Я напрасно пытаюсь прочесть на ее лице, какое впечатление произвела на нее моя наивная приманка.

Она молчит, и я продолжаю:

- Вы можете уйти, а нам здесь нужно еще кое-что осмотреть. На это есть серьезные причины. Если вы возражаете против осмотра, я представлю вам соответствующее разрешение. Только его нужно получить. А до этого нам придется временно опечатать квартиру.

Троянова медленно встает, равнодушно глядя на меня.

- Делайте что хотите.

И подходит к своим вещам. Я выхожу в прихожую. Добродушный доктор Боучек тоже собирается уходить.

- Я провожу пани Троянову, - предлагает он свои услуги, - и помогу объяснить ее сестре, что случилось. Если она появится там с этой печальной новостью одна…

Адрес сестры пани Трояновой нам, разумеется, известен.

Сейчас в прихожей собрались все. Троянова наконец выходит из своей комнаты. В правой руке у нее небольшой чемоданчик, через левую переброшен легкий дождевик. На плече висит дамская сумка на длинном ремешке. Ничего не скажешь, красивая женщина, вслед ей на улице непременно кое-кто обернется.

Все молчат. Троянова медленно идет к дверям, словно не замечая нас. У нее серьезное лицо и спокойный печальный взгляд. Она уже берется за ручку двери, когда лейтенант Скала делает шаг к ней.

- Пани Троянова, - говорит он миролюбиво. - Для порядка мы должны осмотреть ваши вещи.

Она смотрит на него с удивлением, за которым ощущается негодование.

- Но, простите, почему?

Скала пожимает плечами. Надеюсь, он не скажет, что это моя идея. Карличек, я, Лоубал, Трепинский и все остальные стоят не двигаясь.

- Я возражаю, - говорит Троянова с энергией, которая в подобную минуту кажется излишней.

- Советую вам не сопротивляться.

- Я еще раз спрашиваю вас, почему, собственно? - Троянова поразительно быстро превращается из убитой горем вдовы в разъяренную львицу. - Что вам от меня нужно? В чем вы меня подозреваете? Что тут, собственно, произошло? Ничего, кроме ужасного, трагического случая. Разве я виновата в этом? Неужели вы думаете, что это я вколола ему тетан? Почему вы брали у меня отпечатки пальцев? Оставьте меня в покое! Я не хочу больше здесь находиться ни секунды!

И она стремительно хватается за дверную ручку, но Скала придерживает дверь ногой.

Теперь она стоит неподвижно, словно оцепенев.

- Безобразие! - кричит она наконец возмущенно.

Скала спокойно кладет чемоданчик на столик у вешалки и открывает его. Один из сотрудников быстро подходит, направляет яркий свет карманного фонарика.

Скала с равнодушным видом вытаскивает из чемоданчика вещи, в которых нескромно копаться мужчине: несколько дорогих комбинаций, легкие летние платья, тонкие чулки и еще какие-то более интимные предметы дамского туалета.

Но, кажется, ничего подозрительного. Даже Карличек со своей буйной фантазией ничего особенного не замечает. И все же именно Карличек вдруг говорит:

- Вы забыли взять пижаму, пани Троянова.

Троянова вздрагивает.

- А вам-то что до этого, дружок?

Хорошенькое дело! Чего доброго, Карличек еще заговорит о ночной рубашке; может, разочаровавшись в любви, он стал циником? Но Карличек молчит.

Скала со страдальческим выражением кладет вещи обратно в чемоданчик.

- Пустите! - со злостью отталкивает его Троянова.

И сама начинает поспешно, с раздражением бросать белье в чемоданчик. Скала смотрит на меня с упреком.

Дверь с грохотом захлопывается. Пани Троянова ушла, не сказав нам до свидания. Добродушный доктор Боучек наверняка думает, что толпа полицейских напрасно так набросилась на бедную вдову.

Все молчали, только Карличек, ухмыляясь и не обращая внимания на старших по чину, взволнованно забегал, размахивая руками.

- Кто собирается ночевать вне дома, - кричит он возбужденно, - прежде всего думает о том, в чем он будет спать там. А если забывает об этом, значит, мысли его заняты другим. Она ушла из дому с какой-то другой целью.

- Но послушай, Карличек, ведь она пошла к сестре, - раздраженно говорит Скала.

- Думаете, что та одолжит ей на ночь какую-нибудь свою кофту? Но для пани Трояновой это дурной тон! Нет, она ушла отсюда с другой целью!

И Карличек, это малопонятное явление современной криминалистики, продолжает возбужденно рассуждать:

- Я сторонник психоаналитической теории, согласно которой в человеческом сознании всегда живет желание спать в определенное время и в определенных, привычных условиях. Эта женщина насквозь фальшива. Нужно было осмотреть и ее сумку. Она вовсе не собирается ночевать у сестры. Поэтому пижама ей ни к чему. Здесь она допустила ошибку.

Я беру Карличека за рукав и говорю:

- Хорошо, сделаем следующее. Товарищи Лоубал и Трепинский немедленно организуют непрерывное наблюдение за пани Трояновой. Кто-то должен сразу же отправиться к дому сестры пани Трояновой. Можно привлечь к этому наших сотрудниц.

Лоубал и Трепинский сидели здесь без дела, ведь наши планы неожиданно изменились. Поэтому им не надо было повторять поручение дважды. Они тут же исчезли.

Закрывая за ними двери, я услышал снизу голоса. Дом, который после утреннего возбуждения успокоился, снова пришел в волнение. Видимо, пани Троянова, уходя, слишком спешила, а доктор Боучек слишком шумно спускался по лестнице.

- Ну, давайте теперь во всем разберемся, - предлагаю я.

И я рассказываю Скале и его группе о том, что нам удалось выяснить. Карличек стоит, плотно сжав губы, словно решил на этот раз промолчать. Но все же не выдерживает и упрямо твердит:

- Этой тысячекронной купюрой в ювелирном магазине наверняка платила тогда Троянова.

- Возможно, - соглашаюсь я. - Но это было давно, и заведующая так ничего и не смогла припомнить. Зайду-ка я, пожалуй, туда, куплю себе серебряный мундштук и посмотрю, как там идут дела. Ведь могла и сама заведующая подложить в кассу серию «C-L», заменив нормальную тысячекронную купюру.

Скала поднял брови.

- А вы разве не могли зайти туда раньше, чтобы купить мундштук?

- Разумеется, мог, - признаюсь я, - но мне это пришло в голову только сейчас.

Я взглядываю на Карличека, но Карличек никак не реагирует на мои слова.