– Между прочим, я здесь живу. Хочешь зайти?
Сразу поняв, что произойдет дальше, Саманта кивнула в ту же секунду, не колеблясь. И не то чтобы она так безумно этого ждала или хотела, но если не сейчас, то когда? И если не с милым, умным, деликатным Роем, то с кем же еще?
Квартирка оказалась темной, задрипанной и довольно грязной. Здесь царила тишина и странно пахло то ли железом, то ли проводами, то ли пенопластовыми упаковками – на полу стояли большие картонные коробки, а на стене напротив входной двери болтался огромный диск для игры в дартс.
– Минуточку… – пробормотал Рой. Он высвободил свою руку из руки Саманты, быстро прошел несколько шагов по коридору, толкнул дверь в какую-то комнату и заглянул в нее. Судя по всему, увиденное его удовлетворило – Рой обернулся и улыбнулся:
– Никого… Мой сосед клятвенно обещал, что сегодня его не будет, – и слово свое сдержал… Не стесняйся, проходи. Моя комната дальше.
Саманта осторожно двинулась вперед, стараясь не споткнуться о расставленные всюду коробки. Сердце ее гулко стучало. В комнате Роя царил невообразимый кавардак: с первого взгляда могло показаться, что здесь присутствует не меньше миллиона мелких, самых разнообразных предметов, находящихся в самых неподходящих местах. Треть комнаты занимала низкая и широкая кровать, на которую был небрежно наброшен сине-зеленый клетчатый плед. Отчего-то Саманту не–ожиданно посетила мысль, что она никогда не любила пледы – они колючие, к ним противно прикасаться. Додумать мысль о пледах до конца Саманта не успела: Рой подошел к ней, обнял и поцеловал в шею. Его серд–це тоже бухало с невероятной силой: нагрудный карман на рубашке – той самой, в которой он был в день их знакомства, – слегка подпрыгивал.
– Рой… – пролепетала Саманта, чувствуя, как он увлекает ее к видавшему виды лежбищу. – Я никогда… этим не занималась…
– Я догадался, – глухо ответил Рой. Он слегка задыхался, и это польстило Саманте – с таким придыханием в определенные моменты говорили герои в кино. – Не бойся… Все будет хорошо…
Процедура оказалась не из приятных – в какой-то момент в самом ее начале у Саманты даже мелькнула мысль послать Роя к черту, одеться и двинуться домой, но она велела себе успокоиться, закрыла глаза и мужественно дотерпела до конца. Она и не понимала толком, что с ней проделывают, – просто следовала получаемым указаниям, старалась глубоко дышать, потом потеряла счет минутам и открыла глаза, лишь услышав от Роя, что он уже совершил все необходимые действия – даже два раза, и она может отправляться в ванную.
Когда Рой заснул, Саманта села на кровати, подтянула колени к подбородку и обхватила их руками. Вот оно и произошло. Конечно, этот знаменательный день стоит запомнить, но неужели это то самое, из-за чего весь мир сходит с ума? Утомительно, болезненно, негигиенично – и этим нужно заниматься постоянно, чтобы удерживать мужчину около себя?! Ужасно… Саманта протяжно вздохнула и откинулась на подушку. Пробормотав что-то во сне, Рой придвинулся ближе и уткнулся носом ей в плечо. Саманта улыбнулась. Конечно, то, что происходило с ней час назад, большой радостью не назовешь, но как же здорово, когда рядом спит симпатичное тебе существо. Как же он доверчиво прижался к ней – как котенок. Какой же он теплый, нежный, мягкий, сладкий… Его даже жалко.
Не понимая, почему ей вдруг стало жалко Роя (в этот момент явно не нуждавшегося в жалости), Саманта повернулась к нему и осторожно прикоснулась губами к смуглому лбу, на который упала прядь черных волос.
Саманта прожила с Роем в его захламленной комнатушке очень мирно и весело полтора года – и это было не самое плохое время в ее жизни, после чего они внезапно расстались: просто Рой, тот самый умный и славный, ласковый и добрый Рой, который все эти месяцы холил ее и лелеял, придумывал сотни нежных имен и забавлял кукольными спектаклями, когда она простужалась, вдруг заявил, что им нечего больше делать вместе, они слишком разные. Он не хотел больше делить с ней низкую кровать, продавленную от регулярных и весьма активных занятий сексом, он уже намеревался предо–ставить половину этой утомленной лежанки какой-то новой знакомой. Это был удар – по самолюбию, по чувствам, удар болезненный именно из-за своей внезапности, но не настолько тяжелый, чтобы не пережить его. Первые несколько дней Саманта не могла говорить: как только она открывала рот, из него вырывались всхлипывания, а из глаз начинали струиться слезы, но это прошло довольно быстро – все же настоящей любви к Рою в ее душе и в помине не было.
Теперь, спустя годы, она и не узнала бы Роя при случайной встрече, но всегда вспоминала его с нежно–стью и благодарностью: не потому, что он в жаркую июльскую ночь лишил ее девственности, а потому, что именно ему опосредованно и случайно удалось определить всю ее дальнейшую жизнь. Чудо сотворилось зимой, вскоре после того, как они отметили полгода совместного существования. Однажды вечером Рой зашел за ней на работу, и они вместе направились домой. Заворачивая за угол, Саманта неожиданно поскользнулась и со всего маху грохнулась на спину – это произошло так быстро, в долю секунды, что Рой даже не успел среагировать.
– Ты в порядке? – испуганно спросил он, помогая ей подняться. – Не ушиблась? Ну и хорошо. А то мне сокурсник рассказал: его сестра пошла вчера вечером в парк погулять с собакой, упала с горки и сломала ногу в трех местах. Просто раздробила. Сегодня ей всю голень проткнули спицами, надели какой-то жуткий аппарат, и она будет в нем ковылять на костылях не меньше полугода. Удачно погуляла с песиком, да? А главное, бедная девушка потеряла классную работу: она ведь была ассистенткой какого-то режиссера на телевидении.
Ладони Саманты вдруг стали горячими и мокрыми: она почувствовала, что некая добрая фея, пролетая сейчас мимо по более важным делам, на мгновение задумалась, а потом благодушно улыбнулась и стряхнула одну лишнюю искорку со своей волшебной палочки прямо в снег у целых, несломанных ног Саманты.
– А у этого твоего сокурсника есть телефон? – спросила она охрипшим от волнения голосом. – Я долж–на позвонить ему прямо сейчас.
Или пролетавшая фея оказалась самой доброй из всех существующих в мире фей, или действие ее волшебства оказалось предельно продолжительным – во всяком случае, после целого ряда звонков Саманте, никогда в жизни не проявлявшей такой активности, удалось связаться не с самим режиссером, но с каким-то парнем из его команды. Парень, вяло роняя слова, заявил, что вообще-то девушку на эту работу уже взяли, но босс ею страшно недоволен, так что Саманта может приехать и попробовать свои силы. Требования просты: им нужна умненькая расторопная барышня, которая с первого раза понимает, чего от нее хотят, быстро и четко выполняет все распоряжения, умеет вежливо разговаривать по телефону и при необходимости без всяких капризов приносит боссу кофе, не пролив его по дороге.
Двери в зазеркалье, захлопнувшиеся перед носом Саманты восемь лет назад, снова нехотя и со скрипом приоткрылись. И пусть это были двери с черного хода, и пусть сияющая за ними чудесная страна оказалась немного не той, какой представлялась когда-то, – Саманта была готова принимать ее любой, распластываться, сжиматься до размеров иголки и протискиваться в любые щели, лишь бы никогда больше не покидать безумный и суетный мир камер, микрофонов и прожекторов; мир трезвомыслящих, циничных, остроумных, красноречивых, наглых и амбициозных мужчин и женщин.
И как она могла теперь с восхищением смотреть на Роя – желторотого двадцатилетнего мальчишку, когда ее окружали восхитительные люди? И разве он – пусть не знающий жизни, но умный и честолюбивый мальчишка – не мог не почувствовать, что она перестает видеть в нем мужчину своей мечты и начинает смотреть на него все более трезво и пренебрежительно, уплывая мыслями куда-то ввысь? Саманта, возможно, и не замечала, как меняется ее отношение к Рою, но он, безусловно, все понял куда раньше и, перебив хребет своей влюбленности, нанес опережающий удар. Он должен был расстаться с Самантой прежде, чем та поймет, что переросла эту полудетскую связь. И кто знает, быть может, для него это расставание было не менее, а то и более тяжким, чем для Саманты. Она, во всяком случае, этого никогда так и не узнала.
