Сказав так, Гуров вернул пепельницу на стол к генералу, тот переместил ее дальше, на край стола, искоса посмотрев, на месте ли корзина для мусора, чтобы после ухода полковника в нее можно было вытряхнуть окурок и пепел.

– Возьми лист бумаги и пиши, – распорядился Орлов. – Я подпишу его после. Через неделю жду вас обоих в моем кабинете. И так работать некому, – недовольным тоном напутствовал он подчиненного.

Гуров забрал со стола пачку сигарет, убрал ее в карман и смахнул с полированной крышки стола рыжие крохи табака. Через пару минут рапорт был готов и представлял собой просьбу предоставить полковнику Гурову краткосрочный отпуск по нижеизложенным обстоятельствам. Поставив жирную точку в документе, Гуров выпрямил спину и вернул Орлову его ручку с прозрачным колпачком.

– Разрешите идти, товарищ генерал? – Полковник нахмурил брови и вскинул к виску пятерню, иронично отдавая честь.

– Ты смотри, держи меня в курсе всех твоих дел, – как всегда, больше для проформы отозвался Орлов. – Понимаю, что ты человек самостоятельный, но все-таки я – твой начальник. Что собираешься предпринять в первую очередь?

– Хочу побеседовать с подругой погибшей, – не стал скрывать Гуров. – Сам понимаешь, подростки есть подростки. Всегда найдется кто-нибудь, кто что-нибудь видел или слышал.

– Побеседуешь и сразу ко мне.

– Не выйдет, Петя, никак не выйдет. Но, как бы то ни было, ты постоянно будешь в курсе всего происходящего.

– Как я тебе завидую, Лева, – не к месту бросил Орлов.

Гуров удивленно вскинул брови.

– Здрасте. И давно?

– Сходи ты за меня к министру.

– Нет, Петя, – полковник улыбнулся. – Гурову – Гурово, а генералу – генералово. Ничем не могу тебе помочь.

– Ну тогда ни пуха ни пера, – забрав рапорт, бодро ответил Орлов.

Он бегло прочитал документ, потом убрал его в стол. Прочитал не потому, что не доверял Гурову, а просто по привычке, которую выработал сам в себе за годы кабинетной работы.

– Тебе ни пуха ни пера, – напомнил Гуров о том, что Орлова уже наверняка ждут в министерстве. – А мне – скатертью дорога.

Дорога до университета заняла у Гурова не больше тридцати пяти минут. Он остановился на забитой автомашинами стоянке, запер свой «Пежо» и отправился в фойе университета. До встречи со Светланой Олещенко оставалось всего несколько минут. Гуров вошел в фойе, показал удостоверение вахтерше, коротко объяснил, кто он, затем расположился у двери, ведущей на улицу, поджидая свою потенциальную собеседницу.

Вскоре прозвучал звонок, и фойе наполнилось молодыми людьми. Заложив за спину руки, Гуров важно прохаживался у дверей вуза, поджидая Светлану. Прошло еще несколько минут, прежде чем он издали заметил невысокую худенькую девушку в кожаной юбке и легкой осенней куртке. Это были те самые приметы, по которым он без труда узнал ее. Светлана так и описала себя в телефонном разговоре. Через плечо у девушки висела черная сумочка, в руке она несла общую тетрадь.

Светлана спустилась по широкой лестнице, ведущей на первый этаж университета, и пошла к выходу. Гуров сделал шаг навстречу, одновременно слегка перегородив дорогу, а когда она подошла, предъявил свое удостоверение.

– Здравствуйте, – немного устало сказал он. – Меня зовут Лев Иванович Гуров. Я – старший следователь по особо важным делам, работаю в Главном управлении уголовного розыска. Если помните, мы с вами договорились о встрече.

– Здравствуйте, – задорно ответила девушка. – Меня зовут Света, и я не забываю о том, о чем договариваюсь.

Гуров оценил ее внешность. Светлана оценила его стальные мускулы, скрытые под однотонной белой майкой без надписей.

– Вы, как я понимаю, догадываетесь, что разговор у нас с вами пойдет о вашей подруге Наталье Пискуновой? – спросил Гуров, внимательно посмотрев на молоденькую кокетку.

– Догадаться нетрудно. Об этом сейчас весь университет гудит, – все тем же задорным тоном ответила девушка.

Тетрадь с расписанием занятий она забросила в сумочку, быстро застегнула на ней замки и повесила обратно на плечо.

– И о чем же таком гудит ваш университет? – поинтересовался Гуров с нескрываемой иронией, и они вместе двинулись к выходу.

Сыщик не без удовольствия смотрел на этот пчелиный улей.

– Ну… Наташу ведь убили?.. Или нет? – многозначительно произнесла Светлана. Подходя к двери, девушка попрощалась с сидевшей на вахте пожилой женщиной, после чего открыла тяжелую дверь, предлагая Гурову выйти первым. – Будьте любезны, – улыбнулась она.

Гуров рассмеялся и кивнул.

– Весьма признателен, – поблагодарил он и, уже оказавшись со Светой на улице, добавил: – Все так. Ее действительно убили, и я пытаюсь выяснить, кто это мог сделать. Поэтому мне нужны некоторые подробности ее жизни.

– Мы уже все были готовы к тому, что нас затаскают по милициям. И особенно я, – веселясь чему-то, сказала Светлана, хотя Гуров не услышал в ее словах ничего такого, что могло бы вызвать смех.

На крыльце Светлана сунула входящей в институт девушке несколько компакт-дисков, при этом ничего не сказав ей. Гуров едва успевал следить за ее быстрыми движениями.

– Я из милиции, – спускаясь вслед за девушкой по ступеням, машинально заметил он. – Но никого неволить не собираюсь.

– Честно говоря, я не знаю, что вас конкретно интересует.

Тон Светланы стал таким, как будто ее отвлекают на бессмысленное дело во время глубокого сладкого сна. Ей совершенно не хотелось сейчас говорить ни про смерть, ни про розыск… Ей просто хотелось гулять. Она спустилась по мраморным ступеням на тротуар, усеянный желтыми листьями, и жалобно оглянулась. Сентябрьское солнце неярко светило в выбеленном осеннем небе. Вдоль бордюров дороги длинной неширокой полосой лежали желтые маленькие березовые листья. Ветер перегонял их от одного края дороги к другому. В листве валялись пластиковые стаканчики, пустые полиэтиленовые пакеты, окурки и пробки от бутылок. Судя по всему, молодежь как умела, так и отметила начало учебного года, не отходя от стен родного образовательного заведения.

– А вы расскажите мне немного о ней, – просто сказал Гуров. – О ваших отношениях. И все, – он незаметно задал Светлане первый вопрос: – Что, например, она была за человек? С кем дружбу водила?

– Со мной, – бойко и деловито ответила девушка, увлекая за собой Гурова.

Она прытко перебежала через дорогу, по которой непрерывно неслись автомашины, хотя здесь не было ни светофора, ни пешеходной «зебры», и жестом позвала мужчину за собой. Только последовав за ней, Гуров понял, что путь его спутницы лежит к небольшому летнему кафе, расположенному на противоположной от вуза стороне улицы. Девушка, балансируя, пробежала по бордюрному камню несколько шагов, затем перепрыгнула через широкий газон на тротуар и снова обернулась. Трава на газоне была плотно притоптана. По ней пролегали многочисленные тропки.

Гуров с неподдельным интересом следил за Светланой. Как она глядела, какие жесты использовала, общаясь с ним и с другими людьми. Он мысленно моделировал картину ее характера.

Полковник, не торопясь, перешел улицу и, встав у бордюра, наклонил голову набок и сухо улыбнулся. Он не спешил и этим словно испытывал ее терпение. Попытка Светланы отделаться от него была совершенно напрасной. Пока полковник Гуров не закончит свой допрос, он не даст ей далеко от него оторваться. Лев Иванович не хотел об этом говорить, но поведением своим давал понять, что предпочитает неспешность в сыскных делах и подобного рода беседах.

– С вами, – утвердительно кивнул он. – Замечательно. А вот с этого места, пожалуйста, подробнее, – остановив этими словами Светлану, он неспешным шагом приблизился. – Сколько лет вы с ней дружили? Как вы дружили?

– С Наташей мы дружили десять лет. Еще в школе сидели за одной партой, – печально начала Светлана и пожала хлипкими плечами. – Потом обе приехали в Москву, поступили в универ, на один и тот же факультет. Вместе сняли комнату. Может быть, я и ошибаюсь, но, как мне кажется, я была ее самой близкой подругой.