«Ни о чем не думай, – сказала она себе. – А главное, не пытайся анализировать то, что случилось у тебя с Остином во дворе. Потом об этом подумаешь – когда как следует отоспишься».

Занимаясь домашними делами, она старательно следовала этой данной себе установке, как вдруг обнаружила, что прошло уже двадцать минут, а вода в ванной все еще льется.

Подойдя к комнате для гостей, она решительно постучала в дверь.

– Остин!

Поскольку он не отозвался, Молли вошла в его комнату и первым делом направилась в ванную.

Дверь была не заперта.

Моли приоткрыла ее и заглянула в щелку.

– Остин?

Из-за болезни Остина ванную комнату переоборудовали в душевую. Ванну вынесли, на ее месте установили деревянную скамью и, чтобы Остин не упал, обнесли ее деревянными перилами, за которые в случае необходимости он мог держаться.

За матовым стеклянным ограждением сквозь клубы пара едва проглядывали контуры его фигуры. С забившимся от дурного предчувствия сердцем Молли приоткрыла дверцу душевой.

Остин, закрыв глаза, неподвижно сидел на скамье, привалившись головой к кафельной стене. Лившаяся сверху вода омывала его тело, собиралась под ногами в ручеек и исчезала в крохотном бурливом водовороте стока.

– Остин! – воскликнула Моли, чувствуя, как в ней нарастает паника.

Очень медленно, словно ему требовалось сделать для этого огромное усилие, он приоткрыл глаза и посмотрел на нее в упор.

– Знаешь что, Молли? – задумчиво произнес он, словно продолжая начатый с ней разговор. – Я вот о чем подумал…

Неожиданно Остин запнулся, а потом и вовсе замолчал. Вместо того чтобы закончить свою мысль, он протянул к ней руки.

Молли не ожидала такого порыва с его стороны и так растерялась, что позволила втащить себя внутрь, хотя и была полностью одета. В следующую минуту, впрочем, она опомнилась и могла бы, если б того хотела, выскользнуть наружу, но не сделала этого. Она осталась и, более того, даже прикрыла за собой дверцу душевой кабинки.

Все так же молча и не сводя с нее глаз, Остин усадил ее к себе на колени, и теперь лившаяся из душа вода равно поливала их обоих. Потом, взяв Молли за руку, Остин поднес ее пальцы к губам и поцеловал. Во взгляде его проступило какое-то странное выражение: казалось, он сам над собой подсмеивался.

Молли, честно говоря, не знала, что и думать. Что делать, она тоже не знала. До сих пор она без особого успеха пыталась выбросить из головы то, что произошло между ними во дворе, но теперь, когда Остин затащил ее в душевую, ей и вовсе стало невозможно отделаться от этих мыслей. В голове у нее царил страшный сумбур, да и Остин не давал ей расслабиться, продолжая преподносить сюрприз за сюрпризом.

– Я собираюсь податься на север, – неожиданно сказал он, будто отвечая на какие-то свои тайные мысли. Нечего и говорить, что подобное заявление со стороны мужа удивило Молли ничуть не меньше, чем его действия.

– На север? – удивленно переспросила она.

– Ну да, на север. Может, в Висконсин, а может, в Миннесоту.

Он отпустил ее руку, прикрыл глаза и снова откинул назад голову, упершись затылком в кафельную стену.

Остин сидел так довольно долго, и Молли уже стала подумывать, что он уснул. Поэтому, когда он заговорил снова, она невольно вздрогнула.

Не открывая глаз, он сказал:

– Сниму себе хижину… на озере. Буду ловить рыбу… вечером сидеть у костра.

Какая рыба? Какой костер? Он ведь всегда отказывался ехать с ней за город? Говорил, что глупо спать на улице, когда у тебя есть свой дом.

– Хорошо проснуться… где-нибудь за городом, под открытым небом…

И это ее практичный, расчетливый Остин, который терпеть не может всякие палатки и лагерные костры? Молли просто отказывалась что-либо понимать.

Нет, в самом деле, не случилось ли у него чего с головой?

– Ну и как ты намереваешься туда добраться? – поинтересовалась она.

Остин беззаботно пожал плечами:

– Откуда я знаю? Может, на автобусе?

Хм! И это говорил человек, у которого в прошлом весь год был расписан по дням и по часам. Невероятно.

Бедняга. Он даже не знает, насколько он не подготовлен к такого рода путешествиям.

Она подумала об авиационном билете, который лежал у нее в сумочке, и о снятом ею номере в гостинице на окраине города. А потом подумала об Остине, который на свой страх и риск собирался ехать на рыбалку в глухой озерный край.

– Слушай, может, мне тебя туда отвезти? – предложила она.

Он открыл глаза.

– А как же твоя… Фло-ри-да? – произнес он по слогам.

– У меня билет на самолет на восьмое сентября.

Остин с минуту подумал, потом спросила:

– А сегодня какое?

– Двадцать шестое.

Поскольку у него на лице появилось странное, какое-то отстраненное выражение, она сочла необходимым повторить дату еще раз раздельно, чуть ли не по слогам произнося слова.

– Сегодня – двадцать шестое августа.

«Неужели возможно такое, что он не знает, какой сегодня месяц и день?» – подумала Молли, но сказала другое:

– Нагреватель перестал работать. Вода становится холодной.

Он кивнул, но выйти из душевой даже не попытался.

Молли выключила воду. Поскольку Остин, казалось, снова погрузился в оцепенение, она встала, стянула с себя мокрое платье и отбросила его в сторону.

С промокшим бельем пришлось повозиться. Когда трусики упали на мокрый кафельный пол и она после этого подняла глаза на Остина, то обнаружила, что он откровенно, без малейшего смущения ее разглядывает. Его по-прежнему занимал ее загар, вернее, полоски от купальника, которых на загорелом теле Молли вроде бы и не было заметно.

Стоя под его пристальным взглядом, Молли почувствовала, как в ней разгорается желание. Она хотела уже было прикрыться полотенцем, как вдруг Остин протянул руку и коснулся гладко выбритой кожи внизу живота.

– Это… очень эротично, – глубокомысленно произнес он. – Это могло бы мне понравиться…

– Что? – спросила она, замирая. – Что могло бы тебе понравиться?

Он покачал головой.

– Неважно…

– Нет, скажи… – попросила она тихо.

– Ну… я представил себе, что касаюсь этого места языком. Интересно все-таки, какова ты на вкус. И еще: хотелось бы знать, что бы ты при этом… подумала…

– Подумала бы, что ты начитался книжонок доктора Фишера, – сказала она едва слышно.

Остин криво улыбнулся и убрал руку.

Тут она вдруг поняла, до какой степени он утомлен. Не отдавая себе в том отчета, он говорил ей все, что приходило к нему в голову, не подвергая свои речи ни малейшей цензуре.

– Ну, хватит, – сказала Молли, снимая с крючка полотенце и в него заворачиваясь.

Прикрывшись, она взяла еще одно полотенце и стала вытирать им Остина. Потом она обернула полотенцем бедра мужа и повела его к кровати. Он повалился на нее как подкошенный.

– Всегда хотел… принять душ с тобой вместе, – произнес он перед тем, как погрузиться в сон.

Через шесть часов Молли проснулась. Она лежала на постели рядом с Остином, который все еще спал.

Как известно, увидеть вещи в перспективе можно только на свежую голову.

«Ты что, с ума сошла? – первым делом спросила себя Молли, когда проснулась. – Ты вообще думаешь, что творишь, или нет?»

Сильнейший стресс, в котором она пребывала последние двадцать четыре часа, довел ее, что называется, до точки. В самом деле, за последние сутки она пережила попытку изнасилования со стороны Остина, провела бессонную ночь, прошла через кризис в ее с Марком отношениях…

«Сколько еще нужно событий, чтобы поставить человека на грань нервного срыва?» – задавалась она вопросом, разглядывая оклеенные обоями в цветочек стены гостевой комнаты.

Думать о том, что произошло между ними, ей по-прежнему не хотелось. Еще меньше ей хотелось рассуждать на тему об открывшейся вдруг перед ней мужской привлекательности Остина.

Остин между тем перекатился на бок, открыл глаза и посмотрел на нее в упор.