свободу других людей.

Она была просто шокирована. Она сказала: «У меня есть хорошие связи. Обещаю открыть для вас Центр в Токио».

— Все эти обещания не помогут. Все зависит только от вашей дочери: оставаться ей здесь или нет. У меня нет личного интереса, задерживать ее здесь.

Наверное, мать все-таки смогла заставить ее — она была очень волевой женщиной, — она уговаривала ее уехать три дня подряд. Однажды ко мне пришла эта девушка и сказала: «Я уезжаю вопреки своему желанию. Прошу тебя, дай мне одно из твоих одеяний».

Я отдал ей свою робу со словами: «Не переживай. Твоя мать успокоится и не будет возражать, если ты изредка будешь наведываться сюда».

Однако после отъезда мать не отпускала ее сюда даже на праздники. Поэтому девушка была вынуждена удрать из дому.

Я сказал ей: «Так поступать нехорошо. Нужно было сказать, что ты уезжаешь, нужно было проявить понимание. Но ты просто исчезла, словно вор. Ты никогда не сможешь простить себя. Тебе лучше уйти, и до тех пор, пока у тебя не хватит смелости прийти сюда, открыто заявив о своем твердом решении... ты уже достаточно взрослая, ты уже не ребенок».

Но я узнал от Гиты, а она японка, она была здесь целую вечность — мне кажется, она была здесь всегда, — что почти трети японских девушек матери не дают выйти замуж. Мать в Японии — величайшая сила, а я не знал этого. Треть девушек не выходят замуж только потому, что этому препятствуют матери.

Итак, Гита сказала мне: «Ты говоришь о свободе, но у нас нет свободы, даже выйти замуж!»

Человек окружил себя прекрасными словами: свобода, демократия, любовь... но все это пустые слова. Цивилизации не существует, культуры не существует. В мире нет независимости. Мой собственный опыт полон горечи. Единственная известная мне свобода — пробудиться, познать себя и свои жизненные корни. Кроме этого, все остальное — политические обещания, которые никогда не выполняются.

Лишь несколько человек жили свободно. Это Гаутама Будда, или Джошу, или Нансен. Я бы хотел, чтобы вы все жили свободно, но мне нужно четко объяснить вам разницу. Есть два вида свободы: свобода «от» и свобода «для». Свобода «от» достигается без труда, однако истинная свобода — это свобода «для»: для творчества, для любви, для опыта.

Первая свобода, свобода «от», является негативной. Она готовит почву, но это еще не все.

Второй вид свободы, свобода «для» — это настоящая свобода. Она создает основу для тебя самого, она открывает в тебе будду, обнаруживает твои способности, дает выход твоим внутренним силам, живет под небом с львиным рыком, ничего не страшась. Но такую свободу может достичь лишь тот, кто достиг своих корней. Как раз этим мы и занимаемся здесь: мы стараемся обнаружить источник, от которого исходит свобода от всех привязанностей и для любого творчества.

Рюсю писал:

В безмолвии я смотрю на весенние облака, что плывут в огромном небе, на зеленые горы и белоснежные шапки по разные стороны густых зарослей бамбука; белый цвет дождем проливается с небес на бескрайнюю землю, и все это бросается в глаза одному дзэнскому монаху.

Последняя строка делает этот стих удивительно выразительным. Только в самом конце... и все это бросается в глаза одному дзэнскому монаху. Глазам одного дзэнского монаха открываются тысячи цветов. Когда ты идешь навстречу своей индивидуальности, у тебя будет уже не два глаза. Вот почему в Индии начали говорить о существовании третьего глаза. Это всего лишь символ, но он несет огромное значение: погружаясь внутрь себя, два твоих глаза становятся единой силой; появляется твой третий глаз.

И в этом третьем глазу белый цвет дождем проливается с небес на бескрайнюю землю, и все это бросается в глаза одному дзэнскому монаху.

Рюсю удивлен тем, что мне, бедному монаху, открывается столько красоты!

Медитация способна превратить в императора даже нищего. А без медитации даже император — просто нищий и ничего более.

Маниша задала вопрос:

Наш любимый Учитель,

я слышала, как во время проведения медитации ты сказал, что настойчивые усилия притягивают нас к нашему центру. Я также слышала, что потенциальных учеников как магнитом тянет к мастеру. Есть ли схожесть и связь между приведенными примерами?

Это одно и то же, Маниша. Та же самая энергия, что ведет тебя к мастеру, будет вести тебя и к самой себе. Другими словами, быть ближе к себе означает быть ближе к мастеру. Это одно и то же. Мастер находится в центре, и как только ты достигнешь центра, ты удивишься: будда прибыл туда скорее тебя.

Каждый мастер является буддой, и каждый ученик — это потенциальный будда. Это та же самая энергия; где-то она находит свое проявление, где-то пребывает в спячке, но между ними нет качественной разницы.

Сейчас наступило время Сардара Гурудаяла Сингха. Бедняге приходится ждать так долго... и он никак не становится просветленным из-за страха, что не узнает, какие будут рассказывать анекдоты после его ухода. Эти анекдоты задерживают его на этом берегу, иначе он уже давно отчалил бы на другой берег. Он уже очень стар, он уволился из армии, но не уйдет до тех пор, пока я буду рассказывать анекдоты.

Приходя поесть, полковник Уимпл со своей старухой постоянно дразнили By, старого китайского официанта в китайском ресторане «Май Лон Дон».

Однажды, когда By принес им десерт и кофе, полковник Уимпл облокотился на спинку стула, затянулся своей большой сигарой и громко сказал: «Ну хорошо, китаёшка! Мы тебя уже долго дразним. Думаю, нам пора прекратить разыгрывать тебя. Что ты на это скажешь?»

Морщинистый пожилой китаец помедлил немного с ответом и сказал с улыбкой: «Ну халасо! Ты больше не шутить, я больше не писать в кофе!»

Людоедка Кэти вышла из джунглей в город. Она сделала несколько покупок и зашла в мясную лавку.

— Почем сегодня мозги? — спросила она.

— Вот эти миссионерские, — ответил мясник-каннибал Бутч, указывая на витрину, — по десять долларов за фунт, мозги монахини — двадцать долларов, а мозги политика — двести долларов.

— Двести долларов? — вскрикнула Кэти. — Этого не может быть! Как они могут быть такими дорогими?

— А что, — ответил оскорбленный Бутч, — разве ты знаешь, сколько нам нужно переловить политиков, чтобы найти хоть одного с мозгами?

Ниведано...

Ниведано...

Погрузись в тишину. Закрой глаза. Почувствуй, как замерло твое тело. А теперь обрати свой взгляд внутрь себя с полным осознанием, как будто это твой последний миг в жизни.