...Взгляд, полный боли, гнева, досады...
В память осторожно прокралось одно хорошо знакомое имя.
«Такого быть не может... С ним бы я никогда не стал драться... Какого ситха?»
...Еще один взгляд. Удивленные, испуганные глаза родного человека...
И – тот единственный удар, который он пропустил. Острая боль в прожженной насквозь груди, обломок, подвернувшийся под слабеющие ноги...
-Энекин!
Ему показалось, что он тоже вскрикнул, ответив на пронзительный женский вопль из памяти. Однако из горла вырвались лишь слабые сдавленные хрипы – мешал респиратор.
Нет, не в этом дело. Он просто забыл, как это – говорить.
Завеса мрака в памяти дрогнула, и сквозь нее стали проступать образы. Враждебные и неприветливые. Пышащие жаром шахты и подземные коридоры Мустафара... Чьи это мертвые изрубленные тела? Лидеры сепаратистов? Кровь... много запекшейся крови... Оби-Ван, Бэйл... Какие-то бессмысленные обвинения, брошенные в лицо. Неужели кто-то убил...
«Ненавижу! Почему Оби-Ван поверил в эту чушь?»
Перед глазами снова закривилась усмешка Органы. Или хитрый альдераанец провернул такую аферу, чтобы убрать его руками Кеноби и ... и что? Заполучить чужую жену, например, вот что...
«Верь мне, Ангел мой... Ситх бы побрал всю эту растреклятую Республику и тупой до невозможности Орден! Почему этот долбанный дроид снова мельтешит перед глазами? Что ему надо?»
«Хватит» , - приказал он себе. Залогом его успеха или провала был лишь хладнокровный анализ ситуации, а вовсе не тараканьи бега в голове. Судя по обстановке, он арестован силами Республики в лице Оби-Вана Кеноби и Бэйла Органы. И поэтому его приковали к кровати металлическими кольцами. Ну, или потому, что он сильно покалечился и поломал ребра при падении с обрыва?
Тоже, кстати, вариант. И не менее неприятный.
«Логично, что кто-нибудь из них сообщит Йоде. И, правда, куда они денутся... Йода объяснит ситуацию Падме. И, надеюсь, растолкует Оби-Вану, кто из нас ситх... А с остальными я справлюсь сам. Это будет сложная и малоприятная игра, но я доведу свою партию до конца... И с Органой я тоже разберусь, когда встану с этой дурацкой койки...»
Да. Ради этого стоит сейчас набраться терпения. Но кое-что он исправит прямо сейчас. Он привычно потянулся к Силе, представив, как в мгновение ока развеются в пыль эти идиотские наручники.
«А что, если и впрямь с подготовишками что-то случилось? Сепаратисты прибегли к экстремистским методам борьбы за независимость? Или, не дай Сила, очередной маневр...»
... И внезапно яркий, свежий поток ощущений и образов хлынул в его разум. Сила подчинилась ему, и он чуть вздрогнул, уловив мощное присутствие форсъюзера где-то неподалеку.
Оби-Ван? Йода? Сейчас, сейчас... Нет!
Неприятное ощущение острых когтей, впившихся в сознание, заставило его сомкнуть веки. Подобный остаточный фон сопровождал только одного человека на свете. Минутку... Это же не фон. Это яркое, ослепительное присутствие в Силе безо всякого экранирования. Значит, канцлер уже поставил знак «тождественно» между переменными «Палпатин» и «Сидиус»?
Какого ситха все должно было пойти именно так? Почему Оби-Ван не подобрал его? Не вытянул из пропасти с помощью Силы? Ну, пусть бы уж арестовал по приказу Совета, раз ему так хочется...
А если такого приказа не было? Если был другой приказ – найти и уничтожить?
Но в Совете – Йода!
«Значит, Оби-Ван решил, что я сгорел в лаве».
Органа, несомненно, попытается убедить Падме, что ее муж погиб как злостный предатель... И что дальше? На разум пала тень, которая на шкале предчувствий располагалась между отметками «паршиво» и «хуже не бывает».
«Они ведь все считают, что я...»
А он выжил. Потому что не хотел умирать. И потому что его жизнь, также как и расстрел сепаратистов, были нужны одному и тому же человеку. Тому, кто сейчас подошел к двери. Очевидно, уже набрал код – замигали лампочки на консоле.
«Спасибо тебе, учитель, за доверие! Теперь я в долгу перед канцлером, еще бы, не кто-нибудь, а сам проклятый ситх спас мне жизнь!»
А если…
От мысли о том, что Палпатин знает ВСЕ, на лбу выступил холодный пот.
* * * * *
Створки двери неслышно разошлись в стороны, и Энекин Скайуокер увидел знакомую фигуру в темно-синем одеянии, тут же отметив прелюбопытнейшую деталь канцлерского костюма – капюшон. На лице первого актера Галактики сияла лучшая из его понимающе-сочувствующих масок. Сердобольно наморщив брови, маска произнесла:
-Я рад, что вы пришли в себя, мой юный друг.
-Госп... господин канцлер? – едва ли не по слогам проговорил Скайуокер, с трудом заставляя слова повиноваться. Узкие губы Палпатина тронула едва заметная улыбка.
-Энекин, что вы помните?
-Бой... обрыв... лава... Оби-Ван... - он остановил взгляд на дроиде. Видимо, глупая металлическая кукла не зря подмигивала своими желтыми лампочками, посылая ситху сигнал о пробуждении его подопечного. Энекин снова уставился на канцлера.
Кажется, тот имел в виду нечто другое, когда спрашивал. Умные, проницательные глаза самого амбициозного человека на свете отливали невиданным доселе хищным желтым огоньком.
-Мой ученик, – обратился Палпатин, и в голосе зазвенели пристрастные колокольчики требовательности.
«Ученик, конечно... Теперь я – ученик ситха. Второй из двух. Поздравляю, Энекин!»
-Да, учитель, - выдавил из себя Скайуокер. Получилось услужливо. Даже очень.
-Все верно, - с нескрываемой ноткой довольства произнес канцлер, усаживаясь в кресло рядом с кроватью. – Поверьте, мне чрезвычайно нелегко сообщать это вам, дорогой друг, но, - тут он пожал плечами, - вы пробыли в глубокой коме восемь месяцев.
-Восемь месяцев? – прошептал Энекин, поражаясь, как он мог потерять ощущение времени. Он-то думал, что этот несчастный поединок случился вчера, самое большее – дня три назад. А теперь за потоком времени было уже не угнаться.
«И мои дети уже родились... О, Сила Великая...»
Меж тем, канцлер продолжал свой предивный рассказ о приключениях какого-то специального отряда клонов, посланного спасать рыцаря-джедая Энекина Скайуокера.
