Я посмотрел на нее еще раз. Вид у нее был очень жалкий. Но что я мог придумать?

– Хорошо, – сказал я. – Дай мне сутки на раздумье. Завтра мы опять придем, и я сообщу тебе свое решение.

– Конечно, конечно! Только обязательно приходите, при любом варианте, даже если это решение будет отрицательным! Ты даешь мне слово?

– Даю.

Лика подошла ко мне и поцеловала в щеку.

– Я очень прошу тебя! – повторила она.

Через несколько минут я вышел из комнаты. Джурич стоял у окна в коридоре.

– Все нормально, – сказал я ему. – Я поговорил с ней. Теперь буду думать. Ты как?

– Я остаюсь, мне же нужно с ней работать.

– Я поеду в гостиницу, хочу отдохнуть.

Я стал спускаться по широкой лестнице, ведущей к выходу. Пройдя несколько метров по направлению к своей машине, я почувствовал, что за мной кто-то наблюдает. Я резко обернулся и тут же заметил его глаза – глаза помощника Пападакиса, который стоял у большой стеклянной витрины и наблюдал за мной. «Странно, – подумал я, – почему этот человек все время ходит за мной тенью?» Но вообще-то, что тут удивительного? Лика находится здесь, в его ведомстве, и он имеет к этому делу определенное отношение.

Целый вечер я ходил по номеру, спускался вниз и все время думал только о том, что предпринять для того, чтобы помочь Лике. С одной стороны, мне было ее жаль. Может быть, она и в самом деле не имеет отношения к этому взрыву? Но, с другой стороны, информация, которую она мне предоставила о Солонике, почему-то внушала доверие. В конце концов, я не знаю точно, привезет ли человек Геннадия Михайловича пятьсот тысяч долларов. А так мы уже будем обладать информацией и сможем проверить, насколько она достоверна.

На следующий день Джурич заехал за мной в гостиницу. Теперь мы решили ехать в следственный изолятор на его машине.

По дороге я спросил его:

– Как ты думаешь, она могла взорвать?

Джурич пожал плечами.

– Нет, я чувствую, что это сделала не она. Не женское это дело – машины взрывать. Правда, она могла и заказать его, – добавил Гойко. – Но в ближайшее время экспертиза все покажет.

– Экспертиза чего? – не понял я.

– Машины, коллега. Ты что, забыл, что в таких делах обязательно бывают экспертизы. Результаты, – Джурич посмотрел на свои часы с календарем, – могут быть уже через три дня. И будет ясно, что это – несчастный случай, взрыв... Так что все зависит от этого. А ты что надумал?

Я удивленно посмотрел на Джурича, пытаясь понять, знает ли он о нашей сделке с Ликой.

– Теперь я тоже подожду экспертизы, – уклончиво ответил я.

– А зачем ты тогда к ней едешь? – удивленно спросил Джурич.

– Я обещал к ней приехать при любом раскладе. И я привык свои обещания выполнять.

– Ну что ж, поехали дальше...

Вскоре мы были возле полицейского управления, поднялись наверх. Адвокат достал документы, показал их и собрался пройти по коридору в специальный отсек, где находился следственный изолятор, как вдруг его окликнул какой-то мужчина и попросил подойти к нему. Джурич подошел к нему, и грек стал ему что-то объяснять. Я видел, как изменилось лицо Джурича. Он покачал головой и, расстроенный, вернулся ко мне.

– Боюсь, нас ждет неприятное известие, – сказал он.

– Какое?

– Сейчас увидишь сам.

Мы поднялись на второй этаж и, пройдя несколько шагов, оказались возле двери. Джурич постучал. Услышав ответ, мы с ним вошли внутрь.

В комнате сидел мужчина и что-то писал. Увидев Джурича, он поздоровался с ним и предложил нам сесть. Затем мужчина стал что-то говорить по-гречески. Я наблюдал за адвокатом и видел, что его лицо снова стало меняться. Тут я не выдержал.

– Гойко, что случилось? – спросил я.

– Лика погибла.

– Как погибла?

– В камере повесилась. Самоубийство.

– Не может быть!

– Нам с тобой предлагают поехать в морг, на опознание. Ты поедешь?

– Конечно, поеду! – ответил я, не раздумывая, так как не верил, что Лика могла это сделать.

Всю дорогу до морга я не переставал думать о происшедшем. Нет, это какая-то ошибка! Может быть, девушка просто похожа на Лику, но это не может быть она!

Вскоре мы подъехали к моргу. Я узнал его сразу. Тот самый морг, в котором я был пару лет назад, пытаясь опознать в человеке, труп которого мне показали, Солоника.

Мы прошли по длинному коридору, вошли в тот же большой зал, у стен которого стояли ячейки морозильных камер. Работник морга, найдя нужную, выдвинул переднюю стенку. Перед нами, на металлическом поддоне, лежало тело, покрытое белой простыней. Сотрудник морга приоткрыл лицо. Да, это была Лика, но мертвая. Большой рубец на ее шее говорил о том, что она была задушена или повешена. «Да, – подумал я, – последняя ниточка, возможность связаться с Солоником оборвалась... Но бог с ней, с ниточкой, – Лику очень жалко».

Вскоре мы покинули здание морга.

– Ну что, – сказал Гойко, – я думаю, что тут не может быть и речи о самоубийстве. Я же говорил с ней. Никаких симптомов отчаяния не было. Наоборот, она была полна уверенности, что ей удастся доказать свою невиновность! Она даже убеждала меня, что скоро найдет свидетеля, который покажет в ее пользу.

Я понял, что Лика имела в виду меня.

– Я тоже считаю, что она не могла покончить с собой.

– Тогда кто это сделал?

– Погоди, – сказал я, – ты хоть знаешь, сколько с ней в камере человек сидело?

Джурич пожал плечами:

– Нет, я не знаю. Но она точно не в одиночке сидела. У нас с одиночками вопрос решается в особом порядке. Думаю, что для Лики такого не могло быть.

Вскоре я вернулся в гостиничный номер. Подошел к бару, открыл его. У меня было желание напиться, отключиться от реальности. Ведь за последние три дня я потерял двух человек. Сначала Костю, затем Лику.

Неожиданно раздался стук в дверь. Я открыл ее. Передо мной стоял незнакомый мужчина высокого роста, с темными волосами. Мне показалось, что я его где-то уже видел.

– Добрый вечер, – сказал он, входя в номер. – Вы один?

– Да, один.

Мужчина тут же вышел в коридор, а через мгновение на пороге номера появился улыбающийся Геннадий Михайлович.

– Ну, – протянул он мне руку, – как вы здесь?

– Как долетели? – спросил я.

Геннадий Михайлович тут же заметил открытую дверцу бара.

– Что, на выпивку потянуло? – спросил он. – Вы же не пьете...

– Да, не пью. Но сейчас что-то...

– Не надо, не надо, – сказал Геннадий Михайлович. – Алкоголь – это вред для организма. В мире, в котором мы с вами вращаемся, люди не пьют! – Он намекал на мафию, на мою недавнюю клиентуру, которая действительно, в силу своей жесткой дисциплины, почти не употребляла спиртных напитков.

Я кивнул головой.

– Что-то вид у вас очень подавленный, – заметил Геннадий Михайлович. – Мы на пороге больших событий, а вы расстроены. Ну что, сядем поговорим? – Он подошел к дивану. Я уселся на противоположной стороне.

Геннадий Михайлович подошел к бару, достал оттуда несколько бутылок минеральной воды, стаканы, налил себе и мне.

– Рассказывайте подробно про этого генерала, – сказал он, – что вы о нем знаете?

Через несколько минут я рассказал ему все, что знал о генерале. Геннадий Михайлович слушал меня молча, не перебивая и не задавая вопросов. Когда я закончил, он сказал:

– Все ясно. Надо встречаться.

– А деньги вы достали? – спросил я.

– Конечно. А для чего мы сюда приехали?

– А вы не боитесь, что генерал вас обманет?

– Нас? – усмехнулся Геннадий Михайлович. – Нас обмануть невозможно. Мы же профессионалы в этом деле.

– Но и он тоже не случайно погулять вышел...

– Не волнуйтесь, все будет нормально, – улыбнулся Геннадий Михайлович. – Вы можете договориться через вашего греческого коллегу о встрече с ним?

– Конечно, могу.

– Позвоните ему и скажите, что приехали люди из Москвы.

Я подошел к телефону, набрал номер и сообщил информацию Джуричу. Он в свою очередь должен был позвонить тому владельцу казино, который является посредником между ним и генералом.