Эмма громким шепотом произносила слова старого заклинания. Когда она поднимала руки вверх, браслеты на ее запястьях, звякая, опадали ближе к локтям. Кулон в виде сердца подрагивал в ложбинке между полными грудями. Глаза были опущены, губы быстро шевелились.

Она сидела за круглым столом, на котором мелом были начертаны пентаграмма и еще какие-то значки в виде римских цифр и латинских букв. Фонарь в беседке легко покачивался и скрипел, то ли от ночного ветерка, то ли действительно от присутствия чего-то потустороннего, необъяснимого. По лицам людей пробегали тени.

Дубровская содрогнулась. Ночь была прохладной, и она успела основательно промерзнуть. Ноги в легких туфлях превратились в ледышки. Еще немного, и она начнет шмыгать носом. Спрятав ладони в складках платья, она оглядела присутствующих. Маска была идеальным прикрытием. Она позволяла беззастенчиво разглядывать новых знакомых, не рискуя быть уличенной в дурных манерах…

Помимо нее и увлеченной гаданием Эммы за столом находились две молодые женщины. Одна из них, очаровательное капризное создание с целой шапкой золотистых кудряшек на голове, иронически щурилась. Она ни на минуту не прониклась мрачной торжественностью момента, а только покусывала пухлые губки, чтобы не расхохотаться. Это была Лара, жена одного высокопоставленного чиновника из мэрии, поэтому она смотрела на гостей немного пренебрежительно. Легонько постукивая длинным ногтем по столешнице, она вызывала явное неодобрение Эммы. Та уже несколько раз сбивалась с заранее заученного текста и бросала на Лару недовольные взгляды.

Другая женщина была если и не старше Лары, то серьезнее ее в несколько раз. Она держалась за краешек стола, вытянув вперед шею, и старалась не пропустить ни слова из цветистой речи колдуньи. Кажется, ее звали Мария. Она, в свою очередь, являлась женой директора развлекательного канала, но представительницей богемы ее нельзя было назвать даже с натяжкой. Женщина была начисто лишена светского лоска и в довольно дорогом костюме походила на рабочую лошадь, облаченную в парадную сбрую. Во всей ее позе сквозило напряжение, во взгляде – настороженность.

Она иногда смотрела в сторону супруга, высокого вальяжного мужчины с сигарой в руках. Константин стоял, облокотившись на перила, пускал в холодный воздух кольца вонючего дыма и делал вид, что не имеет к собравшимся никакого отношения. Это, впрочем, относилось и к его жене, с которой за весь вечер он вряд ли обмолвился хоть парой фраз. Это был хрестоматийный «новый русский», именно такой, каким их принято изображать в народном фольклоре. И пусть малиновый пиджак у него заменяла модная замшевая куртка на молнии, сути дела это не меняло. Он был и оставался таким, как есть, с преувеличенным чувством собственного достоинства, широкими жестами и масленым взглядом. Константин Кротов обретался в порочных кругах шоу-бизнеса, и это обстоятельство не только освободило его от всякого рода комплексов, но еще и наградило нахальством и бесцеремонностью. Явившись на званую вечеринку, он с непосредственностью кинозвезды поприветствовал собравшихся небрежным кивком головы и тут же распечатал коробку с кубинскими сигарами. Пустив дым в глаза гостям, в самом прямом смысле этого выражения, он принял живописную позу у перил и застыл, словно дожидаясь аплодисментов. На левой руке у него не хватало большого пальца. Это, впрочем, не особо мешало ему жить, поскольку остальными пальцами он управлялся весьма проворно.

Чиновник из ближайшего окружения мэра вид имел озабоченный. Петр Иванович, мужчина совсем еще молодых лет, на мир смотрел глазами ответственного работника, так что даже в неформальной обстановке к нему неловко было обратиться по имени. Он чрезвычайно дорожил своей репутацией и не позволял никому, даже собственной супруге, бросать на нее тень. Сегодня очаровательная Лара выпила несколько бокалов шампанского и была не в меру разговорчива, что держало его в напряжении. Он хмурился и был готов к тому, чтобы при первом же удобном моменте отвести жену в дачный домик от греха подальше.

Еще один гость, видный мужчина с изящным профилем, подпирал собой решетчатую стену беседки. Он сложил на груди руки и без особого интереса наблюдал за гаданием. Будучи человеком научным, хорошо разбирающимся в медицине, он знал жизнь с изнаночной стороны и поэтому не верил ни в черта, ни в дьявола. К подобной чепухе он относился философски, как к забаве. Если люди любят щекотать себе нервы, то что в этом дурного?

Он пришел без пары, и, насколько это было известно Елизавете, в настоящий момент ему еще не удалось оправиться после бракоразводного процесса, третьего по счету. Известный пластический хирург Павел Грек любил женщин, неоднократно в них разочаровывался, но не терял оптимизма. На настоящий момент он был «в поиске», и Дубровская смутно подозревала, что незамужняя Эмма уже положила на него глаз…

Ян находился неподалеку, и Дубровская была рада его присутствию. Он «замещал» вечно занятого мужа и создавал иллюзию того, что Елизавета была не одна среди этих малознакомых и, по сути, не особо нуждающихся друг в друге людей.

На последних словах руки колдуньи, до этого времени рассеянно поглаживающие магическую символику, начертанную мелом, внезапно взлетели вверх и тут же опустились, громко стукнув ладонями по столешнице. Фонарь, качнувшись на ветру, издал странный скрежет, больше похожий на стон. Дубровская вздрогнула от неожиданности.

За спиной раздалось осторожное покашливание.

– Позвольте вам заметить, милая, что солнце встает на востоке, а заходит, соответственно, на западе.

Конечно, комментарий Петра Ивановича прозвучал не вовремя и не к месту. Чиновник, привыкший руководить и направлять, не мог простить гадалке неточность. Он был страшным педантом, а чтение нравоучений всегда было его слабостью.

Эмма вытаращила на него глаза, не понимая, очевидно, о чем речь. Зато Лара, прочувствовав ситуацию, начала смеяться.

– О боже! Петр Иванович, ты такой зануда. Ну кто будет обращать внимание на подобные мелочи, если речь идет о магии?

Чиновник напрягся. Свободомыслие жены ничего хорошего не сулило. Шампанское уже вовсю играло в ее голове, и пусть пока она еще соблюдала определенные рамки, но интуиция подсказывала ему, что добром дело не кончится. Если так пойдет и дальше, то она забудет его имя-отчество и начнет величать «петушком», по домашней привычке. Спору нет, в интимной атмосфере он прощал ей маленькие слабости и даже потворствовал им, но на людях он всегда проявлял жесткость и принципиальность.

Петр Иванович взял было супругу за руку, как вдруг у нее нашелся союзник в лице дамского угодника – врача.

– Конечно, искать в заклинаниях логику и смысл – это все равно что требовать от гадалки диплом об ученой степени, – произнес хирург, улыбкой поддерживая захмелевшую даму. – Если солнце встает на западе, значит, так тому и быть. Если крысиным хвостом, зарытым в полночь на кладбище, можно снять с человека порчу, извольте – ищите крысу и отрубайте у нее хвост! Все эти мистические ритуалы никакой научной основы под собой не имеют.

– Вот-вот, – многозначительно прищурился бизнесмен и стряхнул пепел с сигары в цветочный горшок. – Все эти бабские штучки ими же и созданы для разведения лохов. Но меня, слава богу, этим не проймешь. Тьма какая-то, черти – тьфу! Чушь! А ты, поди, в это веришь?

Он ткнул пальцем жену. Та нервно дернулась и залилась краской.

– Я… я не знаю. Но вообще-то гадание не приносит вреда. Это иногда даже забавно.

Она улыбнулась какой-то жалкой, затравленной улыбкой.