Полиция во всем своем тяжком всемогуществе тоже пробилась в центр, и Руперт кинулся к ней, не в силах удержать своей великой тайны.

– Вот он, констебль! – крикнул он, указывая на лейтенанта. – Вот кто убил.

– Никто никого не убивал, сэр, – с автоматической вежливостью ответил страж порядка. – Бедняга ранен. Я запишу фамилию и адреса свидетелей и буду за ними приглядывать.

– Приглядывайте лучше за ним! – воскликнул бедный Руперт, имея в виду лейтенанта.

– Хорошо, сэр, – бесстрастно ответил полицейский и пошел собирать адреса. Когда он их собрал, уже стемнело, и многие разошлись. Но Руперт Грант остался.

– Констебль, – сказал он, – у меня есть важные причины задать вам один вопрос. Дал ли вам адрес человек, который уронил трость со шпагой?

– Дал, сэр, – ответил, подумав, полицейский, – да, он его дал.

– Я Руперт Грант, – не без гордости сказал Руперт. – Я не раз помогал полиции в важных делах. Не дадите ли вы адрес мне?

Констебль на него посмотрел.

– Хорошо, – опять сказал он. – Адрес такой: Вязы, Бакстонский луг, неподалеку от Перли, графство Серрей.

– Спасибо, – кивнул Руперт и побежал сквозь мглу, как только мог быстрее, повторяя про себя адрес.

Обычно Руперт Грант вставал поздно, как лорд, и поздно завтракал; ему как-то удавалось сохранять положение балованного младшего брата. Однако наутро мы с Бэзилом застали его на ногах.

– Ну вот, – резко произнес он прежде, чем мы сели к столу, – что ты теперь думаешь о Кийте?

– Думаю? – переспросил Бэзил. – Да ничего.

– Очень рад, – сказал Руперт, с недолжным пылом намазав маслом тостик. – Я знал, что ты со мной согласишься. Этот лейтенант – отпетый лжец и мерзавец.

– Постой, – монотонно и весомо проговорил Бэзил. – Ты меня не понял. Я хотел сказать именно то, что и сказал: я не думаю о нем, он не занимает моих мыслей. А ты вот думаешь, и слишком много, иначе ты бы не счел его мерзавцем. На мой взгляд, он был великолепен.

– Иногда мне кажется, – сообщил Руперт, с излишним гневом разбивая яйцо, – что ты изрекаешь парадоксы ради искусства. Что ты говоришь? Перед нами – весьма подозрительная личность, бродяга, авантюрист, не скрывающий причастности к черным и кровавым событиям. Мы идем за ним на какое-то свидание и видим, как они с этим агентом запинаются и лгут. В тот же вечер он встревает в страшную драку, причем только он вооружен. Если это великолепно, я не разбираюсь в великолепии.

Бэзил остался невозмутимым.

– Да, – сказал он, – его добродетели не совсем обычны. Он очень любит риск и перемены. Твои же выводы случайны. Он не хотел говорить о деле при нас. А кто захочет? У него в трости шпага. Что ж, не у него одного. Он вынул ее во время уличной драки. Вполне понятно. Ничего подозрительного здесь нет. Ничего не подтверждает…

Тут раздался стук в дверь.

– Простите, сэр, – сказала встревоженная хозяйка, – к вам полицейский.

– Пускай войдет, – сказал Бэзил; мы молчали.

Тяжеловесный, приятный с виду констебль заговорил уже в дверях.

– Вчера, на Коппер-стрит, во время драки, – почтительно произнес он, – кто-то из вас, господа, посоветовал мне приглядывать за одним человеком.

Руперт медленно приподнялся, глаза его сверкали, как бриллианты, но констебль спокойно продолжал, глядя в бумажку:

– Он не старый, но седой. Костюм светлый, очень хороший, но рваный, порвали в драке. Назвался Драммондом Кийтом.

– Занятно, – сказал Бэзил. – Я как раз собирался очистить его от подозрений. Так что с ним такое?

– Понимаете, сэр, – отвечал констебль, – все адреса правильные, а он дал фальшивый. Такого места нет.

Руперт едва не опрокинул стол вместе с завтраком.

– Вот оно! – крикнул он. – Знамение небес.

– Странно, – нахмурился Бэзил. – Зачем ему давать фальшивый адрес, когда он ни в чем не…

– О, кретин! – завопил Руперт. – О, ранний христианин! Не удивляюсь, что ты уже не служишь в суде. По-твоему, все вроде тебя, такие же хорошие. Неужели еще не понял? Сомнительные знакомства, подозрительные рассказы, странные беседы, глухие улицы, спрятанный кинжал, полумертвый человек и, наконец, фальшивый адрес. Великолепно, ничего не скажешь!

– Это очень странно, – повторил Бэзил, шагая по комнате. – Вы уверены, констебль, здесь нет ошибки? Адрес записан правильно, а там никого не нашли?

– Все очень просто, сэр, – отвечал полицейский. – Место известное, в пригороде, наши люди съездили туда, когда вы еще спали. Только дома нет. Там вообще нет домов. Хоть это и под самым Лондоном, там только луг, штук пять деревьев, а людей нет и в помине. Нет, сэр, он нас обманул. Умный человек, хитрый, теперь таких мало. Никто не знает, вдруг там есть дома, а их нету.

Слушая эту разумную речь, Бэзил мрачнел. Едва ли впервые я видел, что он загнан в угол, и, честно говоря, удивлялся детскому упрямству, с которым он защищает сомнительного лейтенанта. Наконец он сказал:

– Кстати, какой это адрес?

Констебль отыскал нужную бумажку, но Руперт его опередил. Небрежно опираясь о подоконник, как и следует спокойно торжествующему сыщику, он заговорил резко и вкрадчиво.

– Что ж, я скажу тебе, Бэзил, – произнес он, лениво ощипывая какой-то цветок. – Я догадался его записать. Констебль поправит меня, если ошибусь. – И, нежно глядя ввысь, отчеканил: – Вязы, Бакстонский луг, неподалеку от Перли, графство Серрей.

– Правильно, сэр, – сказал полицейский, смеясь и складывая листочки.

Мы помолчали. Голубые глаза Бэзила мгновение-другое глядели в пустоту.

Потом он откинул голову, и так резко, что я испугался, не плохо ли ему. Но прежде, чем я шевельнулся, губы его разверзлись (не подберу другого слова) и дикий, неудержимый, оглушительный хохот сотряс комнату.

Хозяин наш словно заболел смехом; а мы в те минуты заболели страхом.

– Простите, – сказал безумец, вставая наконец на ноги. – Не сердитесь, пожалуйста! Это невежливо, да и нелепо, что там – бессмысленно, ведь мы спешим. Поезда туда ходят плохо.

– Туда? – повторил я. – Куда это?

– Ах ты, забыл! – огорчился Бэзил. – Какой-то луг… Есть у кого-нибудь расписание?

– Ты что, хочешь ехать по этому адресу? – вскричал растерянный Руперт. – Не может быть!

– А что? – спросил Бэзил.

– Зачем тебе это нужно? – спросил его брат, вцепляясь в цветок на окне.

– Как зачем? – удивился Бэзил. – Чтобы найти нашего друга. Ты не хочешь его найти?

Руперт безжалостно обломил веточку и швырнул ее на пол.

– Ну уж там ты его не найдешь! – воскликнул он. – Где угодно, только не там.

Мы с констеблем поневоле засмеялись, а Руперт, наделенный фамильным красноречием, ободрился и продолжал спокойнее:

– Быть может, он в Бекингемском дворце; быть может, он на куполе Святого Павла; быть может, он в тюрьме (это скорее всего), в моем подвале, в твоем буфете, где угодно, только не там, где ты собираешься его искать!

– Да, собираюсь, – спокойно сказал Бэзил, надевая пальто. – Я думал, и ты со мной пойдешь. А не хочешь, располагайся тут пока я туда съезжу.

Человек гонится за тем, что от него ускользает; и мы вскочили с места, когда Бэзил взял трость и шляпу.

– Постой! – крикнул Руперт. – Да там ничего нет, только луг и деревья. Он дал этот адрес нарочно. Неужели ты туда едешь?

– Еду, еду, – отвечал Бэзил, на ходу вынимая часы. – Жалко что мы упустили поезд. Что ж, это к лучшему, мы его могли не застать. А вот поезд придет примерно к шести. На нем и отправимся, тогда уж мы точно поймаем твоего Кийта.

– Поймаем! – воскликнул вконец разозлившийся Руперт. – Где же ты думаешь его поймать?

– Все не запомню толком, – посетовал Бэзил, застегивая пальто. – Вязы… ну как там дальше? Да, Бакстонский луг. Значит, на этом лугу.

– Такого места нет, – повторил Руперт, но пошел за братом. Пошел и я, сам не знаю, почему. Мы всегда за ним шли; удивительнее всего, что особенно мы его слушались, когда он делал что-то нелепое. Если бы он сказал: «Надо найти священную свинью о десяти хвостах», мы пошли бы за ним на край света.