Дубровин затопил камин, сел на диван и стал смотреть на огонь. Почему людей так завораживает эта картина? Кто-то говорил, что в такие мгновения в человеке просыпается что-то первобытное. Оно пробирается из недр подсознания, даруя неповторимые моменты, которые не описать словами. Однако Стасу не пришлось раздумывать над своей версией, потому что он услышал сзади шаги. И хотя Даша шла очень тихо, а он был уверен, что это она, Дубровин оглянулся.

— Ну вот, ты все испортил, — улыбнулась Даша. Ее лицо раскраснелось, длинные едва подсушенные волосы были распущены, белый махровый халат надет на голое тело. Она коснулась его щек горячими ладонями и поцеловала. — Привет. Хотела подкрасться к тебе незаметно, как ангелы, которые, как говорят, всегда рядом с нами.

— Привет. Ты хотела стать такой же незаметной?

— Стас, ты заставляешь меня отвечать на коварные вопросы. Во второй половине дня я на это не способна, — Даша досадливо поморщилась, села рядом, подогнув колени. — Я не помешаю?

— Конечно, нет. В этой идиллии не хватало только тебя.

— Я купалась и не слышала, как ты приехал, — осторожно начала Даша.

— Я услышал шум воды и решил дождаться тебя здесь, — солгал Дубровин.

— Пойду приведу себя в порядок. Ты что-то рановато сегодня.

— Подожди, — Стас задержал ее, взяв за руку. Он нежно прикоснулся к ее щеке, провел по ней кончиком пальца, убрал влажную прядь волос за ухо. — Ты такая красивая.

— Даже с этими мокрыми волосами, в махровом халате?

— Так еще красивее.

— Странно! — Даша возмущенно подскочила с дивана и стала, сложив руки на груди. — Неужели мой распухший нос, красные щеки, отекшие глаза настолько очаровали тебя именно сейчас?!

— Даша! — Дубровин опустил глаза. Это было то, о чем он мечтал сегодня — начало ссоры. Ссоры без особого повода. Но сейчас он почувствовал усталость и нежелание в нее ввязываться. — Почему я не могу сказать то, что думаю?

— Зачем ты приехал так рано? — игнорируя его вопрос, спросила Даша. — Что случилось с твоими неотложными делами, которые поднимают тебя чуть свет с постели и заставляют возвращаться поздними вечерами? Ты вдруг нашел способ жить нормальной жизнью? Или хотел застать меня врасплох?

— Ради бога, о чем ты говоришь!

— Ты никогда ничего не делаешь просто так.

— Я отложил все свои дела для того, чтобы разобраться с самым важным для меня.

— Да? Интересно. Я все-таки помешала. Наверное, ты обдумывал его в тот самый момент, когда я нежданно явилась.

— Нет, я думаю об этом все время, — Стас поднялся и, подойдя к журнальному столику, открыл лежавший на нем серебряный портсигар. Закурив, он посмотрел на Дашу и жестом предложил ей сигарету. Она отрицательно покачала головой. — Я думаю об этом даже тогда, когда хочу забыться. Но мысли не желают покидать мою голову, они словно существуют сами по себе, заставляя меня постоянно находиться в напряжении.

— Это ты о чем?

— О нас с тобой, Даша. О том, куда мы идем.

— И куда же?

Даша снова села на диван с ногами. Только теперь она не поджала их, а свободно вытянула вдоль мягкой, чуть прохладной поверхности, словно показывая этим, что предпочитает сидеть здесь одна. А все остальные могут занять полагающееся место где-нибудь на коврике, у камина. Дубровин усмехнулся, прихватил с собой пепельницу и занял место на полу, у ее ног. Заметив, что в Дашиных глазах мелькнула улыбка, он решил, что поступил правильно. Может быть, она почувствует себя свободно и наконец они смогут откровенно поговорить.

— Скажи, Дашуня, ты все еще любишь меня? — Дубровин хотел начать совсем не с этого, но не всегда получается так, как планируешь.

— Ради этого ты раньше приехал с работы?

— Ты не ответила. И еще — о счастье. Я хочу понять: ты счастлива со мной сейчас? Сейчас, когда мы не ссоримся, когда все стало на свои места. На свои места, — повторил он, задумываясь, и тут же, придя в себя, продолжил: — Только я не пойму ничего, ровным счетом. Все стало каким-то искусственным, понимаешь?

— Да, — коротко ответила Даша.

— И это весь твой ответ?

— Да, все стало словно из воска. Музей восковых фигур, а настоящая, живая только одна — Лилия Егоровна. Она за деньги сдувает с них пыль, — задумчиво сказала Даша и улыбнулась.

В этот момент, глядя не на Стаса, а на жаркие языки пламени в камине, она вдруг почувствовала, что в ней не осталось безразличия к монотонной веренице дней, в которую она погрузилась за последние месяцы. Даша будто проснулась и не могла понять, как она впала в это ужасное состояние? Она посмотрела на себя другими глазами, увидев располневшую, растрепанную женщину, восседающую на диване с видом царицы. А гордиться собой не было повода. Даша медленно опустила ноги на пол, поправила полы халата. Ей стало неловко перед самой собой.

— Даша, — Дубровин внимательно наблюдал за ней, и перемены, произошедшие с Дашей, не укрылись от него. Он не мог дать этому точного определения. Стас сразу увидел, как она напряглась, сдвинув брови и сосредоточенно рассматривая пол под ногами, словно боясь встретиться с ним взглядом. Дубровин был уверен, если бы ее лицо не раскраснелось от слез и горячей ванны, сейчас она была бы бледнее мела. Он заметил, что в критических ситуациях она сильно бледнеет, и подшучивал, что ее никогда бы не взяли в армию Петра Первого. — Даша, ты слышишь меня?

— Да.

— Поговорим?

— Хорошо.

— Я хочу, чтобы ты радовалась каждому дню. Хочу, чтобы в тебе кипели желания и энергия молодости. Мне кажется, рядом со мной ты стареешь в два раза быстрее, теряешь вкус к жизни, становишься безразличной и незаметной.

— Но ведь ты сам хотел этого, — тихо ответила Даша и взяла сигарету из рук Дубровина. Она затягивалась медленно, наблюдая за тем, как дым поднимается вверх и растворяется, оставляя приятный аромат.

— Нет, не этого. Видит Бог, не этого! — горячо произнес Стас.

— Оставь Всевышнего в покое. Он наблюдает за нами не первый год и, поверь мне, мало что видит, а если и видит, то ни в чем не разбирается. Мне кажется, он радуется, видя наши страдания, проблемы. Он находит особое удовольствие наблюдать, как мы выпутываемся из паутины, которой незаметно сами оплетаем себя, — Даша остановилась перевести дыхание и сделать еще пару затяжек. Она поймала на себе удивленный взгляд Стаса. — Что ты так на меня смотришь? Ты думал, я никогда ни о чем таком не размышляю? Очень даже часто, только чем больше я это делаю, тем тоскливее мне становится. Поэтому на какое-то время я решила отключиться от всего, попробовать стать чем-то вроде самого примитивного робота. Он автоматически выполняет определенный комплекс заданных программ и не создает никому проблем.