– Не знал, успокойся, Ганин…

– Чего ж тогда?…

– Не знал, но догадывался… Правда, не предполагал, что все пойдет именно по этому конкретному пути и так быстро…

– По какому пути? – продолжал выказывать недоумение наивный по случаю раннего часа сэнсэй.

– По материалистическому, Ганин, – пояснил я. – Пойдем-ка и мы проведаем нашу прекрасную вдовушку!

Мы нагнали представительного визитера уже на самом пороге, и дверь Наташа открывала для нас троих. Она, увидев специалиста по недвижимости с двумя потрепанными ангелами-хранителями за плечами, застыла в дверях в очевидной растерянности. На ее ничуть не изменившееся за ночь лицо, как и вчера, был безупречно наложен макияж, словно она и не умывалась со вчерашнего вечера. На ней был тонкий, но свободный белый свитер и голубые джинсы, обтягивающие два стройных объекта дон-жуанского воздыхания и казановского вожделения.

– Доброе утро, – вежливо поклонился ей солидный дядя, перехватил ее удивленный взгляд и машинально обернулся на нас с Ганиным.

– Здравствуйте… – прошептала Наташа.

– Извините. – Я ласково отстранил ничего не понимающего риелтора и шагнул вперед.

– Доброе утро… – тихим разочарованным голосом обратилась Наташа уже ко мне.

– Доброе утро, Наташа. – Я перешел на русский, чтобы не посвящать посторонних риелторов в наши секреты. – Мы с Ганиным проезжали мимо и решили предложить подвезти вас до управления…

– До управления? – Она вцепилась тонкими белыми пальцами с ярко-красными ногтями в шоколадную плоть входной двери, которую явно не собиралась распахивать перед нами.

– Да, у вас ведь встреча с майором Йосидой, – напомнил я ей. – Разве нет?

– Встреча в девять… – возразила она уже громче и тверже. – И потом, я собиралась ехать сама…

– Конечно. – Я лицемерно улыбнулся. – Просто я подумал… мы подумали, что после вчерашнего вам будет несколько не с руки садиться за руль… Хотели предложить подвезти.

– Ничего, спасибо. – Она уже оправилась от первоначальной оторопи и даже изобразила тонкими губами некое подобие кислой улыбки. – Я хорошо вожу…

– Безусловно, – кивнул я. – Тем более, как я вижу, у вас тут еще дела имеются…

– Да, у меня дела. – Она отвела от меня свой прекрасный взор и натянуто улыбнулась застывшему в недоумении продавцу недвижимого имущества, который, судя по его напыженности, не знал, куда себя пристроить в сложившейся ситуации, но определенно не хотел выглядеть при этом идиотом или изгоем.

– Какие, если не секрет? – Я все-таки решил попробовать закинуть удочку, хотя надежды на реальный улов не было никакой.

– Не секрет, разумеется, но и вас они никак не касаются, – подтвердила она мои опасения.

– Ну тогда извините. – Я отступил с порога, открывая ей вид на умолкнувшего от моей неожиданной прыти Ганина.

– Ганин, ты на конференции сегодня будешь? – Наташа вновь поменяла объект своего сосредоточенного внимания.

– Не раньше обеда, у меня тоже дела, вернее – те же, – тоскливо отозвался он. – А ты?

– Ну вот, – Наташа указала своим острым подбородком на меня, – перед полицией в центре отчитаюсь и сразу в университет.

– Тогда увидимся! – Ганин махнул ей рукой, и мы оставили прекрасную Наталью вдвоем с акулой недвижимого капитализма.

– Чего ты вдруг на нее прыгать стал? – искренне поинтересовался Ганин, падая за руль «галанта».

– Того, Ганин, чего ты сам знаешь! – Я проводил глазами заходящего в дом риелтора и скользнул юношеским взором в последний за сегодняшнее утро раз по обернутой в небесный «деним» прекрасной плоти.

– Откуда я могу знать! – недовольно буркнул он и завел двигатель. – Тоже мне нашел ясновидца!… Тут с утра только и мыслей, чтобы в столб не въехать с недосыпу! А ты от меня мозгового рентгена требуешь!

– Ты, Ганин, не бурчи, а давай-ка лучше тормозни у его машины, чтобы я с нее все переписал. – Я похлопал Ганина по богатырскому плечу и полез в его «бардачок», чтобы найти в калейдоскопичном хламе хоть какое-нибудь внятное стило.

– Чего ты там роешься? – спросил Ганин, останавливаясь справа от риелторского «субару».

– Ручка есть у тебя, Ганин?

– Зачем тебе ручка? – язвительно поинтересовался Ганин. – Мысль умная в голову в кои веки раз пришла?

– Не столько умная, сколько черная… – парировал я, продолжая перебирать левой рукой бесконечные кассеты, мини-диски, салфетки, пластыри и мятные таблетки от запаха изо рта.

– Так тогда тебе не мой «бардачок» открывать нужно, а шампанского бутылку… – хмыкнул грамотный сэнсэй.

– Ну да или перечитать чего-нибудь веселенькое, да? Из французской классики… – достойно парировал я, в очередной раз помянув про себя добрыми словами своего образованного батюшку.

– Типа того… На, держи! – Он протянул мне свой сотовый телефон. – Действуй!

– В каком смысле? – Я взял с его ладони сложенный пополам увесистый фиолетовый аппарат с серебристыми вставками.

– В прямом, – пояснил он. – Тут видеокамера встроенная, сфотографируй ею, чего тебе нужно, – и все! Потом на компьютер скинешь по почте или через переходник…

– Это последнее чудо нашей японской техники, Ганин?

– Предпоследнее. Есть аппараты и поновее, – поправил меня педантичный Ганин. – Чудеса, Такуя, ваши, а пользоваться вы ими не желаете!

– Всеми нашими японскими чудесами пользоваться – никакой жизни не хватит! – Я решил поставить его на место.

– Всеми не надо, только самыми необходимыми… – резонно заметил Ганин.

Он забрал абсолютно бесполезный в моих руках мобильник, раскрыл его, навел на риелторскую машину, несколько раз нажал большим пальцем на одну из многочисленных кнопок, закрыл аппарат и, глубоко вздохнув, нажал на газ.

У центрального подъезда «Альфы» мы были без пяти восемь. Пока Ганин, чертыхаясь и сопя, парковался на крошечной пригостиничной стоянке, я разглядел за живой изгородью из изумрудного можжевельника знакомую русую голову русского филолога-красавца. Статный Заречный, облаченный в темно-синий адидасовский костюм, с белым полотенцем на шее, ретивой рысцой подбегал ко входу в отель. Я хлопнул Ганина по плечу, взглядом попросил его прервать стояночные маневры, выскочил из «галанта» и бросился наперерез Олегу Валерьевичу.

– Заречный-сан! – крикнул я ему.

– А-а, господин Минамото!… – приветливо откликнулся он, перейдя с трусцы на шаг.

– Доброе утро! – поприветствовал я его по-русски. – Вы даже вдали от родины себе не изменяете! Бегаете по утрам, да?

– Здрасте! – кивнул он и, прищурившись, взглянул на часы. – Привычка – вторая натура, да и останавливаться в нашем возрасте нельзя: бока отвиснут в два счета, о брюхе уж и не говорю. А вы чего-то рано, Минамото-сан… Мы вас к девяти ждали…

– Ждали? – переспросил я.

– А что вас удивляет? – Заречный посмотрел на меня впервые за эти дни без очков, и я автоматически отметил, что так он выглядит несколько моложе. – Факт нашего ожидания?

– Нет, его множественное число.

– Вы же сами хотели нас сегодня видеть: и меня, и Марину с Ниной. – Заречный вытер своим шейным полотенцем необильный пот со лба. – Или вы уже потеряли к нам интерес?

– Напротив, – улыбнулся я. – Только я не могу никак прочитать ситуацию с этими вашими Ниной и Мариной, раз уж вы сами их первым упомянули.

– Да какая там ситуация! – усмехнулся Заречный. – У нас просто хорошие отношения. Могут ведь у меня, хорошего мужчины, быть хорошие отношения с веселыми женщинами, Минамото-сан?

– Безусловно, тем более что, как я успел заметить, женщины они не только веселые, но и так же, как и вы, и ваши с ними отношения, хорошие. – Я жестом предложил ему пройти в вестибюль. – Что меня несколько беспокоит, так это то, что вы можете начать давать в управлении коллективные показания, а это, должен признаться, не в моих профессиональных интересах. Все-таки тут убийство иностранного гражданина, а не кража велосипеда.

– Понял вас. – Дипломатичный Заречный пропустил меня вперед в разъехавшиеся перед нами огромные стеклянные врата. – Проведу с девушками беседу, чтобы не было накладок. Обещаю, что никакого предварительного сговора между нами не будет.