– Тупая, глупая шлюха! – Пальцы стали сжиматься на ее горле.

Потом неизвестный с такой силой ее встряхнул, что у нее лязгнули зубы.

Она бы сейчас заорала – и как! – если бы не лежавшая у нее на горле рука, не дававшая ей вздохнуть.

Габриэль, извернувшись, просунула руку за спину и впилась ногтями в лицо насильника.

Тот вскрикнул от ярости и боли, но хватки не ослабил, горла не отпустил и, оторвав ее от машины, потащил в темную аллею. Потом, изменив, по-видимому, свое первоначальное намерение, он прислонил Габриэль к контейнеру для мусора и стал с силой бить ее головой о металлическую крышку.

«Еще немного – и мне конец», – отстраненно подумала Габриэль. В голове у нее шумело, а грудь разрывала острая, непереносимая боль. Поначалу перед глазами у нее вспыхивали искры, но потом они начали блекнуть, гаснуть и растворяться в нахлынувшей на нее вдруг темноте.

Но откуда этот звук? Кто-то кричит? Или это топот ног бегущего по аллее человека? Или это отдается у нее в ушах биение ее собственного сердца?

Пальцы, сжимавшие горло, ослабили хватку, но в этом ей было мало пользы, поскольку теперь она не смогла бы вдохнуть, даже если бы и захотела.

Того, что она падает, Габриэль не почувствовала; просто в какой-то момент обнаружила, что лежит на асфальте. Он был влажный, прохладный и холодил ей щеку. Она приникла всем телом к его надежной тверди и… потеряла сознание.

Дзы-ынь. Дзы-ынь.

Марк Эллиот, не открывая глаз, нащупал стоявший на столике будильник и нажал на кнопку.

Дзы-ы-ы-ынь!

Марк открыл глаза и в полной темноте снова надавил на кнопочку – уже с большей силой и куда агрессивней.

Дзы-ы-ы-ы-ынь!

Не будильник, значит, наконец догадался он и, стряхнув с себя остатки сна, потянулся к тому месту на столике, где стоял телефон.

На электронном табло часов высвечивались в темноте три алые цифры: 3.00.

«Вот гады, – подумал он, – не дали поспать», – и снял трубку.

– Алло?

– Говорит лейтенант полиции Джон Кларк.

С кем-то случилось несчастье, кто-то попал в беду, механически отметил про себя Марк и, присев на постели, сосредоточил все свое внимание на вибрировавшем в трубке голосе. Его сознание услужливо предоставило ему список родственников, друзей и знакомых, из-за которых ему могли бы звонить, поставив на первое место до боли знакомое ему имя – Молли.

– Я нахожусь в медицинском центре «Спринг Грин». Сюда доставили с улицы одну женщину…

Молли, точно.

Остин все-таки до нее добрался. Избил или, не дай бог, убил…

– …по имени Габриэль Беннет.

Габриэль? Ну и дела…

– Ее основательно избили, но сейчас она находится в удовлетворительном состоянии. Назвала ваше имя и адрес, дала номер телефона и попросила вам позвонить. Я, видите ли, должен заполнить протокол, но она пока что отказывается выдвигать обвинения.

– Немедленно выезжаю, – пообещал окончательно проснувшийся Марк.

Марк никогда не был в медицинском центре «Спринг Грин», тем не менее нашел это место без труда. Когда он вошел в приемное отделение, на часах было только самое начало пятого.

Сидевшая за столиком медсестра сообщила Марку, что Габриэль отвезли на обследование. Он отправился ее искать и обнаружил в палате интенсивной терапии.

Ему в силу профессии приходилось бывать в больницах и видеть женщин, избитых своими мужьями или любовниками. Но вид Габриэль его поразил.

Она лежала на кровати, вытянув руки вдоль тела, как если бы малейшее движение причиняло ей боль. Правый глаз у нее полностью заплыл, а под ним красовался огромный кровоподтек. Лицо было сплошь исцарапано и покрыто ссадинами, а нижняя губа распухла и кровоточила.

Подойдя к изголовью ее кровати, он очень медленно и осторожно отвел волосы у нее со лба. Она молча за ним наблюдала. Марк, наверное, впервые в жизни не нашелся, что сказать.

– Боже мой, – пробормотал он и застыл, как громом пораженный.

У Габриэль задрожали губы, и она повернусь к стене, будто застыдившись его присутствия. И тогда он увидел ее шею. Она выглядела еще хуже, чем лицо. Он в жизни не видел подобных кровоподтеков. Они были почти черными и в целом представляли собой четкий отпечаток чьей-то руки.

– Боже мой! – сглотнув, повторил он и погладил Габриэль по голове.

Габриэль издала стон и попыталась оттолкнуть его руку: она уже начала сожалеть, что назвала полицейскому имя Марка и дала его номер телефона. Правда, лейтенант слишком на нее давил, требуя вызвать кого-нибудь из ее знакомых или близких, и кандидатура Марка показалась ей самой подходящей. Теперь, правда, она так уже не думала. Марк смотрел на нее с таким испугом и изумлением, будто она получила первый приз на конкурсе уродов.

– Хочешь, чтобы я кому-нибудь позвонил? – спросил он, обретая наконец дар речи. – Может быть, твоему брату?

– Нет! – крикнула она и болезненно поморщилась: уж кричать-то ей точно не следовало. Горло у нее болело так сильно, что можно было подумать, будто она наглоталась колючей проволоки. Но Габриэль вовсе не хотела, чтобы Остин знал, в какую переделку она попала. Случись такое, он бы заодно узнал, чем она зарабатывает себе на жизнь, а это для нее было все равно, что нож острый. У них с Остином только-только начали налаживаться отношения, и такого рода новость могла все испортить.

– Ладно, забудем об Остине, – сказал Марк и коснулся другой, куда более важной темы. – Я слышал, что ты отказываешься выдвигать обвинение. – От возмущения Марк взмахнул руками, как делал всегда, когда приходил в сильное возбуждение. – Надеюсь, впрочем, что это не так. Ведь не хочешь же ты, чтобы этот тип остался безнаказанным после того, что он с тобой сделал?

Между тем Габриэль уже пришла к выводу, что всему виной – она сама. Даже не столько она, сколько ее работа и образ жизни. Вряд ли солдат на фронте может всерьез рассчитывать на то, что в разгар сражения пройдет по полю боя, не получив ни единой царапины. Что и говорить, до сегодняшнего вечера ей чертовски везло. Теперь придется быть более осторожной.

Ну и, кроме того, дело не только в ней. Есть еще и Джино. Если она предъявит обвинение, его тоже начнут таскать по судам – как свидетеля. Возможно, он единственный, кто видел насильника. Но Джино нельзя попадать в поле зрения полиции, поскольку у него самого рыльце в пушку. Он замешан в азартных играх, незаконной торговле спиртным после установленного часа, наконец, у него в баре работает брат, у которого нет вида на жительство. Нет, она не может подвести Джино – особенно учитывая то обстоятельство, что он спас ей жизнь.

Марк, как всегда, был чертовски упрям.

– Ты не можешь позволить этому типу выйти сухим из воды.

В который уже раз Габриэль задала себе вопрос: что, собственно, так привлекает ее в Марке? Он родился и вырос в благополучной и обеспеченной семье, ни черта не смыслит в той жизни, которую она ведет, и вечно уповает на закон. Другими словами, они с ним разного поля ягоды и он никогда не сможет ее понять…

Чтобы оградить себя от дальнейших расспросов, она сказала ему, что не знает, кто на нее напал.

Это вовсе не было ложью. Она и вправду не знала, кто хотел ее придушить. По ее мнению, это мог быть тот богатенький парень, что заходил к ней после выступления. С другой стороны, насильником с равным успехом мог оказаться и придурок со стеклянным взглядом, который пускал слюни, пялясь на нее. В принципе, это мог быть кто угодно – любой дебил из бара или с улицы.

– Я не знаю, кто это был, – повторила Габриэль, чувствуя, что на глаза у нее наворачиваются слезы. Потом от боли в горле она раскашлялась.

– Хорошо, хорошо. Не знаешь – и ладно. Только не волнуйся. И не говори слишком много. Тебе вредно разговаривать.

Оглянувшись по сторонам, Марк увидел на столике бутылку с минеральной водой и несколько стаканчиков. Наполнив один из них прозрачной жидкостью из бутыли, он поднес его к распухшим губам Габриэль. Она сделала маленький глоток и благодарно посмотрела на Марка. Вода смочила горло и приглушила боль. Кашель прекратился.