Но он сказал: «Довольно, я не хочу больше слушать. Я пойду к вице-канцлеру, чтобы подать в отставку; или вы будете изгнаны, или я подаю в отставку».

Он не приходил три дня, поэтому вице-канцлер вызвал меня. Я спросил его: «В чем моя вина? Выгоняйте меня - в этом нет никакой проблемы, - но, пожалуйста, скажите мне, в чем моя вина? Задал ли я хотя бы один вопрос, который не относился бы к логике? И если я пришел изучать логику, я должен задавать вопросы, поскольку мои сомнения должны быть развеяны. В противном случае человек должен сказать, что он не знает, я это допускаю. Коль скоро он скажет: "Я не знаю", - я не стану поднимать этого вопроса вновь. У него же не хватает смелости сказать: "Я не знаю". И теперь эта угроза отставки».

«Он знает, что он ценный профессор. Если он уйдет в отставку в середине года, где вы возьмете человека такого масштаба? Он знает, что в конфликте со студентом, который в университете всего лишь три месяца, будет принято решение в его пользу. Но, - сказал я, -это не будет так просто. Тогда борьба, которую я веду с С.Н.Л.Шриваставой, начнется и с вами. Я каждый день буду являться в вашем кабинете. Вы должны будете изложить мне в письменной форме причины, по которым я изгнан».

Он был по-настоящему добрым и разумным человеком. Он сказал: «Я не вижу никакой причины, по которой вы должны бы были быть выброшены, и я буду последним человеком, кто станет изгонять вас. Но, пожалуйста, поймите и мою ситуацию: мы не можем потерять этого профессора. Поэтому сделайте одно... Я не выгоню вас; я все устрою в другом колледже. Вам ничего не нужно делать, предоставьте все мне: я все устрою в другом колледже, и вы перейдете туда. В университете Джабалпура есть по крайней мере двадцать колледжей, поэтому можете выбрать любой колледж, какой захотите».

Я сказал: «Нет вопроса о выборе мною любого колледжа. Позвоните всем этим руководителям, чтобы посмотреть, готовы ли они принять меня, ведь теперь каждый знает о деле этого С.Н.Л.Шриваставы, знает о том, что лучший профессор философии в университете готов подать в отставку. Кто же тогда примет меня? Попытайтесь; я готов». Из двадцати колледжей, только один руководитель был готов принять меня, - на том условии, что я никогда не приду в класс. Он даст мне необходимый процент, но я не должен никогда появляться в классе.

Я сказал: «Прекрасно. Я сам не люблю ходить в университет и находить здесь идиотов, которые не знают, что они делают, чему они учат. Так что это прекрасно; так можно устроить. Но помните, я не буду вносить плату за обучение. Я сделаю, как вы хотите, а вы устройте все с оплатой за эти два года. Я никогда не приду в этот колледж; вы все устроите с оплатой и позаботитесь обо всем. После двух лет я приду к вам. Если что-то будет не так, отвечать будете вы».

Он сказал: «Я приму всю ответственность на себя», - и он принял всю ответственность.

Через два года я пришел к нему и сказал: «Дайте мне мою карточку допуска, чтобы я пошел на экзамены. Я не пойду в этот колледж; я даже не видел его».

Вот путь общих масс - даже образованные люди принадлежат к этим общим массам - в них нет целостности, разума или даже смелости сказать: «Я не знаю». То условие, я знаю, исходило от одного профессора. Руководитель колледжа спросил этого профессора: «Можем ли мы принять этого студента? Есть проблема...»

И профессор сказал: «Я не хочу никаких проблем в моем классе. Я могу принять его только при условии, что он никогда не появится в классе».

И вот как раз перед тем, как я покинул Индию, я прочитал статью, подписанную тем же профессором, его имя Солери, в которой он с гордостью сообщает, что я был его студентом. Я не видел его лица, он не видел моего; я никогда не был в его классе, или в его колледже, или где-нибудь поблизости. А теперь он гордится, что я был его студентом и что он всегда знал, что я стану кем-нибудь особенным. Эти дураки! Они так легко лгут. Но и все их жизни полны лжи.

Простые массы, между прочим, невинны. Но школьные учителя, священники, политики - эти люди постоянно отравляют простые массы и держат их на уровне толпы.

То, что мы называем демократией, еще не пришло к той точке, когда оно становится демократией. Оно еще, и повсюду, всего лишь толпократия, потому что избирающая масса является толпой; она еще не стала осознающей и бдительной.

Как раз несколько дней назад здесь были президентские выборы. Я слышал, что перед выборами шестого ноября, в ночь на пятое ноября, перед судом округа Васко собрались все христианские конгрегации. Все священники - все враги друг другу, постоянно сражающиеся друг с другом, спорящие о том, кто прав, кто не прав, и кто ближе к Христу и Богу, а кто не ближе, кто действительно православен, а кто блуждает в потемках, - все они собрались вместе. Все священники, со всеми их конгрегациями, перед зданием окружного суда... для чего? Чтобы помолиться против Антихриста, чтобы спасти округ Васко.

Так кто же Антихрист в округе Васко? И почему нужно спасать округ Васко от Антихриста? Я по-настоящему наслаждался этим, все они молились по поводу меня - поскольку я не думаю, что есть кто-либо другой, кого объявили бы Антихристом. Но это я немного сумасшедший. Говорят, что я анти-Христос, анти-Будда, анти-Махавира, анти-Кришна, антисемит... Все, что угодно, - только поставьте перед этим приставку «анти», и это подойдет ко мне. А в действительности я просто за себя и не против никого. Меня нисколько не беспокоит Христос, поэтому, почему я должен быть анти-Христом? Меня не беспокоит никто! Они никогда не заботились обо мне, почему я должен беспокоиться о них?

Эти люди продолжают... Журналисты спросили священников: «Кто Антихрист?» - и они даже не осмелились произнести мое имя. Отвечая, они все ходили вокруг да около: «Мы вот молимся, чтобы округ был спасен от злых сил». Но почему только округ Васко? Что, все злые силы собрались здесь в округе Васко? Они должны были бы отправиться в Белый Дом в Вашингтоне и молиться там, ведь если злые силы и собрались где-нибудь, так только в двух местах - в Кремле и в Белом Доме. И если мир будет страдать, источником страдания будут эти два места: Кремль - и Белый Дом.

Но странное дело с этими священниками: во время второй мировой войны в Англии они молились Богу, христианскому Богу, за победу Англии, за безопасность Уинстона Черчилля; а христиане в Риме, где пребывает папа в Ватикане, молились за безопасность Муссолини и его победу - тому же самому христианскому Богу. Не только это, Адольф Гитлер был благословлен христианскими епископами, они молились за его победу - именем того же христианского Бога. Так что же случилось с этим Богом? Он, наверное, покончил с собой! Как Ему решать? Все они Его люди, молятся ведь Его агенты. В чью пользу будет Его решение?

И христиане не улавливают проблемы в том, что когда Адольф Гитлер у власти, тогда христианский священник молится за Адольфа Гитлера. Он просто трус. Он не может сказать: «Я не буду молиться за вас и за вашу идеологию, которую вы отстаиваете. Я буду молиться за то, чтобы вы были побеждены». Но нет, смелые люди не становятся священниками; у них есть другие, лучшие дела для занятий. Священники же трусы. И эти трусы продолжают отравлять умы других людей; они делают других людей трусами. Они уничтожили все человечество и поместили его в сумасшедший дом.

Поэтому если массы против меня, то этого можно было ожидать. Не могло быть иначе, это естественно.

Что неожиданно, так это то, что по всему миру есть немного людей, которые способны встать рядом со мной, которые достаточно смелы для того, чтобы отложить в сторону свои предубеждения и выслушать меня, которые настолько разумны, чтобы узнать истину, когда они встречаются с нею, - какова бы ни была цена, и каковы бы ни были последствия.

На самом деле, никто до меня не имел таких разумных людей, каких я имею по всему миру, людей такого масштаба, таких восприимчивых, таких желающих пройти через испытание огнем.

Да, когда вы направляетесь к истине, это хождение в огонь.