– Клаус! – позвал он. – Пригласи Ланге! – велел, когда денщик показался в двери. – Садитесь, герр Кернер! – предложил гостю. – Так зачем вы пришли?

– В первую очередь показать вам продукцию местных селян, – ответил Кернер, присаживаясь на самый дальний от стола стул. «Знает свое место, – отметил Краузе. – Его хорошо воспитали». – Во-вторых, если продукты понравятся, договориться о поставках.

– Сколько вы можете предложить?

– Я знаю лишь возможности деревни, где сейчас живу. Тридцать килограммов коровьего масла ежедневно, к примеру.

– Тридцать? – изумился Краузе.

– Близ деревни расположена ферма, сотня коров. Удои и жирность молока у русских не такие, как в Германии, зато есть сепаратор и маслобойка.

«Клаусу с большим трудом удается раздобыть немного масла офицерам к завтраку, – лихорадочно размышлял Краузе. – Солдаты едят маргарин. Они будут благословлять меня. Излишки масла можно солить и отправлять в Германию. Жиры в фатерланде по карточкам, а тут такое богатство...»

– Что хотите взамен? – сердито спросил Краузе, заметив, что Кернер внимательно наблюдает за его мимикой.

– Я слышал, господин комендант, немецким командованием установлены твердые закупочные цены...

– Русские не спешат ими воспользоваться! – возразил Краузе.

– Большевики отучили крестьян доверять деньгам. При старой власти в сельской местности была широко развита меновая торговля. Они называли это потребительской кооперацией. Селянин относил в специальный пункт излишки продуктов и получал взамен товары по своему выбору: мыло, соль, спички, ткани, керосин...

– Вы предлагаете организовать нечто подобное? – понял Краузе.

– Именно, господин комендант! Надеюсь, у армии великой Германии накопилось много трофеев. Большевики бежали так быстро! Если вы доверите, я стану посредником в этом обмене. Буду привозить в Город продукты, забирать товары... Сами понимаете, мы можем установить цены, какие наилучшим образом вознаградят нас за труд...

«Проще говоря, он предлагает грабить селян и делиться со мной прибылью, – понял Краузе. – Почему бы и нет? Даже в Германии такое сходит с рук, а здесь Россия...»

– Разумеется, господин комендант будет каждый день получать кувшин свежих сливок, и совершенно бесплатно, – добавил гость, по-своему истолковав молчание гауптмана. – Селяне, приютившие меня, будут счастливы...

– Вы, случайно, не еврей? – не удержался Краузе.

– Кто здесь еврей? – послышался веселый голос, и в комнату вкатился офицер в черной форме – оберштурмфюрер Ланге. Вопреки своей фамилии (Ланге – большой), глава СД Города был мал, зато кругл и подвижен. Его румяное лицо светилось постоянной улыбкой. С такой же улыбкой, вспомнил комендант, Ланге неделю тому назад расстреливал пойманных в Городе коммунистов. При появлении эсэсовца Кернер встал и поклонился.

– Господин комендант имеет в виду меня.

– Не похож! – бросил Ланге и протянул руку. – Документ!

Копию приговора он изучал тщательно (гость понял: эсэсовец знает русский).

– Подлинник! – заключил Ланге, но бумагу не вернул. – Откуда это у вас?

– Вручили в тюрьме. У большевиков так принято.

– Как вы сбежали?

– Нас эвакуировали в Смоленск. Пешком. На колонну налетели немецкие самолеты, заключенные стали разбегаться. Охрана стреляла, но мне повезло...

– Это правда! – подтвердил Ланге, поворачиваясь к Краузе. – Я был там спустя пару дней. Дорога усеяна трупами. Сказали: никто не уцелел!

– Некоторым удалось. Мы ушли вдвоем: я и уголовник по имени Коля.

– Где он?

– В лесу мы разделились. Коля не хотел идти со мной дальше: уголовники не любят политических. Позже я слышал: его убили селяне.

– За что?

– Грабил...

– Правильно сделали, – заключил Ланге. – Чтоб грабить на этой территории, надо спросить разрешения. Почему селяне не тронули вас?

– Я не грабил...

– Но они дали вам одежду, продукты, повозку... Это ваша лошадь привязана к забору?

– Моя, герр офицер! Селяне напуганы и растеряны: одна власть исчезла, новой они опасаются. Я убеждал их, что немцы – культурная нация, что они, в отличие от большевиков, не будут угнетать простых людей. Нужно лишь повиноваться и соблюдать порядок...

– Вы слушали речи Геббельса?

– Нет. Но я предполагал...

– Правильно полагали!

– Словом, они накормили и одели меня. Поручили съездить в город и договориться о сотрудничестве.

– Что вы предложили коменданту?

– Поставку продуктов.

– И только?

– Другое не в моей компетенции.

– Вы слишком долго жили с большевиками! – рассердился Ланге. – Они приучили вас бояться. Вкусно кормить немецких офицеров – это правильно, но мало. Вермахт, сокрушающий большевиков на полях сражений, нуждается в продовольствии. Вокруг города созрели хлеба. Их нужно убрать, обмолотить и привезти на склад. Центнер зерна с каждого засеянного гектара, четыре курицы и сто яиц со двора – обязательные поставки. Остальное можно продавать... Вы хотите быть гражданином Великой Германии?

– Да!

– Берите в свои руки управление заготовками! Вы жили в этой стране, знаете язык, людей, обычаи...

– Мне нужны полномочия.

– Получите!

– Понадобится вооруженная охрана. В лесах скрываются разбитые большевики.

– Наберите в селах достойных людей и приведите в Город. Принесут присягу фюреру, мы дадим им белые повязки с надписью «Полиция» и оружие. Склад забит трофейными винтовками... Разумеется, вы будете нести полную ответственность за тех, кого отберете. Право зваться немцем надо заслужить. Согласны?

– Да, герр офицер!

– Тогда запоминайте! Наш фотограф уехал в округ, но через улицу живет еврей, который делает снимки для документов. Берет дорого, но делает быстро. Мы пока разрешаем. К обеду принесете два фото, получите аусвайс и документ о полномочиях. Через день я жду ваших добровольцев. Потом последуют более подробные инструкции. Идите!

– Слушаюсь!

– Вдруг он шпион? – вздохнул Краузе, когда гость ушел.

– Шпион предъявил бы безукоризненные документы, – хмыкнул Ланге. – Разумеется, с большевистской точки зрения безукоризненные. Мне приходилось их видеть. Русские не умеют шпионить. Они прозевали начало войны, их армии бегут, солдаты и офицеры сдаются в плен. Коммунисты на допросах показывают, что еще несколько лет назад у них была создана отличная система противодействия оккупации страны. Приготовлены склады оружия, амуниции и продовольствия для партизанских отрядов, назначены руководители подполья, проводились учения... Но потом Сталин решил, что это не патриотично – допустить врага на свою территорию. Склады ликвидировали, систему разрушили...

– Но дать полномочия первому встречному...

– Наша армия стоит у Ленинграда и Смоленска. Через месяц-другой война закончится. У нас нет времени. Вы читали приказ о поставках? Чем быстрее хлеб, мясо, молоко и яйца начнут поступать на склады вермахта, тем больше почета будет тем, кто это организовал. Если Кернер нас подведет, мы расстреляем его – только и всего. Вам, Краузе, нет нужды делать карьеру, вас ждет поместье тестя. Мне нужно заслужить расположение командования...

Комендант не ответил.

– Не обижайтесь, Эрвин! – усмехнулся Ланге. – Я человек простой, говорю, что думаю. Кстати, ваш денщик, разбудив меня спозаранок, пообещал отличный завтрак из свежих продуктов. Где они?

– Клаус! – позвал Краузе...

Кернер-Крайнев, выйдя от коменданта, отвязал вожжи от забора. Часовой у крыльца сделал ему знак, Крайнев достал из корзины, прикрытой соломой, два яйца и отдал их солдату. Часовой тут же разбил носики о приклад, выпил яйца, пустую скорлупу бросил в палисадник. Подмигнул Крайневу.

– Приезжайте чаще!

– Теперь буду! – пообещал Крайнев.

Из дверей выскочил Клаус, сунул Крайневу пустую корзину.

– Данке! – поблагодарил Крайнев.

– Ваш деревенский шнапс – высший класс! – довольно сказал Клаус. – Привозите еще! И шпиг! Мужчине, чтоб быть сильным в любви, надо хорошо питаться! – Он довольно захохотал.