– Я вас очень хорошо понимаю, – мягко сказала Яна, – вы потеряли сына…

– Никто не может этого понять, пока сам не потяряет сына или дочь!

– Я, представьте себе, в один день потеряла сына и мужа, – стараясь не показывать своего волнения, произнесла Яна, – они погибли в автокатастрофе. Я чудом осталась жива.

– Простите, – снизила обороты Санталова, – нервы ни к черту. Но это не отменяет ее вины. Она допустила у себя в доме такое! Господи, какой позор! Да ни одна порядочная женщина не пошла бы на это. Этот… парень, которого она привела…

– Мне неудобно об этом говорить, но осмелюсь напомнить вам, что на вечеринке было две пары. Ваш сын вызвал проститутку, – Яна выдержала грозный взгляд Санталовой.

– Если бы Оксанка сказала «нет», ничего бы не было! Все в семье зависит от женщины! Но я пришла не за этим… – ее взор смягчился.

– Вы хотите, чтобы я помогла вам с расследованием? – скромно сказала Яна.

Она поймала себя на том, что сочувствие, которое обычно питаешь к людям, потерявшим близких, испаряется в ней с быстротой спирта. По телефону Санталова производила впечатление убитой горем, сникшей женщины. Кто мог догадаться, какое вулканическое пламя таится в глубинах ее тщеславного существа?

– И кто вам сказал про проститутку? – нахохлилась Санталова. – Может, она была просто знакомой… Как что, так сразу проститутка!

– Сказал мне это лейтенант Руденко, а ему сообщил Гулько, тот парень, которого на вечеринку пригласила Оксана.

– Понятно, откуда ветер дует, – Санталова быстро загасила сигарету в пепельнице. – Так вот, я хочу предпринять расследование с тем, чтобы все прояснить раз и навсегда! – торжественно и гордо изрекла она. – Зачем этой девушке понадобилось убивать моего сына? Да еще принародно! Преступник был в маске, значит, не хотел, чтобы видели его лицо. Думаю, это был сообщник моей невестки. Она ни шиша не имеет, и ее мамаша, думаю, отдала бы полжизни, чтобы с моим сыном случилась какая-нибудь беда. Оксанка балластом висела на шее моего мальчика. Он ее кормил, обувал, одевал, покупал ей всякие безделушки, возил на курорты, оплачивал ее массажисток, всякие там сауны, солярии, тренировочные залы… – она снова осеклась, решив перевести дыхание.

– Вы полагаете, что в убийстве замешана Оксана? – удивилась Яна.

Ей все более становилось невыносимо общаться с этой вздорной мамашей. Исходящая от Санталовой аура нетерпения и упрека угнетала Яну. Она еще могла бы согласиться заняться этим расследованием из-за симпатии к пострадавшей, но помогать самовлюбленной, высокомерной и придурковатой мамаше она не собиралась. Яна стала как бы между прочим перебирать карты. Остановилась на карте «Внушение». Было бы замечательно внушить этой громогласной особе желание покинуть скромный этот чертог, – с усмешкой подумала Яна.

– Да кому же, как не Оксанке желать смерти моего мальчика! – чуть не вскочила с кресла Санталова.

– А я в этом не уверена, – скептически пожала плечами Яна. – Кто бы тогда стал оплачивать ее расходы?

Она положила руку на карту и чуть прикрыла веки.

«Собирайся, собирайся, уходи. – шептал ее внутренний голос. – У тебя много дел, забот, ты забыла выключить утюг, стиральную машину, миксер, кухонный комбайн. Тебя ждут далеко отсюда… ну, вспомни, кто может тебя ждать… Тебе здесь нечего делать. Никто не поможет здесь тебе. Уходи».

Но Санталова молотила языком, словно какой-то автомат. Она костерила невестку, совершала бесчисленные экскурсы в прошлое супругов, поносила мать Оксаны, всю ее родню, жадную и нищую, превозносила сынка, желала кары Оксаниным родственникам, говорила что-то о ее любовниках, о том, как она мешала Юре, и так далее.

Нет, карта не помогала настроиться на нужную волну. Яна с досады закусила губу. Она остановила неподвижный стеклянный взгляд на дергающемся лице Санталовой и созерцала ее с той тоскливой отрешенностью, к какой порой смотришь на скалу и бешенное плюющее в нее пеной море. «Давай-давай, болтай-болтай, выкладывай…» – Яна вздохнула. А что, если ей все-таки заняться расследованием? Нет, не из желания помочь этой тетке, а, наоборот, чтобы доказать ей, что ее сноха ни при чем. А ты сама-то веришь в то, что Оксана не замешена в убийстве? Посмотрим.

– Но ведь Оксана сама пострадала, – возразила Яна Санталовой после того как та на секунду замолчала.

– Случайно, – намекающе улыбнулась та, отчего все ее лицо собралось в складки. – Это была часть плана. Чтоб ее никто не заподозрил.

Довольная своим хитроумием, Санталова даже подмигнула Яне.

– Вы недовольны действиями милиции? – равнодушно поинтересовалась Яна.

– Мне нужно, чтобы расследование шло быстро и продуктивно. А наша милиция… Сами знаете, как она работает, – сделала презрительную гримасу Санталова.

– Хорошо, я берусь, – просто сказала Яна, – но вам это будет стоить…

Теперь была очередь Яны лукаво подмигнуть Санталовой.

– Сколько бы ни стоило! – встрепенулась та. – Я докажу, что эта дрянь убила моего сына!

– Так, может, вы сами справитесь? – усмехнулась Яна.

– Нет, – поводила Санталова пальцем из стороны в сторону, – я не обладаю паранормальными способностями.

– Но вы должны сознавать, что мои паранормальные способности не означают, что я с ходу назову убийцу, – резко ответила Яна, – вам потребуется все ваше терпение, а мне время…

– Вы разыгрываете меня! – натянуто улыбнулась Санталова.

– Мне нужно время, чтобы во всем разобраться. К тому же сегодня у меня был прием…

– Сколько? – с нарочитой деловитостью спросила Санталова.

– Что сколько? – не поняла Яна.

– Денег, – Санталова выразительно вздохнула и заложила ногу на ногу.

– Две тысячи долларов – аванс, а дальше… Смотря по тому, как я справлюсь с возложенной на меня задачей. Если все будет хорошо, – Яна сделала невинное лицо, – ограничимся суммой в пять тысяч… не считая аванса, разумеется.

– Я принимаю ваши условия, – победоносно приподняла круглый подбородок Санталова. – Когда вы начинаете?

– Завтра. Сегодня я немного устала, – Яна снова закурила.

– Вот деньги, – Санталова достала из сумки кошелек из крокодиловой кожи и, отсчитав двадцать зеленых купюр, положила перед Яной.

Та поблагодарила, встала и пошла на кухню. Во время чаепития Любовь Ивановна, видимо, окончательно почувствовав себя хозяйкой положения, принялась давать самые разнообразные советы. В первую очередь, сказала она, Яне следует встретиться с матерью Оксаны, тогда она, Яна увидит, что это за акула!

– Эта самая акула, не сомневайтесь, – продолжила Санталова, – передала свой хищный аппетит дочери. Оксана любила прикидываться этакой душкой, ягненком, непрактичной, не смыслящей ни в чем дурочкой. На самом деле она покушалась на Юрино богатство, нажитое им, естественно, честным трудом и упорством. Наверняка у нее были любовники, – при этих словах Санталова таинственно понизила голос и поиграла бровями. – Чем еще заниматься замужней женщине, в то время, как ее супруг добывает средства на жизнь? Юра безусловно баловал эту затаившуюся дрянь, позволял ей делать все что угодно, не отдавая себе отчета, что вскормил змею на груди.

На Янин вопрос о брачном контракте или завещании Любовь Ивановна ответила, что, конечно, сын ее был настолько доверчив, что все нажитое им добро перейдет к Оксане.

– Вот увидите, – в глазах Санталовой вспыхнула неприкрытая ненависть, – вскоре она поправится и через месяц-другой выйдет замуж за какого-нибудь молодчика. Да не за какого-нибудь, – поправила она саму себя, – а за того, кто… Если только мы не разоблачим его и ее… Шайка бандитов!!!

Яне было уже невмоготу слушать Санталову. Она снова накрыла ладонью карту «Внушение» и сосредоточилась на передаче определенного импульса. Она напрягла все свои внутренние силы. В наступившей тишине тиканье настенных часов казалось гулким набатом.

– Ой, что это я! – спохватилась Санталова, – меня же ждут! Кроме того, я, кажется забыла выключить утюг.

Яна готова была послать воздушный поцелуй Всесильному Духу. «Получилось!» – молча ликовала она. Любовь Ивановна было дернулась, но, поймав настороженный взгляд Джеммы, снова застыла.