Еще несколько официанток подтвердили слова девушки. Я понял, что у меня появился шанс выпутаться.

– И после этого они сразу уехали?

– Да.

Я облегченно вздохнул. Теперь остается доказать, что я не убивал Антона. Мы ведь могли с этой Мариной войти, убить его и разбежаться...

Я вопросительно посмотрел на адвоката. Он, поймав мой взгляд, стал успокаивать меня.

– Не волнуйся, все будет нормально. Мы сейчас все докажем! – сказал он и похлопал меня по плечу.

Но, к сожалению, ничего нормального не получилось. После того как всех девушек отпустили, вернее, снова вызвали на допрос, меня отвели в какую-то комнату и закрыли там. Конечно, это была не тюрьма, но все-таки это был арест.

Я сел на единственный стул, стоящий у стола, и стал смотреть в узкое окно. Вот тебе и попал в переделку! Хорошая картинка получается. Приехали по делу два человека, один сидит за шпионаж, а другой подозревается в убийстве... Хорошая тема для будущих репортажей! Только кто в это поверит? Да и вообще, что об этом говорить, сначала нужно выйти на свободу. Интересно, как дела у Максима?

Примерно часа через полтора меня снова повели на допрос. На сей раз я, войдя в комнату, увидел там ту девушку, которая провожала меня до дверей. Я сразу успокоился и сел напротив.

Следователь стал задавать вопросы: узнаете ли вы его, как все произошло. Девушка рассказала, как мы с ней вместе подошли к двери, как она открыла ее и увидела мертвого Антона. «Повезло, – с облегчением подумал я, – значит, есть какой-то ангел-хранитель на небе!»

Через несколько минут вопросы закончились. Девушку увели в другой кабинет. Я же остался здесь.

– Теперь мы должны задать вам еще несколько вопросов, – сказал следователь. – Сейчас я свяжусь с начальством. С вами хотят поговорить.

– А где мой адвокат?

– Вам сейчас адвокат не нужен. Вы являетесь свидетелем.

Через некоторое время в кабинет вошли двое греческих полицейских. Приветливо поздоровавшись со следователем, они предложили мне пойти за ними. Я пошел по коридору. Мы поднялись двумя этажами выше и попали в просторный холл с огромными окнами.

Здесь все отличалось от интерьера того этажа, где я находился раньше. Было ясно, что тут сидит начальство. Холл был богато убран. На полу постелены дорогие ковры, множество цветов было расставлено на подоконниках больших окон-витрин. И дверей было мало. Они были сделаны из дорогого пластика под дерево.

Остановившись у одной из дверей, полицейские предложили мне войти. Я оказался в просторной приемной, где сидели два секретаря. Одна из девушек встала, также приветливо улыбнулась мне и открыла дверь, показав, что я могу войти.

В кабинете сидел мужчина лет пятидесяти-шестидесяти в гражданской одежде. За ним стоял греческий флаг. Полки были уставлены какими-то значками, статуэтками, напоминающими спортивные призы, по стенам развешано множество свидетельств, окантованных в рамки.

Мужчина холодно кивнул мне головой, не подав руки. Это был не очень хороший знак. Он показал рукой на кресло, дав мне понять, что я могу сесть. Я сел. Напротив меня сел все тот же греческий переводчик.

– Итак, как ваши имя и фамилия?

Я назвался и спросил:

– Я могу узнать, с кем я говорю?

Полицейский переводчик, не переводя моего вопроса, ответил на него сам:

– Вы разговариваете с исполняющим обязанности начальника греческой полиции генералом Янисом Пападакисом.

Я посмотрел на генерала и уловил в его взгляде враждебность. Конечно, такие же взгляды я ловил на себе и во время бесед с муровцами, руоповцами... И я прекрасно понимал свою роль в тех беседах. Я был адвокатом людей, которых они выслеживали, задерживали, арестовывали и сажали в тюрьму.

Конечно, ко мне было недоверие. Но это было в России. А что здесь? Я приехал сюда формально в качестве туриста, и на меня тоже смотрят, как на преступника.

Генерал назвал мою фамилию и поинтересовался, с какой целью я приехал в Грецию. Я тут же сказал, что отвечать буду только в присутствии адвоката. Генерал понял мой ход и сразу же добавил, что это не допрос, а беседа, после которой я буду освобожден. Это меня обнадежило.

– Итак, – продолжил генерал, – нам нужно выяснить, с какой целью вы прибыли в Грецию. Только давайте договоримся, что вы будете говорить честно и откровенно.

Да, ситуация складывалась безвыходная, что и говорить.

– Мы приехали снимать фильм о Солонике, – ответил я.

– Так почему же ваш напарник попался на шпионаже, а вы – как подозреваемый в убийстве? – вопросительно посмотрел на меня генерал.

Я пожал плечами. Раскрывать ситуацию, связанную с Максимом, я не захотел, а то еще, не дай бог, неофициальные контакты с тюремщиками будут истолкованы против нас.

– Что касается меня, не думаете же вы, что я пришел убить Антона как человека, знавшего Солоника.

– Но почему так? Может быть, вы пришли убить его с другой целью.

– С какой же? Какая у меня могла быть цель?

– А вы не знали, что в этот день Антон продал свой ресторан и получил большую сумму наличными в долларах? – Генерал снова внимательно посмотрел на меня, словно ожидая реакции.

– Конечно, нет. Откуда я мог это знать?

– И вас совершенно не удивило, что ресторан сворачивался? И Антон никогда с вами не делился своими планами?

– А почему он должен был со мной делиться? Мы едва с ним знакомы.

– Но вас видели с ним в ночном клубе. – И генерал назвал клуб «78», где мы познакомились с Ликой.

– И что? Мы просто отдыхали.

– Что вас интересует о Солонике? Его давно нет, он умер.

– У нас есть другие сведения.

– Какие?

– Сведения, что Солоник жив.

– И где же он находится? – усмехнулся генерал.

– Вероятно, какие-то заинтересованные лица прячут его.

– Поэтому ваш друг и стал его искать в тюрьме и входить в несанкционированные контакты с греческими полицейскими?

Я пожал плечами, чтобы ничего не отвечать и не подводить Максима.

– Так с чего вы взяли, что Солоник жив? – продолжал генерал.

– Согласитесь, очень много странного. Его мать отсутствовала на похоронах. Да и я не узнал его.

– А где вы его видели?

Господи, вот она, ловушка! Скажу сейчас, что видел его в морге, и опять меня за незаконное проникновение в полицейское учреждение привлекут... Нет уж, лучше я не буду об этом говорить.

– Ну как где – на фотографиях, в кинохронике, что показывали в России...

– И что, вы хотите сказать, что таким способом вы смогли определить, что это не ваш клиент?

– Конечно, не он. Широкие плечи, крупная голова. У него все было меньше.

Генерал усмехнулся, достал из пачки сигарету и тут же протянул пачку мне. Я не курю, но в этот момент я взял сигарету и неумело прикурил. После чего закашлялся. Вероятно, это в какой-то мере его развеселило, но он продолжил свои расспросы.

– Так почему же вы считаете, что Солоник жив? – повторил генерал.

Теперь я решил перейти на другой стиль беседы.

– Прежде всего, – сказал я, вспомнив о том, что писали в наших журналах и газетах, – в свое время российские правоохранительные органы были поставлены в известность, что в Греции в одной из гостиниц живет Солоник. Даже была названа фамилия Константина Эдуардовича Меликова, 1970 года рождения. Потом, насколько мне известно, российские правоохранительные органы проверили через адресный стол, что этот человек жил до 1994 года в Москве, потом неожиданно уехал в Донецк. Потом этот человек получил паспорт, по-моему, в Грузии. Как писали в газетах, – добавил я, – эти серии паспортов были каким-то образом похищены в независимой Грузии, и ими воспользовались люди, которые в дальнейшем получили греческие паспорта. Когда вам российские органы передали эти данные, то вы...

– Да, действительно, – сказал генерал, – я вспомнил эту историю. Было такое. Нам сообщили об этом человеке, что это на самом деле Солоник. Мы вызвали его в один из полицейских участков. Но человек, пришедший на встречу, был не Солоник.