– Как дела? – спросил я у Всеволода.

– Заканчиваем. В трюме воды осталось по колено.

– Молодцы. Но всё-таки поторопитесь: скоро пойдёт ливень.

На всякий случай я опустил и носовой якорь, после чего вернулся к костру. Через некоторое время упали первые капли дождя, и матросы стали забираться в шалаши. К костру подошёл Всеволод с мужчинами, которые только что закончили работу на судне. Они взяли по большому куску мяса, но тут хлынул такой сильный дождь, что матросы поспешили укрыться в свободных шалашах.

Я последовал их примеру. Лёжа на спине, подложив руки за голову, я вслушивался в раскаты грома, шелест водяных струй и охранял покой своих людей, твёрдо решив этой ночью не спать. Ещё два часа назад я «заметил» двух разведчиков местного племени, но не стал из-за этого тревожить соплеменников. Едва обнаружив наше присутствие, чужаки со всех ног помчались с докладом к своему вождю. Тот немедленно собрал нескольких охотников и долго советовался с ними. По некоторым жестам я сделал вывод, что мужчины этого племени очень воинственны и не прочь помериться с нами силой.

Такая возможность у них имелась. Во-первых, их было, по меньшей мере, впятеро больше нас, и, во-вторых, они обладали, на удивление, мощными дальнобойными луками. По крайней мере, у племён, живших западнее и севернее наших соседей, такие луки не встречались. Только начавшийся ливень внёс коррективы в их планы. Они с нетерпением ждали, когда разгулявшаяся стихия немного успокоится, и не ложились спать.

После полуночи гроза стала стихать и вскоре совсем прекратилась. Все мои люди крепко спали. Я взял в своём шалаше немного сухого хвороста и выбрался наружу. Сплошная низкая облачность нависла над окружающей местностью. В трёх шагах ничего нельзя было разглядеть. Тихонько посмеиваясь, я «наблюдал» за тем, как охотники соседнего племени вышли в поход. «Ничего, пусть прогуляются. Свежий воздух ещё никому не повредил», – подумал я, неторопливо разжигая костёр.

Уже давно, отправляясь в поход, мужчины моего племени не брали с собой горшочек с горячими угольками. Северо-западнее Рагби находились залежи каменного угля. Там я и нашёл несколько десятков жёлтых блестящих камней. Это был железный колчедан, который при ударах по нему кремнем даёт искры. От них легко разжечь костёр, нужен лишь сухой мох.

Подойдя к ближайшему шалашу, я потряс за ногу одного из матросов.

– Кто там дурака валяет? – злобно прошипел он.

– Полегче, парень, полегче. Это я.

– Великий вождь?! Что случилось?

– Потом объясню. Быстро буди остальных.

Подбросив хвороста в разгоревшийся костёр, я принялся разжигать новый в трёх метрах от судна. Ко мне подошёл заспанный помощник капитана.

– Неси ещё хворост, – распорядился я, – и прикажи разбудить тех, кто ещё спит.

– Сейчас, великий вождь.

Минут через пять на берегу собрались все мои люди.

– Значит так, – сказал я. – Объясняю только один раз, поэтому перестаньте зевать и слушайте внимательно. Нам грозит смертельная опасность. Местные охотники выступили в поход. У нас ещё есть время, чтобы быстро собраться и уплыть отсюда подальше. Разожгите возле корабля ещё два больших костра и, самое главное, не забудьте в лагере инструменты и оружие. Всё понятно?

– Да, великий вождь, – нестройно ответили мужчины.

– Того, кто оставит здесь свой шлем или топор, лично скормлю акулам, – пригрозил я и добавил для пущей убедительности:

– Я не шучу. Разойдитесь.

Взойдя на палубу корабля, я поднял кормовой якорь и стал наблюдать за действиями своих соплеменников. Надо отдать им должное – они выполнили мой приказ быстро и без лишней суеты. Постепенно по трапу поднялись все матросы и заняли каждый своё место. На берегу оставались только Всеволод и его помощник. Они быстро отвязали от дерева один из канатов, а вот со вторым вышла заминка. Канат разбух от дождя, а узел, которым он был привязан к дереву, затянулся слишком сильно из-за того, что уровень воды в реке повысился.

– Всеволод! Режь канат! – крикнул я.

Капитан кивнул и, достав нож, перерезал канат возле самого дерева. Затем он последним ступил на палубу судна и с двумя матросами поднял трап.

Чужие охотники находились от нас не дальше, чем в двухстах пятидесяти метрах. Они уже наверняка заметили ярко горящие костры.

– Поднять носовой якорь! – скомандовал я.

Два сильных матроса быстро выполнили мой приказ.

– Разворачивайте судно носом к морю!

Этот манёвр был морякам давно привычен. Те из них, кто сидел в передней части корабля у левого борта, дружно упёрлись вёслами в берег, и корабль стал разворачиваться. Слаженно работая вёслами, матросы вывели судно почти на середину реки, и в этот момент на берегу раздались разочарованные крики чужих охотников. Я рассмеялся и прокричал им:

– Отдохните, ребята! До утра ещё далеко!

Матросы, дружно налегая на вёсла, подхватили мой смех, и наш корабль, увлекаемый течением, с удвоенной скоростью стал удаляться от противника. В этот момент рядом со мной раздался звук, будто что-то твёрдое ударилось о металл, и помощник капитана схватился за голову.

– Больно, зараза!

Нагнувшись, я при помощи «внутреннего телевизора» быстро нашёл вражескую стрелу. Её кремневый наконечник разбился от удара о железный шлем моего соплеменника.

– Ну, что, пригодился шлем? – громко спросил я его.

– Да. Спасибо, великий вождь.

– Не за что. Носи на здоровье, – сказал я и тут же строго прикрикнул на чересчур развеселившихся матросов:

– А ну тихо, не то на мель сядем! Право руля! Так держать! Навались!

Мы выходили в море. Нас окружала кромешная темнота, и мне приходилось быть всё время начеку, чтобы действительно не наскочить на мель.

В дальнейшем наше судно продвигалось медленнее. Я внимательно следил за погодой и возможными опасностями по курсу нашего корабля. Мы прошли через Гибралтарский пролив и продолжили плавание вдоль северного берега Африки. Рек там гораздо меньше, и однажды, почувствовав приближение бури, я приказал повернуть судно в открытое море. Мы убрали парус и легли в дрейф. Я распорядился вытащить вёсла и надёжно привязать их к бортам корабля.

Люди пристально следили за тёмной линией на краю горизонта. Постепенно она превратилась в широкую полосу непроглядной тьмы. Я приказал матросам спуститься в трюм. Испуганные происходящим, они быстро выполнили команду. Вместе с капитаном я встал к рулевому веслу. Крепко привязав себя к бортам судна, мы решительно направили его навстречу быстрым, пенящимся волнам.

Вскоре свинцовые тучи заклубились над морем. Ветер усиливался, а волны становились всё выше. Но, несмотря на это, мы с Всеволодом продолжали удерживать корабль носом к огромным волнам, многие из которых захлёстывали палубу.

Так продолжалось несколько часов. У нас затекли руки, и онемело всё тело. Мы полностью вымокли и наглотались морской воды. Через некоторое время ветер стих, небо очистилось от туч, и появилось заходящее солнце, которое скоро погрузилось в пучину тёмного моря. Люди постепенно приходили в себя и поднимались наверх. Во второй раз с начала плавания нам пришлось ночевать на палубе корабля.

Я приказал поставить парус и, воспользовавшись лёгким бризом, ориентируясь по Полярной звезде, повёл судно на восток. В дальнейшем погода нам благоприятствовала. Через два с половиной месяца после отплытия из Лондона наш корабль прибыл к восточному побережью Средиземного моря.

Здесь мы несколько раз высаживались на берег и затем продолжали плавание, постепенно продвигаясь на север. Я включал свой «внутренний телевизор» и находил дикорастущие злаки: пшеницу, ячмень и рожь. Нам удалось собрать несколько мешков зерна, которое к этому времени созрело. Мы соблюдали все меры предосторожности. Люди действовали предельно собранно, и я мог положиться на любого из них.

Матросы восхищались красотами местной природы. Средиземноморская растительность поражала воображение не избалованных южным климатом людей. Да и мне никогда не доводилось здесь бывать, поэтому я искренне разделял чувства экипажа нашего судна.