Литмир - Электронная Библиотека

— Ну так в чем проблема? Что здесь плохого?

— Да в том, что у нас недостаточно улик, чтобы добиться обвинительного приговора.

— До суда у нас еще будет время, — уверенно заявил Гиффорд. — Мы продемонстрируем мотив преступления и возможность его совершения. Мы предъявим орудия убийства и докажем, что они принадлежат Фарли. Не знаю, что еще вам надо.

— Предположим, мы не обнаружим новых улик? — упрямо гнул свое шериф.

— Найдем!

— А я не столь уверен. Сдается мне, Карр просто подталкивает нас куда-то. Мы подозреваем Фарли, задаем ему несколько вопросов, он начинает вести себя так, словно мы учиняем ему допрос третьей степени, и вызывает Карра. Карр появляется с объяснением, которое по сути ничего не объясняет. Мы находим дополнительную улику, и, если разобраться по существу, это единственная улика, которой мы в действительности располагаем. Мы предъявляем Фарли обвинение в убийстве, а Карр беззаботно заявляет: «О, ребята, у меня на руках другое дело. Давайте по-быстрому проведем предварительное слушание и решим, что он должен предстать перед судом присяжных». Сдается мне, что Карр, оставаясь в стороне, заставил нас избрать Фарли в качестве убийцы. И, видимо, это как раз то, что ему надо. Если мы сейчас уже избрали Фарли, то впоследствии мы же надорвемся, собирая свидетельства и улики, когда нам придется предъявить обвинение другому человеку.

Лицо Гиффорда налилось кровью, он повернулся к Селби, видимо желая что-то сказать, но промолчал.

Брэндон же по-своему интерпретировал выражение лица окружного прокурора:

— Конечно, я не знаток правовых закорюк, но знаю выходки старого лиса Карра. И вообще я высказываю лишь свое мнение.

— Только свое? — с нескрываемым сарказмом поинтересовался Гиффорд.

Брэндон поднялся из-за стола.

— Свое, и ничье больше.

Гиффорд повернулся на каблуках и, остановившись у дверей кабинета, насмешливо бросил через плечо:

— Надеюсь, вы наконец соблаговолите начать работу по Роффу и Фарли? Проверьте их прошлое, там наверняка обнаружится связь. Приложите усилия, и вы обнаружите мотив убийства. Это ваша забота — найти недостающие улики, а я уж как-нибудь постараюсь добиться обвинительного приговора.

С этими словами Гиффорд вышел, сердито хлопнув дверью.

У Селби было такое ощущение, словно его выгнали из собственного дома. Минут десять — пятнадцать он молча курил, слушая телефонные переговоры шерифа.

Затем, стараясь придать своему голосу будничную интонацию, сказал:

— Ну ладно, пойду подкреплюсь и заодно полюбопытствую, как продвигается дело о наследстве.

Селби, однако, не удалось ввести шерифа в заблуждение.

— Я больше верю в тебя, сынок, чем во всех остальных, вместе взятых, — заявил он. — В конце концов здесь командую я. И я не позволю никому обижать тебя или выпроваживать отсюда. Будь поблизости. Мы вместе станем раскручивать это дело, если ты, конечно, сможешь ему уделить какое-то время.

— Спасибо, Рекс, — улыбнулся Селби, — но мне еще надо кое-что сделать, а здесь, в твоем кабинете, я вряд ли смогу принести пользу. Я не спал почти всю ночь и сейчас хочу отпраздновать освобождение от ответственности — как следует отоспаться.

Проснувшись в три часа дня, Селби принял твердое решение — не звонить Сильвии Мартин. Он вошел в здание суда примерно в половине четвертого.

Судья Фэйрбенкс восседал на своем кресле, суровый и беспристрастный. Присяжные уже были отобраны, шло изложение основных аргументов. Старый АБК, очевидно, уже закончил предварительное представление доказательств со своей стороны и, оставшись стоять, возвышался над сидящими, рослый и изящный. Тонко вылепленное лицо, вьющаяся седая шевелюра, достоинство в манерах — все это делало его похожим на аристократа, аристократа судебных залов.

Беркли Стэнтон торчал на середине свободного пространства перед присяжными и изрекал гулким голосом утомительные банальности. Присяжные взирали на него с отрешенным видом.

Инес Стэплтон за адвокатским столом нервно крутила карандаш.

Чуть позади А.Б. Карра сидела молодая женщина, которую Селби с первого взгляда не узнал. Только всмотревшись внимательнее, он понял, что это застенчивое, простенько одетое юное создание с опущенными ресницами и гладко зачесанными назад волосами не кто иной, как великолепная Анита Элдон, которую Селби и Сильвия еще вчера долго разглядывали в кафе.

Объявили десятиминутный перерыв. Сквозь монотонное гудение голосов и шорох шагов зрителей, заполнивших зал суда, Селби услышал, как Инес Стэплтон произнесла его имя. Он пересек зал и подошел к Инес, стоявшей в свободном от зрителей углу.

— О, Дуг, — сказала она вместо приветствия. — Это просто ужасно.

— Что именно?

— Посмотри, что он сотворил с этой женщиной. Он работал с ней, как опытный режиссер работает с хорошей актрисой. Я уверена, что он выдрессировал ее на все сто, она вызубрила свою роль. Теперь это застенчивая, трогательная малышка. У нее такое простенькое платье! Но не беспокойся, она не забыла надеть нейлоновые чулочки и так скрестила ноги, оттянув носочки, что перед присяжными как раз открывается нужный вид.

Не слишком много, конечно. Она же так застенчива и скромна. И так мила и слаба, что ничего не может противопоставить этому большому злому миру после того, как умерла мамочка. Нужно видеть, как Карр склоняется над ней для утешения. Он это делает с такой трогательной почтительностью, как будто перед ним хрупкий цветок редчайшей красоты, а она доверчиво поднимает на него глаза, тепло улыбается и покачивает головкой.

Блестящая пантомима — адвокат о чем-то спрашивает клиентку. Его отеческая заботливость демонстрирует веру в то, что крошка несет в себе все добро мира, а ее доверчивый взгляд и покачивание головы призваны продемонстрировать, будто она не способна понять грязной корысти этих ужасных людей с противной стороны и целиком полагается на своего адвоката. Карр успокаивающе гладит ее руку, что на языке пантомимы означает: «Не беспокойтесь, дорогая, присяжные не позволят этому большому, злому, нехорошему человеку украсть ваши деньги». Проклятие! Наверное, они репетировали все утро.

— И вдобавок часть ночи, — сказал Селби. — Нельзя недооценивать Карра и технику его поведения в зале суда. Пока ты копалась в юридической литературе, пытаясь найти нужные статьи закона, Старый АБК подобрал своей клиентке подходящее платье и, наверное, пару сотен раз повторил с ней эту маленькую сценку. Сегодня он придумает что-нибудь новенькое, и завтра утром перед присяжными откроется новая картинка. Как идут дела у Беркли Стэнтона? Что он делает?

— Трудится без устали, — ответила Инес. — Старого моржа невозможно заставить сменить курс. Он залил потоком своего красноречия весь зал суда. Стоит, выпятив то, что, по его мнению, является грудью, и изрекает банальности с видом заправского заклинателя. Посмотри на присяжных. Некоторое время они взирали на него как на представителя некоего необычного вида животных, а теперь, когда Стэнтон подчеркивает какой-то важный момент, Карр направляется к своей клиентке, склоняется над ней с нежной заботой, и глаза всех присутствующих неотрывно следят за ним. Стэнтон не может удержать внимание присяжных. Какой-то интеллектуальный стриптиз. Ненавижу этого типа, будь он проклят!

— Ненависть не принесет никакой пользы твоей клиентке, — назидательно сказал Селби. — Тебе надо попытаться представить ее присяжным в наилучшем свете. Во-первых, ты неудачно ее посадила. Она смотрит на тебя и повернута спиной к присяжным. Помести ее там, где сейчас место Стэнтона. Пусть присяжные почувствуют ее спокойную уверенность. Пусть время от времени они видят ее улыбку. Она может по-матерински положить ладонь на твою руку…

— Чушь! — прервала его Инес. — Неужели ты думаешь, что Беркли Стэнтон пожелает сдвинуться со своего стула? Я уже пыталась растолковать ему, что будет лучше, если моя клиентка разместится с той стороны. Но он пожелал, чтобы присяжные видели его рожу. Будь у меня дубина, я бы вышибла из него мозги, если там, конечно, найдется, что вышибать.

23
{"b":"9697","o":1}