– Что значит подогретое?
– Ну… У меня в детстве часто болело горло, а мороженого хотелось. Поэтому мама клала его в миску и разогревала. Получалась такая тепленькая сладенькая жижица, которую можно пить прямо из чашки.
– Какая гадость!
– Нет, это дело привычки. Мне нравилось – я трескал ее с удовольствием. А потом я стал заниматься спортом, и горло болеть перестало… Давай еще разок, а?
– Мы для этого пришли в бассейн? И для этого ты купил билеты на самые лучшие места? Чертовски оригинально. Не в кино, не в машине, а на трибуне, да еще под прицелом камеры… Бесплатное спорт-эротик-шоу – не забудьте включить телевизор… А тебе нравится быть публичным человеком, да, Эд?
– М-м? – спросил Эд несколько озадаченно. – Я не понял: тебя что-то обидело? То, что на нас смотрят? У-у-у, какие мы стеснительные, синеглазка… Ладно, пусть допрыгают, потом…
Уже в машине Эд спросил более свойственным ему уверенным тоном:
– Может, прокатимся ко мне, в Ричмонд-Хилл? Здесь недалеко, всего полчаса пути. Устрою тебе экскурсию по дому, покажу мои трофеи, которые я насобирал, пока у меня еще были силы гонять по корту три часа подряд и бросаться на каждый мячик. Поедем?
Саманта ощутила двойственное чувство: с одной стороны, ее позабавило, что он не откровенно и прямо предлагает ей наконец уж заняться сексом, а тривиально вуалирует свои истинные намерения – словно она юная робкая дева. С другой стороны, она надеялась, что давно ожидаемое приглашение прозвучит несколько иначе: более лирико-романтично или, напротив, страстно и пылко. Ну уж как позвали, так позвали.
Усадьба Эда выглядела запущенной, необжитой. Огромный сад неприятно поражал полным отсутствием зелени: здесь не было ни цветов, ни деревьев, насколько хватало глаз стелился бесконечный зеленый газон из дерна, за домом он плавно переходил во вполне ухоженный теннисный корт, и лишь по самому краю сада тянулась вереница неровно постриженных невысоких кустарников. Впрочем, дом из мелкого серого камня с бурой черепичной крышей показался Саманте довольно симпатичным. Она немного повеселела, когда увидела у фасадной стены очаровательную композицию: к стоящему деревянному колесу, стилизованному под старинное, то ли от телеги, то ли от тачки, была одним концом прикреплена широкая доска, уходящая под углом вверх и уложенная другим концом на пузатую, тоже стилизованную под старину бочку. На доске высились несколько бочонков-клумб меньшего размера, полные красных мелких цветов, и гигантская медная потускневшая от времени лейка с узким длинным носиком. У самого входа в дом на каменных плитах располагалась отполированная деревянная скамья с резной спинкой, перед ней жался низкий столик с тем же рисунком; на столике стоял белый керамический поднос, а на нем – две запылившиеся высокие чашки, разрисованные веселенькими незабудками. На вопросительный взгляд Саманты Эд пожал плечами:
– Я не живу здесь постоянно – так, бываю наездами. Наверное, выпил как-то кофе и уехал, а про чашки забыл. Ладно, не мыть же их теперь. Можно выкинуть. Заходи, не жарься на солнцепеке. В доме всегда прохладно.
Саманта мысленно отметила, что кофе в тот раз Эд пил явно не один, что эта пасторальная резиденция – идеальный загородный «сексодром», и что ей, возможно, также уготована участь очередного трофея. Оставалось лишь пройти внутрь.
– Сад, конечно, и на сад-то не похож, – говорил Эд, идя следом за ней, – но мне неохота нанимать целую армию ландшафтных дизайнеров, садовников, цветоводов, чтобы они засадили все вокруг какими-нибудь карликовыми соснами, между ними разбили клумбы с крокусами и орхидеями, а оставшееся пространство засыпали цветными стеклышками, гравием и прочей декоративной дрянью. Всю эту красоту нужно будет круглогодично поддерживать в порядке, а я не вижу в этом никакого смысла – не хочу жить в оранжерее, по которой бегают полуголые парни с поливочными шлангами и садовыми ножницами. Я не гей и не стареющая богатая вдова… А потом на цветы начнут слетаться осы, пчелы, а рядом корт – я предпочитаю периодически играть здесь спокойно, в свое удовольствие, не гоняя ракеткой разных кусающихся тварей. Да и, честно говоря, мне нравится это чистое голое поле. Люблю ощущение бесконечного зеленого пространства. Это ощущение корта. Трава под ногами, небо над головой, и никаких излишеств. Наверное, поэтому я до сих пор и играю… Ну как, тебе нравится?
Не понравиться не могло. Дом изнутри оказался классическим кантри-хаусом, весь первый этаж являлся, по существу, одним огромным залом: кухня плавно перетекала в столовую, а затем в гостиную, украшенную исполинским камином. Стены не были обшиты деревянными панелями: вокруг торжествовал все тот же серый неровный камень. Саманта посмотрела вверх: над головой нависали мощные балки из черного дерева, на которые были уложены поперечные стропила. Этот же тяжеловесный старомодный стиль господствовал в интерьере ближе к кухне: массивные потрескавшиеся стулья грудились вокруг дощатого стола на толстых ножках, скорее даже на бревнах. Но чем дальше, тем обстановка становилась современнее и легче. Рядом с грубо обтесанным темно-вишневым верстаком, на котором красовалась гигантская модель корабля, неожиданно обнаружился телевизор. В стойке под ним – гора видеокассет, рядом столик из черного матового стекла, вдалеке виднелись ярко-алый, закиданный подушками диван, дивный торшер, ножка которого пряталась в пирамиде из ротанга, странноватые напольные часы… У главного входа царил торжественный полумрак, но другой конец помещения был залит светом: солнце светило прямо сквозь высокую стеклянную дверь, ведущую непосредственно к корту. К тому же эту изумительную комнату наполняли самые разнообразные, очень интересные предметы, которые хотелось немедленно разглядеть.
– Ну как? – повторил Эд.
– Бог мой… Здорово. Просто настоящий музей. Сколько тут всего…
– Да… Не музей, скорее хранилище подарков и сувениров из разных стран. У меня этого добра столько – девать некуда. Вот посмотри. – Эд снял с настенной полки какое-то блестящее страшилище и повернул к свету. Теперь стало ясно, что у Эда в руках позолоченный петух натурального размера, сидящий на стреле. Стрела была закреплена на четырех стержнях с буквами «С», «Ю», «В», «З», указующих на четыре стороны света. – Это из Франции. Латунный флюгер. Вроде бы точная копия старинного флюгера, который что-то там символизировал. Мне советовали посадить это чучело на крышу и уверяли, что в случае опасности петух громко закукарекает. Но я не решился. А то еще действительно как заорет в полночь, как забьет крыльями…
Саманта засмеялась и взглянула на стену. Над камином висела картина в коричнево-красных тяжелых тонах. Уходящие вдаль кипарисы, плоские бурые холмы, белый асимметричный домик, буйство маков на переднем плане… Саманта указала на нее пальцем:
– Тоже подарок?
– Да, из Испании. От какого-то модного художника. Имени не помню.
– Между прочим, неплохого художника, – отозвалась Саманта, медленно продвигаясь вперед. – Немножко в стиле Ван Гога. Но столько маков… В этом пейзаже есть что-то наркотическое.
– Ты тоже заметила? – удивился Эд. – Верно… Почему-то эта картина меня всегда усыпляла.
Около напольных часов, сразу привлекших внимание Саманты, стоило задержаться. Это были классические старинные часы, но подставкой им служил узенький шкафчик-витрина, в котором место маятника занимали стеклянные полки, уставленные моделями машинок.
– Часы мне подарили в Германии, – сказал приблизившийся Эд. – Говорят, такие стояли в домах богатых бюргеров. – Он открыл дверцу шкафчика и вытащил зеленую машинку явно сельскохозяйственного вида. – Тоже из Германии. Трактор «Фендт дизельрос». Очень популярная штучка для коллекционирования. Точно такая же, как ее прототип тысяча девятьсот пятьдесят первого года. Посмотри: сиденье из бруса, резиновые шины – все как настоящее. Даже приборная доска! Видишь кнопочки? А вот… – Эд бережно водрузил трактор на место и вытащил тускло-серебристую модель, покрытую блеклой голубенькой краской. – Одна из первых моделей итальянского классического мотороллера. Можно сказать, топ-модель. Их выпускали в Турине сразу после Второй мировой войны. А теперь посмотрите налево, как говорят гиды… – Эд подвел Саманту к модели корабля. – «Мэйфлауэр» – знаменитый трехмачтовый парусник. Такелаж, паруса – все воспроизведено в точности.
